По светлому следу (сб.) - Томан Николай Владимирович

– Поднимите-ка эту штуку, – приказал он Ефетову.

Разведчик проворно выполнил его приказание.

– Так-с! – Старший сержант внимательно рассматривал банку. – Что вы можете сказать о ней, товарищ Ефетов? Давно ли она валяется здесь?

Ефетов бросил беглый взгляд на ржавую жесть и уверенно кивнул:

– Давно, товарищ старший сержант, Если даже в сухую погоду заржаветь успела, значит не первый день лежит здесь.

– Так ли? – усомнился Нечаев, хитро прищурясь. – А вы как думаете, Казарин?

Ефрейтор ответил:

– По-моему, банка недолго здесь пролежала. Ржавчина-то лишь наружную часть ее покрыла, внутри ни одного пятнышка нет. Выходит, что вскрыли ее недавно.

И этот ответ не удовлетворил старшего сержанта.

– А разве не могла вскрытая банка долго пролежать и не заржаветь? – снова спросил он.

– Могла, – согласился Казарин.

– Что же требовалось для этого?

– Нужно, чтобы в ней были жирные мясные консервы.

– Теперь подведем итог, – предложил старший сержант и вопросительно посмотрел на ефрейтора.

– Итог такой будет, – Казарин помедлил: – Либо консервы были мясные – тогда банка могла пролежать тут долго и не заржаветь, либо рыбные, тогда банка лежит здесь недолго, так как рыбные консервы почти все с томатом или соусом, от которых жесть моментально ржавеет. На прованском же масле бывают только шпроты да сардины, а они в разнарядке армейского сухого пайка не числятся.

– Что же гадать – вы понюхайте, – предложил старший сержант.

Казарин взял банку у Ефетова, деловито поднес ее к носу и несколько раз с шумом втянул в себя воздух.

– Определенно рыбные консервы в ней были, – доложил он, – и их не раньше как утром сегодня кто-то опорожнил. Запах совсем еще свежий.

– И это все? – спросил Нечаев, в свою очередь понюхав консервную банку.

– Нет, не все. Консервы в этой банке были не армейские.

– А какие же?

– Гражданские, – убежденно заявил Казарин. – Кильки ведь, как известно, не подходят для сухого армейского пайка, так что определенно лакомился ими не военный человек – не солдат во всяком случае. А офицеру тоже нет нужды закусывать в такую раннюю пору здесь под кустиком.

Нечаев улыбнулся, сказал одобрительно:

– Правильный анализ дали вы этой посудине, товарищ Казарин. Учитесь у него тонко мыслить, Ефетов.

Так умел старший сержант Нечаев случайную консервную банку, спичечный коробок или окурок папиросы обратить в наглядное пособие и учить на нем своих разведчиков аналитическому мышлению.

Возвращаясь с полигона и проходя мимо подбитого немецкого танка, Нечаев снова остановил свое отделение.

– А ну, товарищ Ефетов, – сказал он, – обследуйте-ка еще раз «труп» этого «королевского тигра». Не нравится мне что-то его подпиленная крышка.

Вслед за Ефетовым и сам Нечаев взобрался на танк. Вдвоем они легко подняли крышку и сразу же заметили, что теперь и вторая петля ее была слегка подпилена.

– Так-с, так-с, – пробормотал старший сержант, – выходит, что и второй петлей кто-то занялся. Как, по-вашему, Ефетов, с добрыми ли намерениями это делается?

– Трудно сказать, товарищ старший сержант…

– Вовсе не трудно, – перебил его Нечаев. Нагнувшись, он поднял небольшой обломок стальной пластинки и протянул ее Ефетову: – Что это, по-вашему?

– Обломок полотна ножовки! – удивленно воскликнул Ефетов. – В прошлый раз его тут не было. Я ведь с этого места опилки сгребал.

– Вот и получается, – заключил Нечаев, – что первую петлю отпиливал кто-то спокойно, не поломав ножовки, а вторую только начал – сломал ножовку. Выходит, что торопился. Не нравится мне это.

Всю дорогу до части подпиленная крышка люка не выходила у старшего сержанта из головы. Раза два он вынимал из кармана обломок ножовки и внимательно рассматривал его. На ножовке, видимо, было написано название завода, но на обломке остались только три буквы. Их сочетание показалось старшему сержанту необычным.

– Товарищ Казарин, – обратился он к ефрейтору, – вы у нас немецким свободно владеете. Не сообразите ли, что это за слово тут было написано?

И он протянул разведчику обломок полотна ножовки, на котором стояли три буквы – ТНЕ…

Казарин посмотрел на них, наморщил лоб, почесал затылок и, наконец, ответил:

– Не соображу что-то, потому как слово тут явно не полное. Скорее же всего не немецкое, а английское, и тогда эти буквы могут означать определенный артикль, который в английском языке употребляется перед именем существительным.

Старший сержант задумался. Чутье разведчика подсказывало ему, что дело тут нечистое. Уж очень непонятно было, кому и зачем могла понадобиться крышка люка. Однако профессия разведчика приучила Нечаева во всех подозрительных случаях принимать самостоятельные решения, и он, остановив свое отделение на небольшой полянке, распорядился:

– Товарищ Ефетов, возвращайтесь назад и наблюдайте за «королевским тигром». Может быть, придет кто-нибудь за крышкой люка.

Прибыв в часть, Нечаев тотчас же доложил командиру взвода лейтенанту Львову о своих подозрениях и показал обломок ножовки. Лейтенант выслушал его внимательно.

– Поступили вы правильно, – сказал он, – хотя дело-то, может быть, и не такое уж таинственное. Могла ведь эта крышка понадобиться кому-нибудь из танкистов, что стоят неподалеку от нас. Или, может быть, из трофейного склада кто-нибудь заинтересовался ею.

– Но тогда им незачем было делать это украдкой, – заметил Нечаев. – А тут кто-то тайком действует. К тому же эти странные буквы на ножовке.

– Ну, в них, положим, тоже нет ничего удивительного, – усмехнулся лейтенант. – Могут ведь эти три буквы – ТНЕ – войти и в состав русского слова?

– Едва ли, – с сомнением покачал головой Нечаев. – Я что-то не могу придумать такого слова, которое бы подходило по своему смыслу для надписи на полотне ножовки. Все отделение мое над этим голову ломало, а ведь мои комсомольцы разведчики Казарин и Максимов – лучшие кроссвордисты у нас в подразделении.

– Ну, тогда вот что, товарищ Нечаев, – решил лейтенант, – я свяжусь с танкистами и наведу справку в трофейном складе, а вы тем временем сходите к Ефетову.

Неудавшаяся засада

Когда Нечаев подошел к подбитому танку, то не заметил возле него Ефетова. Лишь после того, как старший сержант негромко крикнул кукушкой, Ефетов вылез из-за кустов.

Старшему сержанту понравилось, что разведчик замаскировался так ловко, но, прежде чем похвалить его, он приказал:

– Докладывайте о происшествиях, товарищ Ефетов.

– Происшествий, можно сказать, почти не было, так как я, кажется, спугнул этого типа, – смущенно ответил Ефетов.

– То есть как это – спугнул? – удивился старший сержант.

– Нечаянно спугнул. К танку ведь подойти незамеченным совершенно немыслимо. Пришлось сделать большую петлю и зайти со стороны вон тех кустов. А когда я подошел к ним, то вдруг заметил сидящего человека. Увидев меня, он ничуть не смутился, поздоровался и спросил, который час. Потом встал и хотел идти, но я попросил у него закурить, чтобы получше разглядеть его. Он дал мне папиросу и на мой вопрос, далеко ли путь держит, ответил, что идет в местную МТС. Хотел было я документ у него проверить, да решил, что этим только все дело испортить можно. Он поймет, что его подозревают и насторожится. А ведь его надобно с поличным поймать. Правильно я рассудил, товарищ старший сержант?

– Пока правильно. Рассказывайте дальше.

– Потом, когда он скрылся за деревьями, забрался я на танк и осмотрел крышку люка. Она была все в том же положении. Выходило, что крышку никто не трогал с тех пор, как мы ее в последний раз осматривали. Я решил замаскироваться в кустах и посмотреть, не вернется ли этот человек. Но он больше не появлялся.

Нечаев не сказал ничего, но Ефетов слишком хорошо знал своего командира, чтобы не заметить его досады.

– Я и сам теперь понимаю, что не так нужно было действовать, – сокрушенно вздохнул он.