Глиняный бог - Анатолий Днепров

— Это я была манекенщицей… И меня зовут Голл, и я очень хорошо помню, что ты меня любил, и как все это было.

— Если ты Голл, то ты должна знать одного лейтенанта, того, который познакомился с тобой на демонстрации мод.

— Я хорошо знаю этого лейтенанта. А с тобой мы познакомились на восьмом этаже, когда ты очнулся после первого опыта.

— Допустим, что это так. Но после мы с тобой не встречались, потому что я все время жил в своей комнате на первом этаже. А Голл и сейчас живет там. Это она была знакома с лейтенантом, а не ты, я в этом совершенно уверен.

И вдруг я запнулся. Меня как электрическим током пронзила одна мысль.

— Вот видишь, ты замолчал. Это значит, что ты не очень уверен в том, что говоришь. Клянусь тебе, я Голл…

Она подошла ко мне и обвила руками мою шею.

— Я Голл, разве ты в это не веришь, милый?

“А что, если она действительно Голл, а та, другая…”

Я провел рукой по лбу, пытаясь сообразить, что мне делать.

— Хорошо, если ты Голл, то кто же та, другая?

— Кто?

— Ну, та, которую называют Катарин?

— Она осталась там…

— Где?

Катарин неопределенно махнула рукой. Я вдруг почувствовал, что схожу с ума. Все в ней показалось мне до ужаса знакомым и близким. Я попытался отстранить ее, но она еще сильнее прижалась ко мне и зашептала:

— Не прогоняй меня, не прогоняй, прошу тебя. Ведь я Голл, твоя Голл.

— И ты мечтаешь стать кинозвездой?

Она тихонько рассмеялась.

— Что ты, милый! Какая нелепость. Мне пока и в голову никогда не приходило такое. Хотя… Как ты сказал?

— Кем же ты мечтаешь стать?

— Я уже давно достигла своего… Хватит того, что я работаю у Боллера. Так устаешь от этого…

— Значит, ты не Голл Очнись, Катарин!

— Подожди… Когда мы начали эксперименты, нам казалось, что все будет просто: не нужно путать две разные машины вот и все тут… Иначе одна машина переделает другую…

— Какие машины? О чем ты говоришь?

— Те самые, которые стояли в нашей лаборатории в Бей–сенде. Ох, если бы ты знал, сколько мы спорили, пока среди нас не появился Боллер. Он все поставил на свое место. Как бог, пришел, стал возле второй машины, которая хранила память, и сказал: “Вот мозг”. А когда его спросили, а что же такое первая машина, он ответил: “Не знаю”. Ну и смеялись же мы после этого ответа. Но Боллер не из тех, кого можно смутить. Он сказал, что нужно подождать. Новые идеи витают в воздухе, и кто‑нибудь скоро додумается до правильного ответа.

Наконец мне удалась освободиться от ее рук, и я поднял жалюзи. Солнце скрылось за лесом, и по небу медленно плыли нежные розовые облака. Катарин с улыбкой взглянула на позолоченные верхушки, сосен, а потом как‑то странно огляделась вокруг, и ее лицо приняло озабоченное выражение.

— Тебе не кажется, Голл, что все, что ты говоришь — бред?

— Почему же бред? Если в науке существует какая‑нибудь очень важная проблема, среди миллионов людей обязательно найдется человек, который ее решит. Он не обязательно будет гением. Скорее всего, это будет какой‑нибудь безвестный ученый, у которого мышление не такое обычное, как у всех. В истории очень мало случаев, когда одному человеку удается решить несколько крупных научных проблем.

— Голл никогда так много не философствует, да и не умеет, — заметил я.

— Перестань, прошу тебя. Мы, кажется, договорились…

— Да, действительно. Почему ты так странно оглядываешься? Ты что‑то ищешь?

В комнате быстро темнело.

— Мне казалось… Мне почему‑то казалось…

— Что тебе казалось?

— А, ерунда. У тебя никогда не бывало такого состояния, будто обстановка, и действия, и слова, которые ты говоришь, уже когда‑то были тобой пережиты и произнесены? Будто бы переживаешь это второй или третий раз?

— Сколько угодно…

— У меня сейчас то же самое. Только вот здесь, — она подошла к двери, — здесь стояли часы, большие часы с тяжелым маятником, бронзовый шар на тонкой цепи. Их почему‑то нет.

— Я здесь впервые и не знаю, стояли ли здесь когда‑нибудь часы.

Она подошла к двери и стала внимательно осматривать стену,

— Зажги свет, пожалуйста.

Я щелкнул выключателем. Она радостно воскликнула:

— Так я и знала! Их просто вынесли. Смотри, на стене остался след.

Я подошел и увидел на степе едва заметный вытянутый прямоугольник.

— Это только доказывает, что ты не Голл, — сказал я.

— Кто?

— Ты не Голл, — повторил я и попятился от нее к окну. — Я уверен, Голл здесь раньше никогда не была.

— Какая чепуха! С чего вы взяли, что я Голл? Разве вы забыли мое имя? Я так просила вас, чтобы вы никогда не забывали имен.

Я стиснул зубы. Мне показалось, что я услышал едва уловимый щелчок, напоминающий звук повернутого выключателя.

— Почему вы так странно на меня смотрите, Пэй?

— Так чем же была та, вторая машина?

— Как чем, мозгом, конечно.

— А первая?

— Будто вы не знаете! Простите, сейчас поздно об этом говорить. Профессор Боллер просил вас зайти к нему на восьмой этаж. Спешите, мы и так с вами заболтались…

Я почувствовал страшную усталость, полное безразличие, апатию, постепенно переходящую в отвращение ко всему на свете. Я опустился в кресло, в то кресло, где она недавно плакала, и закрыл глаза рукой. Передо мной встало смеющееся лицо Боллера, который все время повторяет: “Магомет и я, Магомет и я…”

— Скажите Боллеру, что я устал и прийти не могу.

Она молчала.

— Вы слышите, Катарин? Скажите Боллеру, что я очень устал и неважно себя чувствую.

Она продолжала молчать.

Я поднял голову и открыл глаза: Катарин в комнате не было.

Может быть, все это мне приснилось. Ведь не может же живой человек исчезать вот так, бесшумно, как привидение!

13

Рисдер попался мне в большой гостиной правого крыла здания, где мы теперь жили. Окна выходили на широкий двор, в котором по бокам стояли вспомогательные кирпичные постройки, а посредине находился обнесенный сеткой теннисный корт. Он стоял у окна и своим единственным глазом смотрел во двор.

— Вы когда‑нибудь играли в теннис? — начал я.

— Терпеть не могу этого бессмысленного балета.

— А я думал, что спортсмены в большей или меньшей степени знакомы со всеми видами спорта.

— Я не спортсмен. Я профессиональный боксер. А если говорить точнее, профессиональный боец.

Я положил руку на его плечо.

— Мне бы хотелось задать вам один вопрос. Не возражаете?

Он ничего не ответил и продолжал смотреть в окно.

— Вы встречались с профессором Боллером?

Рисдер кивнул.

— И с вами ничего странного не происходило?