Море серебрянного света - Тед Уильямс

Она налила себе еще один стакан чая и запустила генератор  –  мысленно она представляла его себе колесом рулетки, крутящимся так быстро, что становилось почти невидимым. Меньше чем через минуту он остановился и на выдаче замигало слово "АЛЬЕРЕННЕ" (* "Время сотворения мира" в мифологии австралийских аборигенов, перевод с аранда, одного из языков этих самых аборигенов). Она узнала слово из краткого знакомства с австралийской мифологией и опять испытала вспышку триумфа. На этот раз звуковой ввод доступен, система узнала первый пароль и ждет второго.

Но она не будет ждать слишком долго, внезапно осознала она, и радость победы погасла. Она дает мне десять секунд, потом двадцать или больше, но потом закроется, если я не скажу правильного слова. И в следующий раз, и еще, и, скорее всего, после нескольких неудачных попыток она вообще закроется  –  обрежет весь доступ и, быть может, зажжет сигнал тревоги. И останется чертовски ясный след, что кто-то пытался ее взломать.

Как назло, она не подготовилась ко второму паролю, и в голову ничего не лезло, кроме тривиальных слов вроде "Вулгару". И она просто не в состоянии генерировать звуковые пароли с такой же скоростью, как символьные, которые идут прямо в систему  –  даже если изменит генератор, а это потребует нескольких недель работы в области, о которой она не знала почти ничего.

Прошло десять секунд. "АЛЬЕРЕННЕ" все еще мигало на экране, насмехаясь над ней, но окно могло закрыться в любой момент. Она столько работала, решила первую часть головоломки и, несмотря на это, зависла, обманута, поставлена в тупик.

 –  Отродье шлюхи!  –  с чувством сказала она.

При последнем слове экран очистился. Мгновением позже вспыхнула надпись "ДОСТУП РАЗРЕШЕН" и дверь тайной комнаты Дреда открылась.

Пятьдесят шесть файлов, упорядоченных по дате, первому больше пяти лет, простое имя "Нуба 1". Она открыла его, и обнаружила, что это двухмерный узкоформатный фильм, намного худшего качества, чем лабораторный. Как будто его снимала очень примитивная камера наблюдения, стоящая в одной точке.

Сначала вообще трудно было понять смысл, картинка была очень темной. Только посмотрев около полуминуты она сообразила, что смотрит на бетонные колонны перед внешней стеной какого-то сооружения. Похоже колонны поддерживали съезд на автостраду, а темный фон около их вершины был ночным небом.

То, что двигалось у основания одной из колонн, скрытом в тени, несмотря на море света на самой автостраде  –  натриевые лампы?  –  оказалось двумя человеческими фигурами, хотя то, что это люди, оставалось догадкой, пока не прошла по меньшей мере минута фильма. Сначала она решила, что темные плохо различимые фигуры (у одной из более далеких колонн) занимаются любовью  –  свет, падавший за ними, освещал то руку, то вытянутую ногу. Потом, затаив дыхание от ужаса, она поняла, что большая фигура душит фигуру поменьше. Но и это оказалось не так, потому что через несколько мгновений большая фигура остановилась, а маленькая еще двигалась, сползая по колонне и держа руки так, как если бы молила большую не уходить. И все это время Дульси слышала только приглушенный и низкий шум проносящихся машин, как если бы камера, фиксировавшая события, находилась очень близко к дороге.

Очень трудно было видеть, что происходит дальше и еще труднее понять, почему кто-то решил записать все это. Качество было просто ужасающим, как будто кто-то добрался до записи и специально ухудшил его. Почему? И что это все значит?

Большая фигура наклонилась над маленькой, на мгновение в ее руках что-то бледно свернуло  –  бутылка? Нож? Сложенный кусок бумаги? Маленькая фигура, похоже, спорила или молила о пощаде, размахивая руками, но плохие предчувствия Дульси слегка ослабели, когда она заметила, что маленькая фигура даже не пытается бежать.

Большая опустилась на колени рядом с маленькой, так близко, как будто собиралась заняться с ней любовью, или, по меньшей мере, готовилась заняться. Долгое время  –  не меньше двух минут, судя по файлу, но быть может еще дольше  –  две тени были переплетены. Время от времени появлялась рука и медленно махала, как если бы посылала привет далекой камере или уходящему поезду. Однажды рука появилась и вытянулась изо всех сил. Растопыренные пальцы медленно лепестки, как лепески цветка на ночь, движение, почти прекрасное в своей простоте.

Наконец, через несколько минут, большая фигура встала. Маленькая все еще сидела, опираясь на колонну, но, прежде, чем Дульси сумела рассмотреть подробности, пленка кончилась.

Дульси уселась прямо и уставилась на экран, ощущая во рту кислый привкус. Совершенно невозможно было сказать точно, что там произошло, и ей могло потребоваться много часов работы с ее улучшающей изображение программой прежде, чем она сумеет догадаться. В любом случае она должна сделать в своей собственной системе в подходящее время. Глупо сидеть здесь с открытыми тайнами Дреда  –  лучше скопировать файлы, а потом уже изучить их.

Но она ни смогла победить искушение открыть еще несколько, просто чтобы увидеть, действительно ли все то, что Дред так тщательно хранит от всех, также непонятно, как и то, что она видела. Она выбрала несколько других и решила открыть "Нуба 8".

Изображения в Нубе 8 была намного четче, хотя и они, похоже, была скачаны из камеры наблюдения, на этот раз находившейся на площадке лестницы того, что выглядело большим офисом или роскошным жилым зданием, тоже ночью. Сцена была освещена прожектором; фигура женщины, появившейся из стеклянной двери с сумочкой под одной рукой и блокнотом под другой, была видна совершенно отчетливо. Молодая, возможно возраста Дульси, темноволосая, стройная. Она остановилась на верхней ступеньке и порылась в сумочке, вынув оттуда небольшой цилиндр, похожий на какое-то химическое средство защиты, и тут со страхом посмотрела вперед. Перед ней появилась тень, быстрая, как летучая мышь; мгновением позже площадка опустела. Изображение прыгнуло и изменилось, теперь фильм снимался с другой камеры, находившейся на подземной стоянке, и женщина, которую держала неразличимая фигура в темной одежде, безусловно была та же самая, хотя и с перекошенным ужасом лицом.

Взбудораженная этим коротким фильмом ужасов  –  неужели это и есть тайна Дреда, ужасная и отвратительная: он собирает эти занюханные фильмы?  –  Дульси скорее была недовольна собой, чем страдала от того, что она видела.

Вполне логично, подумала она. Первый парень, который понравился мне за последние несколько месяцев, и такое же дерьмо, как все. Слава богу, я не дала ему...

Женщину бросили на пол. В этом файле не было звука, но Дульси и так знала, что женщина кричит от ужаса. Потом мужчина, который бросил ее на цементный пол повернулся к камере  –  он точно знал, что она там  –  и улыбнулся, как если бы посылал фотографию домой, на память.

И только тут Дульси поняла, что он делает.

С невыразимым ужасом она смотрела, как Джон Дред, он же Джон Вулгару и Джонни Дарк, тшательно связал женщине запястья, залепил рот клейкой лентой и начал орудовать очень длинным ножом. Он все делал очень тщательно и так, чтобы камера наблюдения засняла все с самого лучшего угла. В какой-то момент Дульси почувствовала, что она не может двинуть ни рукой ни ногой, не может отвернуться, как если бы и она сама связана, и вообще не может шевельнуть ничем, кроме испуганных глаз.

И только тогда, когда заиграла мягкая чувствительная мелодия фортепьяно, к которой присоединились несколько тактов струнных и хор, и Дульси сообразила, что музыку добавили после конца пленки, в ней что-то щелкнуло. Она встала на ноги, рыдая во все горло, и пару раз упала, прежде чем сумела добраться до ванны, где ее начало рвать без остановки.

ГЛАВА 38

Мальчик во Тьме

СЕТЕПЕРЕДАЧА/ЧАСТНЫЕ ОБЪЯВЛЕНИЯ: Улыбка  –  развлечения для взрослых

(Изображение: игровой салон "Улыбка", сцена с представлением)

ГОЛОС: Ты много работаешь, верно? Как насчет того, чтобы, не выходя из дома, поучаствовать во взрослых развлечениях высшего качества? Улыбка, сетевой клуб для джентльменов номер один, предлагает самые лучшие осязательные развлечения и полную анонимность, во всем; останови эту боль, темноту и холод, и эту боль, боль, боль...

 –  СТИВЕН?  –  Рени заметалась на каменной полке, отчаянно пытаясь найти путь вниз, к мальчику, но тропа заканчивалась через нескольких метров, соединяясь со стеной ямы, гладкой, как расплавленное стекло.  –  Стивен! Это я, Рени!

Он медленно откинул голову назад, его затененные глаза ловили медленный блеск звезд, висевших высоко над ними, но ничем не показал, что узнал ее. Быть может, она ошиблась? В яме было темно, несмотря на странные искривленные звезды над головой, темно как поздним вечером, а он был во многих метрах от нее.