Ленинград сражающийся, 1941–1942 - Борис Петрович Белозеров

кораблей, скованных льдом и лишенных возможности маневрировать, были установлены дополнительные зенитные батареи. На прикрытие в устье Невы линкора «Октябрьская революция», крейсера «Киров», минного заградителя «Марта» и восьми эсминцев было выделено восемь батарей среднего и пять батарей малого калибра, а также зенитные пулеметы. Корабли, стоящие на Неве в центре города, находились под защитой всей зенитной артиллерии города, и кроме того, для их непосредственного прикрытия было выделено 13 батарей. Все это обеспечивало большую плотность огня со всех направлений.

Успех советской науки и промышленности позволил поставить на вооружение войск ПВО радиолокационные средства разведки воздушного противника. В ноябре 1941 г. были установлены радиолокационные станции РУС‑2 «Редут» в Токсово, Агалатово, Ваганово, на Волковском кладбище и в Большой Ижоре. Их данные представляли большую ценность, поскольку фиксировали взлет авиации с ближних аэродромов.

Во вторую блокадную зиму 1942/43 г. были дополнительно выделены три установки РУС‑2 «Редут» для прикрытия на Ладоге Дороги жизни. Заблаговременные и всегда верные данные, получаемые от РЛС, позволяли своевременно поднимать истребительную авиацию, дежурившую на аэродромах, а необходимость барражирования истребителей отпала, что было очень важно в условиях ограниченного запаса горючего[985].

4 апреля 1942 г. в 18 часов 05 минут радиолокационная станция РУС2 «Редут», находившаяся на боевой позиции возле Волковского кладбища, обнаружила групповую цель к югу от Ленинграда на расстоянии 115 км[986]. Через две минуты была обнаружена вторая группа самолетов, еще через две минуты – третья группа. Сомнений не было. Немецкие самолеты шли на город. Все средства ПВО были приведены в боевую готовность. В это же время враг открыл артиллерийский огонь по огневым позициям зенитной артиллерии, аэродромам истребительной авиации.

Группами по 300 самолетов с интервалами в 1–2 минуты подходило 115 вражеских самолетов. На дальних подступах противника встретили наши истребители, которые нанесли первый удар, расстроив его ряды и уничтожив при этом семь бомбардировщиков. На ближайших подступах фашистские самолеты встретил плотный огонь зенитной артиллерии, который заставил их еще больше рассредоточиться. Многие фашистские летчики поворачивали обратно, но через некоторое время возвращались с другого направления, стремясь во что бы то ни стало прорваться к намеченным целям.

Огнем зенитной артиллерии было сбито 19 самолетов и 9 подбито. К городу прорвались 58 самолетов. Впервые над городом фашистские летчики применили бомбометание с пикирования, с высоты 3–4 км, при выходе из пикирования на высоте 1–1,5 км, при угле пикирования 60–70°. Сильный огонь зенитной артиллерии не давал немецким летчикам произвести прицельное бомбометание, заставлял их метаться, применять противозенитный маневр. Из 230 бомб, сброшенных противником, вблизи кораблей, основного объекта их бомбометания, легли 70, не причинив им значительного ущерба. Ночью 5 апреля 40 самолетов вновь пытались нанести бомбовый удар, но к городу прорвались только восемь самолетов, бесприцельно сбросивших бомбы и не сумевших выполнить свою задачу[987].

Получив решительный отпор, фашисты были вынуждены на некоторое время прекратить налеты. В это время Нева очистилась ото льда, и немцы дали своей операции новое название – «Гетц фон Берлихинген». Советское командование провело ряд мероприятий по усилению противовоздушной обороны. Были изменены места стоянок кораблей. Вместо крейсера «Киров» было поставлено учебное судно «Свирь», замаскированное под крейсер.

24 апреля фашистское командование возобновило массированные налеты на боевые корабли с целью их уничтожения. В этот день 72 бомбардировщика под прикрытием 20 истребителей Me‑109, пытаясь прорваться к городу, потеряли 20 самолетов сбитыми и 14 подбитыми. К Ленинграду прорвались 19 самолетов, которые не смогли выполнить поставленную задачу. При этом фашисты потеряли 13 самолетов.

Последний массированный налет с целью уничтожения кораблей Балтийского флота был произведен 30 апреля, когда из 14 бомбардировщиков Ю‑88, летевших под прикрытием пяти истребителей, к городу прорвались только три бомбардировщика. Однако к местам стоянки кораблей они не были допущены и, сбросив бомбы в воды Финского залива, повернули обратно. При этом один бомбардировщик был сбит нашими истребителями[988].

Инженерно-фортификационные работы по сооружению укрепленных рубежей вокруг Ленинграда, определенные правительственным заданием, были высоко оценены, и за успешное и качественное выполнение их 401 житель фронтового города был награжден орденами и медалями. 10 декабря 1942 г. передовица «Правды» была посвящена «трудовой доблести строителей укреплений Ленинграда», где отмечалась огромная значимость оборонительных сооружений вокруг сражающегося города[989].

Так, полным провалом закончилась тщательно подготовленная гитлеровским командованием операция по уничтожению боевых кораблей Балтийского флота. Воины ПВО в условиях осажденного города при строжайшей экономии боеприпасов для зенитной артиллерии, горючего для истребителей сумели нанести тяжелое поражение немецко-фашистской авиации, не позволив ей выполнить поставленную боевую задачу. Противник не смог нанести ущерба кораблям. Артиллерия Балтийского флота продолжала громить немецких оккупантов и сыграла важную роль при прорыве и снятии блокады с Ленинграда.

§ 3. Жили и боролись в блокаде

Блокадная зима 1941/42 г. с ее сильными морозами, систематическими артиллерийскими обстрелами и бомбардировками привела к массовой гибели ленинградцев. Это касалось в первую очередь служащих, стариков и детей. Смерть от дистрофии не обошла стороной вузовские коллективы. Умирали видные профессора, доценты, студенты и сотрудники вузов. 213 преподавателей и сотрудников унесла смерть в Инженерно-строительном институте. От истощения и болезней умерло более 130 человек профессорско-преподавательского состава Лесотехнической академии. И так в каждом вузе смерть косила талантливых ученых и педагогов. Их имена сегодня свято чтут новые поколения студентов, знакомясь с историческим и героическим прошлым своих институтов.

Особенностью вузовцев этого времени являлось то, что они не прекращали своей учебы, совмещая ее с работой на производстве, дежурствами в госпиталях или МПВО. Характерно было то, что тяга к знаниям в этих чрезмерно сложных условиях у студентов не иссякала. Они еле передвигали ноги, но шли в ту рабочую, учебную комнату, где у буржуйки, у огня лампы или снарядного стакана при бледном фитиле собирались студенты и слушали тихую, часто прерывающуюся речь своего профессора. Бывшая студентка университета Е. Миллер вспоминала, как занимались универсанты истфака в те дни: «Истфак в ноябре – декабре 1941 г. Страшно холодно. Дымит времянка. Совсем рядом слышны разрывы снарядов. В. В. Мавродин рассказывает о создании русского национального государства. За тонкой перегородкой студенты второго курса слушают лекцию профессора В. Е. Евгеньева-Максимова».

Студенты учились, сдавали экзамены. Причем их знания были высокими. Так, на январской сессии в 1942 г. в Государственном университете 75 % всех экзаменов оценивались на отлично. «Ленинградская правда» тех дней неоднократно писала об успешной сдаче экзаменов, в том числе в ведущих вузах города. В декабре 1941 г. выпуски специалистов прошли в педагогических, медицинских, электротехнических и других институтах города. В первую блокадную зиму вузы города выпустили 2500 молодых специалистов, в том числе свыше 500 человек окончили