О чем молчит ласточка - Сильванова Катерина

– Думаю, вам лучше поговорить наедине, – сказал Володя. – Не будем мешать? – обратился он к Толе.

Тот кивнул.

Маша с Димой скрылись за дверью, и у Володи появилась возможность разглядеть того самого Толю, кто, по Машиному мнению, был ненормальным, извращенцем и совратителем ее мальчика. Совратитель таращился на Володю серыми глазами на белом как мел лице. Светлые, идеально расчесанные волосы добавляли ему еще большей бледности. Толя был худым, если не сказать тощим, одет просто, но очень опрятно. Очков только не хватало – был бы вылитый Шурик из «Операции “Ы”».

Толя пригласил его в гостиную, но Володя предпочел остаться в прихожей – на случай, если чересчур нервная Маша сорвется и не выйдет из кухни, а, как обычно, выбежит. Толя стоял рядом, явно чувствуя себя неуютно. Он предложил Володе присесть, но тот помотал головой, устало прислонился плечом к стенке шкафа. Огляделся вокруг.

Слева от него виднелась открытая настежь дверь комнаты, судя по рюкзаку, висящему на спинке стула, – Толиной. Володя отметил царящий в комнате порядок. Ни одна вещь не лежала где не следует, диван был застелен ровным, будто выглаженным покрывалом, пол сверкал на восходящем солнце, а в воздухе не кружило ни единой пылинки. Впрочем, в старых очках вместо контактных линз Володя мог попросту не разглядеть пыли. Вся стена над диваном была увешана полками, которые ломились от книг. Конкуренцию книгам составляла только карта звездного неба и пара фотографий.

– Читать любишь? – будничным тоном спросил Володя. Толя улыбнулся и закивал.

Володе стало интересно, что это за книги, но названия он не разглядел. По яркой обложке узнал лишь одну – сам ее не читал, но в последнее время видел много рекламы.

– Нравится Хокинг?

– Да. Астрофизика… интересно.

– Что еще читаешь?

– У меня в основном научное, – весело ответил Толя, как вдруг напрягся, посмотрел Володе в лицо и настороженно спросил: – А вы… отчим?

Володю рассмешило такое предположение, но он сдержал улыбку и ответил серьезно:

– Нет. Я… друг семьи.

Толя аж выдохнул. Наблюдая, как тает напряжение на его лице, Володя решил задать наверняка не самый приятный для Толи вопрос:

– Скажи, а твои родители знают о вас?

– Н-нет. Отец бы меня убил, если бы узнал.

– А мама?

– Мамы нет, – коротко ответил Толя. – Вы ведь отцу не расскажете?

– Это не мое дело, я ничего рассказывать не буду. Но Димина мама может. Конечно, не со зла, а потому, что слишком переживает.

– И что делать? – Толя беспомощно опустился на пуфик, уставился в пол.

– Не знаю, – честно признался Володя. – Ты хорошо с ней знаком?

– Я ее видел всего один раз.

– Толь, она убеждена, что ты пагубно влияешь на Диму, так сказать, сбиваешь с истинного пути. Тебе надо разубедить ее. Показать, что ты человек, на которого можно положиться.

– Я попробую, конечно. Но думаете – поможет?

– Вряд ли она станет поддерживать вас как пару, но, может быть, успокоится. Сейчас она проходит через принятие. Я стараюсь ей в этом помочь, чем могу, но… у нее мышление такое… специфическое…

Он не договорил – из кухни донесся неразборчивый возглас. Володя мигом сбросил ботинки и вслед за Толей устремился туда.

Маша сидела у стола, Дима навис над ней:

– Плевать мне на твои деньги, заработаю сам!

– Дима, у тебя будет все, что хочешь. Только поклянись, что больше никогда… – начала Маша, и Володю будто обухом по голове ударило.

В памяти мгновенно всплыл темный кинозал, ряды кресел, пыльный занавес, голос Маши:

«Поклянитесь, что вы больше никогда такого…»

Крик побелевшего от гнева Димы вернул Володю в реальность:

– Я сказал, мне плевать!

– Меня хотя бы пожалей! – взмолилась Маша.

– Сама себя пожалей! Достала! Если тебя что-то во мне не устраивает – это твои проблемы, живи с ними сама! И вообще уходи отсюда, не нужна мне такая мать!

Володя хотел вмешаться, но не успел. Заторможенный от переутомления, остался стоять как вкопанный. Он чувствовал себя глупо – на рассвете вломился в дом к незнакомым мальчишкам и теперь просто присутствовал, ничего полезного не делая.

Произошедшая дальше сцена заставила его не только чувствовать себя глупо, но и выглядеть соответственно – замереть с приоткрытым от удивления ртом.

Маша закрыла лицо рукой, поднялась со стула и устремилась из кухни, но ей помешали.

Толя, тихий, пугливый хлюпик, вдруг обрел уверенность, смело встал в дверях, не давая Маше выйти, и прикрикнул на Диму:

– Нельзя так с собственной мамой!

Дима сложил руки на груди.

– А с собственным сыном так можно?

– Она же не понимает… – упорствовал Толя.

– Если она хочет, чтобы у нее был сын, ей придется…

– А ну прекрати! – Толя топнул ногой. – То, что ты, весь такой оху… хрененный, принял себя давным-давно, не значит, что все вокруг могут так же легко с этим смириться!

Маша мигом перестала всхлипывать и уставилась на Толю.

– Мария Сергеевна, присядьте. Я вам воды налью, – не спросил, а приказал тот. Маша послушно села.

«А пацан-то с сюрпризом», – подумал Володя. Впрочем, он прекрасно видел, что Толино волшебное превращение, пусть и виртуозное, – притворство, нацеленное, как шоковая терапия, на то, чтобы утихомирить двух истериков. Толя взял контроль над ситуацией, но Володя заметил, как сильно на самом деле он дрожит. Володя даже позавидовал силе его духа и самообладанию в такой момент.

– Я вам пустырника накапал, – сказал Толя, передавая Маше стакан.

Маша выпила маленькими глотками и выдавила тихое: «Спасибо».

Володя тряхнул головой, заставляя себя выйти из оцепенения и начать действовать. Сказал:

– Вам с Толей надо познакомиться получше. А мы, – он обратился к Диме, – выйдем, поговорим по-мужски.

Дима переглянулся с Толей, настороженно кивнул и пошел следом.

Оказавшись в гостиной, Володя сказал:

– Если продолжишь вести себя с матерью как подонок, доведешь ее до того, что она расскажет его отцу. Ты знаешь, что тогда станет с твоим парнем?

В действительности это был просто вопрос. Он понял, что Толя боится, и хотел узнать, чего именно. Но взбешенный Дима принял эти слова за угрозу и, видимо, решил припугнуть Володю. Он прямо как Маша поджал губу, выкатил злющие глаза, ссутулил плечи, будто готовясь броситься на него. Прошипел с холодной яростью:

– Угрожаете, значит…

– Дима, я вам не угрожаю, я предупреждаю… – заговорил Володя медленно. – Мать у тебя истеричка, с ней надо поделикатнее. У нее сейчас земля ушла из-под ног, она способна на что угодно…

– Я не дам нас разлучить! – перебил Дима. – Ни ей, ни тебе, ни…

– И правильно – за то, что тебе дорого, надо бороться. Но будь умнее! Не провоцируй ее и не доводи до ссор. Иначе всем вам будет хуже. И кстати, – добавил он почти ласково, – если еще раз скажешь Маше, что она тебе не нужна, я тебе голову откручу. Понял?

– Понял, – сердито буркнул Дима.

– А теперь иди к ним и перемигнись как-нибудь с Толей – пусть расскажет ей, хорошо ли учится, куда хочет поступать, что за отец у него. И все такое прочее, что обычно интересует матерей.

Хотя Маша прямо этого не говорила, но Володе было ясно, что Толя для нее такое же вселенское зло, каким она считала Юру.

– А если она не будет слушать? – неуверенно, точно Маша, произнес Дима.

– Разберешься. Это же твоя мать, кому, как не тебе, уметь пудрить ей мозги. Толя для нее – исчадие ада. Придумай что-нибудь, чтобы выглядело так, будто он на тебя хорошо влияет.

– Ладно, – протянул Дима и собрался уходить, но Володя его остановил:

– Подожди. Что у тебя за шрамы на руке? Покажи мне.

Дима замер, затем медленно, как механическая кукла, повернулся к Володе и с подозрением уставился на него.

– Вы-то откуда знаете?

– Мать твоя рассказала. Так откуда шрамы?

– Не ваше дело, вы вообще тут ник… – начал было Дима, но Володя не дал договорить. Он рявкнул так, что стрельнуло в висках: