Современный российский детектив-2. Компиляция. Книги 1-23 - Андрей Владимирович Поповский

уже всем и видно и слышно было, как гудят за лугами взрывы и горят за горами зори от зарева дымных пожаров…

* * *

Ушел отец Мальчиша — воевать за правду, оставил его одного. А опасность все ближе… И тогда только видит Мальчиш, что вышел из ворот один старый дед во сто лет. Хотел дед винтовку поднять, да такой он старый, что не поднимет. Хотел дед саблю нацепить, да такой он слабый, что не нацепит. Сел тогда дед на завалинку, опустил голову и заплакал.

Очень кстати, что Зигунов решил привлечь к происходящему своего отца, а то пришлось бы искать и вплетать в сюжет какого-то другого деда, и это могло бы создать некоторые неудобства. Но ура, судьба снова благоволит Автору, тем самым подтверждая, что я на правильном пути. Знаете, как говорят: пустячок, а приятно. И с каждым шагом я все больше убеждаюсь, что мое творение — это воплощение божественного замысла. Оно — неотъемлемая часть бытия.

Вот и старый дед нашелся нежданно-негаданно. Я уж позабочусь, чтобы он поплакал как следует. Сергей Аркадьевич будет плакать много. Очень много. Правда, в источнике не сказано, что с ним случилось в итоге: умер ли, выжил ли, остался ли цел или получил какие-то повреждения… Но это даже и к лучшему — оставим финал его истории открытым. На усмотрение читателя. Чем закончится история старого деда, будем выяснять все вместе, по ходу развития событий. Как срастется. Вполне возможно, что он и выживет — я не против. Будет себе сидеть на завалинке и оплакивать сына и внука. По-моему, очень сильный момент. Может, именно на нем я и остановлюсь в конечном итоге. Поглядим.

А что же мальчик? Как сложится судьба Владика-Кибальчиша? Ну здесь все куда более прозрачно. Гайдар некогда уже сказал, как заканчивают Кибальчиши. Они заканчивают Героями. Да, именно так, с большой буквы.

Сделайте же, буржуины, этому скрытному Мальчишу-Кибальчишу самую страшную Муку, какая только есть на свете, и выпытайте от него Военную Тайну, потому что не будет нам ни житья, ни покоя без этой важной Тайны.

И погиб Мальчиш-Кибальчиш…

Мой Кибальчиш будет гореть так же ярко! Он погибнет под нестерпимыми пытками и войдет в историю немеркнущим символом. Символом куда более сильным и впечатляющим, чем даже созданный классиком. Его смерть станет катализатором для такого катарсиса, какого двадцать первый век еще не видел. Я создам нового Прометея!

А Мальчиша-Кибальчиша схоронили на зеленом бугре у Синей Реки. И поставили над могилой большой красный флаг.

Плывут пароходы — привет Мальчишу!

Пролетают летчики — привет Мальчишу!

Пробегут паровозы — привет Мальчишу!

А пройдут пионеры — салют Мальчишу!

Салют!

Благодаря мне история семейства Зигуновых станет настоящим шедевром!

Так, улица Большая Барковая, дом восемнадцать. Я на месте. Что ж, приступим. Салют Мальчишу!

Глава 27

Петр ехал в Кузнецк, не вполне еще понимая, что случилось и что будет дальше. Огромные синяки на Катиной шее. Струйка крови изо рта. Ночнушка. Ледяной холод тела, к которому он прикоснулся, уже когда приехали криминалисты… Все это никак не складывалось в единую картину. Катя умерла. Ее убили. Он повторял себе это снова и снова, но слова проходили сквозь сознание, будто сквозь воду. Не задерживаясь. Они уходили в никуда, не позволяя ужасу и горю смести Зигунова в пропасть.

Его ждут сын и отец. Его ждут. Он нужен. Катя… Опергруппа работает. Ребята знают, что делать. Лепнин проследит. И Святой Георгий тоже. Об этом можно не беспокоиться. Сейчас важно только одно — Владик. Раз уж убийца взялся за его, Петра, семью, следующая цель очевидна. Нужно скорее доехать до Кузнецка.

Спецы во главе с москвичами приехали на квартиру Зигуновых очень быстро. Майор оставил входную дверь открытой и сидел на кухне, перелистывая рабочие записки жены, которые она по старинке вела на страницах школьной тетрадки в клеточку. Лицо у него было бледное и отсутствующее.

— Петр Сергеевич, — позвал Перемогин, остановившись в дверном проеме. Он будто просил разрешения войти. Лицо психолога выражало сочувствие. Понятно, зачем он это делал — чтобы не форсировать эмоциональное состояние пострадавшего, но Зигунов в ответ только скрипнул зубами. — Вы сможете со мной поговорить?

— Позвольте, Валерий Всеволодович, — прогудел из-за спины московского специалиста знакомый голос. Петр поднял голову и с недоверием посмотрел на дверной проем. Психиатр отступил, а на его месте появилась широкоплечая кряжистая фигура, знакомая уже не первый десяток лет.

— Ну как ты, майор? — без обиняков спросил полковник Дидиченко, переступил порог и подошел к Зигунову вплотную. — Ты держись.

— Я держусь, Георгий Иванович. Спасибо, что приехали.

— Брось. Что ты мне тут расшаркиваешься? Встань-ка.

Петр с недоумением на лице поднялся с табуретки и тут же угодил в медвежьи объятья. Святой Георгий обнял его с такой силой, что аж ребра захрустели. Ему было многое известно о непростых отношениях между Петром и Катей. Не то чтоб полковник лез в дела подчиненных, но если они сказывались на их работе… А не притащить семейные дрязги в Управление под силу, вероятно, только роботу. Да и по характеру начальник Управления был таким человеком, с которым хотелось поделиться своими проблемами, попросить совета. В общем, так и выходило, что Дидиченко знал о подчиненных почти все, включая их личные перипетии. И сейчас он хорошо понимал, что творится с Зигуновым.

— Не смей раскисать, Петр, слышишь? — тихо проговорил он. — Ты нам нужен. Мы найдем этого сукина сына. Я тебе обещаю — найдем. Но для этого ты должен быть сильным.

Полковник разжал руки, и Зигунов остался стоять.

— Что вы со мной, как с маленьким, говорите? — попробовал возмутиться он, хотя у самого слезы начали щипать глаза.

Дидиченко похлопал его по плечу и сделал вид, что ничего не заметил:

— Ничего-ничего, потерпи. Я уже слишком старый и черствый, чтобы правильные слова подыскивать. Не обессудь. Сейчас извини, но я не позволю тебе горевать. Поплачем потом, сынок, когда поймаем этого негодяя.

— Значит, вы меня от расследования не отстраните?

Повисла секундная пауза. Святой Георгий пожевал губами и медленно произнес, явно раздумывая и подбирая слова:

— Сделаем так. Ты пару дней отдохнешь…

— Нет, я могу…

— Я сказал, отдохнешь пару дней. Поговори с сыном. Сходи к нашему психологу. Приди в себя чуток. А там я уже соображу, как быть дальше.

— Есть, товарищ полковник, — с демонстративной покорностью произнес Зигунов.

— Обиделся? Ничего, это на пользу. В такую минуту все на пользу, что занимает голову. Я сейчас пришлю