Исправленному верить (сборник) - Татьяна Минина

– Там ваши статьи?

– Нет, панна Александра, там ваши стихи и, как я уже говорил, ключ. Ключ от сердца пана Дениса. Да-да, прекрасная панна, я знаю вашу тайну. Не спрашивайте, откуда. Вы искали помощи у колдунов, но я куда более могущественный волшебник… И я вам помогу.

Улыбка на круглом очкастом лице вызвала желание провалиться сквозь облитый зеленкой паркет к алкоголикам Тягуновым и ниже, в зоомагазин. Отвечать было нечего, спрашивать… Она никому никогда не сказала ни единого слова! Разве что Ольге Глебовне, но имени Дени она не назвала и там.

– Вы ведь знаете историю Черубины? Мы с вами ее переиграем. Пан Овалов пишет стихи, станьте поэтессой, и он к вам повернется. Я прочитал его опусы, недурно, хотя не Блок и даже не Гумилев. Я развил основные темы, как это сделала бы юная, необычная дама… Кое-где я сознательно допускал ошибки – слишком совершенные творения вызывают ревность, а нам надо вызвать…

– Ничего мне не надо! Я не буду…

– Ваши стихи уже у вашего пана. Очень может быть, он читает их именно сейчас.

– Они не мои…

– Они посланы с вашего адреса. Ответом на его письмо.

– Вы… Вы…

– Ваша почта всегда открыта, а вы, как истинная дама, оказавшись перед зеркалом, теряете счет времени. Ручку, милая панна. Сейчас я вас покину. Конечно, вы можете объяснить, что некий князь, войдя в ваше положение, взял на себя смелость перелить вашу душу в стихи. Вы можете сказать, что вы их не писали и всё в них ложь… Но для этого вы должны их хотя бы прочесть. Можете меня не провожать.

Но именно этого-то Саша и не могла. Не выйти к двери значило получить длинный, тошный разговор.

Прощание вышло продолжительным и витиеватым. Когда бабушка наконец загремела замками, пришлось мыть посуду, слушать о том, что на мокрое белье нельзя вешать сухое полотенце, полоскать горло, измерять температуру и показывать градусник. У монитора Саша оказалась ближе к полуночи. На первой набранной «старинным» шрифтом странице красовалось: «Следы на Раннем Снегу. Александра Колпакова».

Это просто и совсем не больно —Не бояться, не просить, не верить.Вера нам мешает жить невольно,Как волне мешает темный берег.

А волне не грустно и не скучно,Ей не важно, материк иль остров.А волне не хуже и не лучше,И не больно, и предельно просто…

– Олег Евгеньевич, зайдите в астрологическую. Ольга Глебовна уже там. Повтор, и сложный.

– Сейчас.

Шульцов сохранил черновик приглашения на защиту и закрыл почту. В последние дни удача набросилась на историка, как изголодавшаяся рыба на Поликратов прикорм. Инстанции одна за другой давали добро, коллеги подтверждали участие, научные журналы отрывали статьи вместе с ковриком для мыши, кардиограмма тактично намекала на полет в космос. Мало того, на кухонном окне расцвел никогда этого не делавший кактус, а дочка-десятиклассница, столь же никогда не читавшая, впиявилась во «Владык Рима» и вечерами усиленно расспрашивала отца, выясняя, врет Колин Маккалоу или нет.

Белая полоса была широка, как Невский проспект, которому Гоголь настоятельно советовал не доверять, и сроду не ходивший в баловнях Фортуны Шульцов чувствовал себя странно. Работы это, само собой, не отменяло. Консультант поправил галстук и профессорским шагом вошел в декорированный анубисами и осирисами кабинет. Облаченная в последние достижения китайско-турецкого ширпотреба клиентка напряженно слушала астролога и явно ничего не понимала. Бориса, когда он консультировал, не понимал никто, хотя о политике и о том, как нам обустроить все, астролог рассуждал вполне доходчиво, пусть и безапелляционно. Осуществись его мечта, Борис стал бы депутатом не хуже прочих.

– Транзитный Меркурий, – зачитывал он, – идет по восьмому дому, где находятся натальные Сатурн и астероид Церера…

Клиентка судорожно вздохнула, Шульцов покосился на Ольку, та подмигнула, но как-то не залихватски. Борис покончил с Меркурием и взялся за попятную Венеру. Прежде он преподавал физику и астрономию, и в его консультациях была сплошная математика, то бишь цифры. Переводить оные на человеческий язык астролог не умел, но называл это принципиальностью – супруг хозяйки, он мог себе это позволить. Собственно, первейшей обязанностью историка-консультанта и была трактовка расчетов по Гомеру, Куну, Спадникову и умнице Юнгу.

Борис отложил бумажку.

– Есть вопросы? – спросил он.

– Это… Это очень опасно? – пролепетала слушательница, и Шульцову вспомнились детство и соседка. Заведующая мебельным магазином, она ходила в каракулевой шубе, ее ногти и губы пламенели, пальцы были унизаны кольцами со здоровенными псевдорубинами, а в югославском шкафу стояли макулатурный Дюма и Дрюон. Обладательница книжных сокровищ вела себя не то чтобы нагло, но явно ощущая свое превосходство. Пока не заболела и не примчалась к подполковнику медслужбы Шульцовой. Подробностей семилетний Олежек не знал, но заданный уже в дверях изменившимся до неузнаваемости голосом вопрос запомнил.

– Это очень опасно? – спросила соседка, и бабушка ответила, что это не опасно, но серьезно.

– Это серьезно, – ответила за Бориса Ольга, – но не фатально.

Борис снисходительно кивнул и удалился. Еще одной его привилегией было право на вытянутый свитер в помещении центра.

– Олег Евгеньевич, – деловым голосом окликнула Комарова, – вам не кажется, что попятная Венера…

Пора было браться за дело. Особо состоятельной клиентка не казалась, а лодочники Ра брали недешево, и деньги эти, чтобы не чувствовать себя совсем уж свиньями, приходилось отрабатывать.

Они провозились больше часа, к концу приема историк чувствовал себя выжатым лимоном. Олька, кажется, тоже.

– Диабет, чтоб мне сдохнуть. – Колоколька устало прикурила. – Стремительно прогрессирующий, отсюда и нагноения и прочие прелести. Надеюсь, хоть теперь эта дура сдаст кровь на сахар… Ты зачем Эдипа приплел?

– Он спорил с судьбой, а тут на человека кирпич за кирпичом валится.

– Давай дальше без Эдипа, ладно? Его Фрейд дискредитировал. Кажется, скандал на вахте… Пойду гляну. Чай поставь.

В суть доносящегося из холла спора Шульцов не вслушивался, потому и узнал голос. Не поверив своим ушам, вылетел за дверь, увидел клиентку в берете и в профиль. Ошибки не случилось – это в самом деле была контролерша из «Автово».

– Ты чего выскочил? – удивилась уже за кофе Олька. – Озарение?

– Да нет, совпадение. Наша клиентка не пускала в метро Сашу Колпакову, и было это, как сейчас помню, первого ноября. Я ехал на ученый совет…

– За подложенной свиньей ты ехал, – уточнила Колоколька. – Питер, конечно, город маленький, только Саша Стаса и то не обидит.