По светлому следу (сб.) - Томан Николай Владимирович

Он махнул рукой и, тяжело ступая, пошел прочь. Лишь от старшего лейтенанта Джансаева удается узнать подробности.

– Вначале все шло хорошо, – возбужденно размахивая руками, рассказывает Джансаев. – Инженер-полковник дежурил у рации, а я, облачившись в маскхалат, пополз к «ежу» и в полутора метрах от него осторожно выкопал окопчик. А как только передали по радио, что «еж» начал передачу, мы тотчас же бросились к нему – дорога была каждая секунда. Так как нами заранее было все отрепетировано, я действовал довольно четко. И у инженер-полковника тоже все ладилось сначала. Расчеты свои мы хотя и основывали на том, что передача будет вестись около двадцати пяти секунд, решили сделать, однако, всего две гаммаграфии с разной выдержкой. На это у нас уходило на репетиции пятнадцать секунд.

Джансаев очень волнуется и то и дело вытирает ладонью мокрый лоб.

– Может быть, хотите газированной воды, Ахмет? – предлагает Уралов.

– Нет, спасибо. От воды только больше пить хочется. Лучше перетерпеть… Ну так вот – первый снимок сделали мы, значит, довольно быстро. Я держал штатив с контейнером, инженер-полковник занимался экраном. А когда понадобилось сменить кассеты, он вдруг уронил их… Обе сразу… Ну, думаю, сдали, значит, нервы… Хотел подхватить его под мышки, чтобы оттащить от этого чертова «ежа», но он схватил вдруг кассеты и какими-то судорожными движениями стал их ощупывать. А на исходе уже пятнадцатая секунда… Как он второй снимок сделал, я и не заметил даже. Помню только, как он сказал: «Ну, теперь все!..» – и подтолкнул меня к окопчику. Долго мы потом лежали совершенно без сил. На инженер-полковника просто смотреть было страшно. Да и я, наверно, был хорош…

Разволновавшийся Джансаев все-таки протягивает руку к сифону с газированной водой и жадно выпивает целый стакан, не переводя дыхания.

– Потом, когда мы отлежались немного, – продолжает он, – инженер-полковник объяснил мне, что с ним произошло: «Чуть было не испортил я все дело, Ахмет. И не потому, что уронил кассеты, – от волнения никак не мог найти сделанных на них пометок. А сунуть вторично отснятую кассету значило погубить оба снимка. Потом все-таки нащупал нужную пометку»… Вот ведь какая история приключилась. Я бы, правда, на его месте и не стал бы второго снимка делать, но он упрямым оказался…

«А может быть, это он из-за меня так рисковал? – взволнованно думает Уралов о Шахове. – Знает ведь, что моя работа по обезвреживанию «ежа» зависит от этих снимков. Чем больше снимков, тем больше шансов на успех. Может быть, даже и на то, чтобы в живых остаться…»

Изучать гаммаграфии собирается целый «консилиум», состоящий из Астахова, Шахова, Уралова, Джансаева, нескольких радиотехников и командира саперного подразделения майора Васина. Изображение «нутра» «ежа» на гаммаграфиях оказывается достаточно четким. Во всяком случае, верхний ряд его механизмов вполне различим. Радиотехники сразу же распознают электронно-лучевую трубку и отдельные элементы программного устройства.

– А вот это, видимо, кремниевые батареи, преобразующие солнечную энергию в электрическую, – замечает старший лейтенант Джансаев. – Надо полагать, имеются тут и химические источники питания.

– Не это сейчас главное, – повышает голос инженер-полковник Шахов. – Важнее всего – раскрыть взрывную систему. Вы ничего тут по своей части не заметили, товарищ майор? – обращается он к Васину.

– Пока не замечаю, – смущенно признается майор. – Видимо, взрывчатка либо не получилась при просвечивании, либо находится где-то в самом центре «ежа»…

– Весьма возможно, что ее вообще нет, – замечает кто-то.

– А мы должны исходить из худшего – полагать, что «еж» все-таки заминирован, – убежденно заявляет Астахов.

– Абсолютно согласен с вами, – одобрительно кивает головой инженер-полковник. – Исходить будем только из этого. Нужно и искать, следовательно, если не взрывчатку, то механизм, подающий сигнал к взрыву. Это даже важнее, чем сама взрывчатка.

– А таким механизмом может быть только фотореле, – замечает молчавший до того капитан Уралов. – И вот один из его фотоэлементов.

– Один? – усмехается Шахов. – А я думаю, что не один. «Ежу» для полной безопасности необходим круговой обзор, так сказать. И мне думается, что вот это пятнышко – тоже фотоэлемент.

– Да, пожалуй, – соглашается полковник Астахов. – Где-то, значит, должен быть выключатель этих фотоэлементов. В противном случае «еж» может ведь подорвать и своих хозяев… Но я не вижу тут никаких признаков такого выключателя. Может быть, он под кожухом?

– А я не думаю, что выключатель фотоэлементов находится под кожухом, – упрямо качает головой Шахов. – Он должен быть где-то на поверхности «ежа». Я даже догадываюсь, где именно. «Еж», видимо, сконструирован таким образом, что центр его тяжести смещен к одной из стенок. Тогда всякий раз, как только «еж» прекращает движение, эта стенка оказывается внизу и становится донной частью. Вот там-то, в каком-нибудь углублении, и нужно искать выключатель. Логично?

– Логично, – соглашается Астахов.

Посовещавшись еще некоторое время, все, кроме дежурных радистов, отправляются отдыхать. Операция по обезвреживанию «ежа» назначается на следующий день, когда возобновится инсценировка запуска «новой» ракеты.

21

В тот же день решается и вопрос: кто будет разминировать «ежа». Кандидатура Уралова бесспорна.

В помощь ему предполагается дать одного из техник-лейтенантов, но тут к полковнику Астахову является старший лейтенант Джансаев и почти слезно просит назначить помощником Уралова его.

– Вы были уже помощником у инженер-полковника Шахова, – строго замечает ему полковник. – Зачем же вам рисковать вторично?

– Потому и прошусь, что уже был, – с обезоруживающей улыбкой отвечает Джансаев. – Я вроде обстрелянный уже.

– Ну, а как вы на это смотрите, товарищ капитан? – обращается полковник к Уралову.

Капитану очень хочется, чтобы помощником у него был именно Джансаев, но ему жаль Ахмета – неизвестно ведь, чем еще может все это кончиться…

– Я тоже думаю, товарищ полковник, что вторично рисковать ему не следует.

– Ну, вот видите, товарищ Джансаев…

И все-таки Ахмет ухитряется уговорить их обоих.

– Ай-ай-ай… – укоризненно качает он головой. – Совсем, значит, нет в меня веры у товарища капитана? А ведь если бы не я в тот раз и не мой Шайтан, знали бы вы разве ахиллесову пяту «ежа»? Нельзя так, товарищ капитан… Несправедливо это. Прикажите ему, товарищ полковник, взять меня с собой…

От волнения Джансаев, безукоризненно владеющий русским языком, начинает вдруг говорить с акцентом.

– Ну что с ним поделаешь! – сдаваясь, восклицает Уралов. – Придется, видно, взять. Идемте, дружище Ахмет!

И Уралов крепко обнимает старшего лейтенанта за плечи.

– Ну, а теперь идите отдыхать, – советует им Астахов. – Завтра у вас будет нелегкий день.

Они ложатся спать в одиннадцать часов вечера и долго не могут заснуть. Около двенадцати Уралов осторожно поднимается с дивана и, стараясь не разбудить Астахова, выходит в небольшой дворик, за которым начинается степь. Долго стоит, запрокинув голову в звездное небо.

Темно и тихо вокруг, только лучи прожекторов изредка прощупывают территорию полигона, помогая солдатам капитана Хасанова нести их службу. Знает Уралов, что, кроме них, не спит сейчас и еще кто-то, дежуря у аппаратуры, засекающей импульсы, принимаемые и излучаемые «ежом».

Пора, однако, возвращаться – может быть, удастся все-таки заснуть.

…На рассвете Астахова и Уралова бесцеремонно будит Шахов:

– Вставайте! «Еж» исчез!

Полковник и капитан вскакивают почти одновременно.

– Как?.. Когда?.. – охрипшим голосом спрашивает Астахов.

– Неизвестно.

– Но как же так? – недоумевает полковник. – Без сигнала он ведь не мог ничего предпринять. Неужели прозевали сигнал?