Ткань Ишанкара - Тори Бергер

слишком сильно закрыта и хорошо контролирует свой постэффект, поэтому вы не чувствуете той опасности, о которой привыкли читать в исторических хрониках. А опасность, по всем канонам, должна быть, – ’т Хоофт пристально посмотрел на д’Эвре. – Вы хотите знать, какой у нее постэффект, только для того, чтобы поддерживать миф о том, что все некромантессы опасны и неуправляемы. Это оправдает ваше о ней предвзятое мнение, и вы не будете чувствовать себя виноватыми, называя и считая ее исчадием ада. Знание о ее постэффекте нужно вам не для того, чтобы быть готовым защитить ближнего или Ишанкар, а только чтобы успокоить свою совесть. И знаете, что… Ищите для этого другие пути. Никакой информации о ее постэффекте я вам не дам.

– Ну мы и не сомневались, что вы не отдадите ее без боя, – сказал Гиварш.

– А боя не будет, – в тон ему заявил ’т Хоофт, и Горан похвалил себя за дальновидность. Относительно намерений Некроманта он не ошибся. Вынесет всех без капли сожаления.

– Если тема с постэффектом исчерпана, я продолжу, – сказал Горан. – Сэр хет Хоофт недвусмысленно дал понять, что никакого второго Ученика он брать не намерен. Более того, раз сэр ’т Хоофт наконец-то взялся за обучение, можно сделать вывод, что он спит и видит, как бы передать Башню и все прилагающееся новому владельцу. Не думаю, что сэр ’т Хоофт задержится в Ишанкаре хоть на день дольше положенного.

– Именно так, – ’т Хоофт кивнул.

– А если лишить его Ученицы, он бросит Ишанкар еще раньше.

– Не имеет права, – Саид покачал головой. – Некромант находится на службе, он не имеет права бросить службу по своему желанию. Нам известно, что сэр Котца ввиду некоторых обстоятельств освободил сэра ’т Хоофта от обязанности беспрекословного подчинения, но Ишанкар не освобождал его ни от службы, ни от исполнения Долга.

– Вот именно, господин Хранитель, – подтвердил хет Хоофт. – Мой Долг, помимо всего прочего, состоит в том, чтобы выбрать и воспитать достойного преемника, и я этот Долг выполняю. И хотел бы, чтобы мне не мешали.

– Вам бы не мешали, если бы вы выбрали юношу, – мягко возразил аль-Малик. – Но вы выбрали девушку. Вы должны были понимать, чем вам это грозит.

– Я выбрал достойного, – спокойно парировал ’т Хоофт, – и не моя вина, что это оказалась девушка. Ишанкару нужен следующий Некромант, и мужчина это будет или женщина, не столь существенно.

– Ишанкару нужен Некромант, – повторил за ним аль-Малик. – Но у нас складывается впечатление, что Некромантесса нужна только вам. Решать свои проблемы за чужой счет – не самый лучший способ, сэр хет Хоофт.

В зале воцарилось молчание. Все поняли, что Саид сказал лишнее, и Горан почувствовал, как воздух потяжелел и разогрелся.

Хет Хоофт некоторое время смотрел на Хранителя, а потом абсолютно спокойно ответил:

– У меня давно нет проблем кроме тех, которые создаете мне вы, господин Хранитель.

Горан и кое-кто еще с облечением выдохнули. Гиварш довольно осклабился. Этот сет остался за ’т Хоофтом.

– В общем, уважаемые члены Совета, – сказал Горан прежде, чем аль-Малик надумал бы что-нибудь ответить, – мы подошли к самой сути вопроса. Известно, что Совет принял единогласное решение о том, что Ишанкар больше никогда не примет на некромантию женщину, и до сего дня это решение остается в силе. То есть на данный момент аль’Кхасса не является нашей студенткой.

– Это понятно, господин Ректор, – сказал д’Эвре. – Это решение известно всем. Так же известно, что оно не может быть отменено. Что вы хотите от нас?

– Если честно, то я хочу переложить ответственность за ее смерть с себя на вас. Ведь, как известно, согласно Закону, с такими знаниями, какие у аль’Кхассы есть сейчас, мы не имеем права выпустить ее за ворота Ишанкара. Мы обязаны уничтожить оружие, которое сами создали. – Горан оглядел членов Совета. – Не надо на меня так смотреть. Вы думали, я буду вам лгать? Глядите правде в лицо. Сейчас речь идет не о каком-то там формальном приеме в университет. Вы должны решить, подписать ли смертный приговор семнадцатилетней девушке, которая еще ничего ужасного не совершила и, возможно, никогда не совершит.

Нурали-ходжи посмотрел на Горана, как врач на полоумного.

– Чтобы вы не чувствовали себя совсем уж аморальными типами, – продолжил Горан, – я должен признаться вам, что уже пытался убить аль’Кхассу. Еще до того, как она переступила порог Ишанкара. Но, к счастью или к несчастью, она выжила. Второй попытки лично я делать не стану: не люблю дважды оказываться в одном и том же дерьме. А у вас есть все шансы добиться того, что мне не удалось.

– Тогда что это был за цирк с ее появлением на построении? – не выдержал д’Эвре. – Давайте теперь подпишем бумажку о смерти, снесем аль’Кхассе голову, а что потом? Я сейчас не о Йене говорю. Как вы студентам это объясните? Весь университет уверен, что мы аль’Кхассу уже приняли, раз она стояла в форме на построении! Иначе, что это за дрянь у нас тут творится? Кто вообще выпустил ее на построение?

– Я, – спокойно ответил Горан. – В прошлый раз ни Совет, ни Ректорат не дали мне внятного ответа, что мне делать с Ученицей сэра ’т Хоофта. Я подумал, что могу поступать, как мне покажется верным.

– На построении присутствуют только наши студенты! И это известно всем! Это факт! Если после сегодняшнего построения мы отправим ее на смерть, наши поступки как действия Совета завтра яйца выеденного стоить не будут!

– Не надо идти от обратного, господин д’Эвре, – аль-Малик гневно сверкнул очами. – Если мы сегодня заявим во всеуслышание, что Земля на самом деле круглая, это не значит, что она стала таковой именно после наших слов. Мы рассматриваем этот поступок господина Ректора как нарушение Закона и не собираемся покрывать эту ошибку.

– Готов отправиться в Зиндан сразу после Совета, – сообщил Горан. – Но только после того, как вы примете решение.

Д’Эвре недовольно покачал головой, Гиварш снова перестал улыбаться, и Горан был уверен, что он просчитывает ходы. ’Т Хоофт молчал, его рука спокойно лежала на подлокотнике кресла.

– Насколько мне известно, – произнесла Эстер, – существует положение о том, что решение Ректората может отменить Совет. Простым большинством голосов. В особом случае. Конечно, Совет не решает вопросы, касающиеся процесса обучения, но как у высшей инстанции Ишанкара у него есть такое право. В исключительном случае, как я уже сказала. Но может ли Совет отменить собственный рескрипт, на основании которого принято решения Ректората, вот в чем вопрос?

– Вопрос, госпожа Проректор, – мягко сказал аль-Малик, – не в этом. Рескрипт Совета и решение Ректората не противоречат Закону, более того, они находятся в рамках Закона, который предназначен для того, чтобы хранить Ишанкар и его традиции неизменными. Следовательно, и рескрипт Совета, и решение Ректората служат сохранению Ишанкара, сохранению его жизнеспособности, и, говоря другими словами, отказываясь от обучения некромантесс, мы гарантируем себе будущее. Если Совет откажется от своего слова и, как следствие, отменит решение Ректората, он нарушит Закон, а вы знаете, что полагается за нарушение Закона.

– Лично я не против разделить Зиндан с господином Ректором, – пожала плечами Айзекс. – Насколько я знаю, за нарушение Закона смерть в этом случае не предусмотрена.

– Это будет рассматриваться как измена, – пояснил аль-Малик. – Действия, которые заведомо ведут к уничтожению или ослаблению Ишанкара, являются изменой, а измена карается смертью, чтобы в следующий раз не было соблазна.

– Вы пугаете смертью не тех людей, господин аль-Малик, – спокойно произнес хет Хоофт. – Д’Эвре умирал трижды, Гиварш так вообще нежить.

– Да, но стоят ли их жизни жизни аль’Кхассы?

Совет не ответил. Горан про себя считал секунды.

– Какого черта вы тут думаете? – завелась Эстер. – Моя бабка не для того попала в список Шиндлера, чтобы я, спустя шестьдесят лет, собственными руками убила девчонку! Давайте сюда вашу