Феноменальный П. Т. Гелиодор - Гвидо Згардоли

– Дайте ему поесть, – сказала Перла и вздохнула с облегчением.

Алиса разволновалась. Её растерянный вид тронул Перлу, она подошла и обняла девочку маленькой рукой.

– Уже всё в порядке, – успокоила она Алису. – У Зака очередной тепловой удар. Всё из-за металлической пластины…

– У него здесь кусок металла, – П. Т. дотронулся до своей головы. – В черепе!

– Зак – бывший моряк, – продолжала Перла. – Он сражался в войне за независимость. В июне 1813 года, во время морского сражения в Бостоне, его ранило в голову, он тогда был мальчишкой. Из-за травмы он не помнит свою жизнь до того рокового дня. Чтобы спасти его, врачам пришлось вставить ему в череп металлическую пластину. С тех пор в жару, когда пластина нагревается, у Зака случаются приступы ярости. Из-за этого у него было много неприятностей, вплоть до тюрьмы. Единственное, чем ему можно помочь, – это охлаждать голову и отправлять его в тень.

– А после приступа, непонятно почему, у него жутко разыгрывается аппетит! – засмеялся П. Т.

Когда Алиса и П. Т. возвращались домой, дорогу им переполз толстенный чёрно-зелёный уж.

– Кто-то следил за вами до кромки болота, – сказал уж. Затем, не дожидаясь ответа П. Т., он исчез под илистой поверхностью.

П. Т. не рассказал об этом Алисе, решив, что не стоит её волновать. Но всю дорогу домой он задавался вопросом, кто и зачем мог их преследовать.

Как и ожидалось, Генриетта Петтигуфер была в бешенстве из-за необъяснимого отсутствия племянницы. Следуя совету П. Т., Алиса не отвечала на тётины вопросы и, хотя выглядела раскаявшейся, в глубине души улыбалась. Когда тётя Генриетта сообщила, что в наказание на три недели запретит племяннице покидать усадьбу, Пушинка подумала, что такое наказание ничтожно по сравнению с чудесным днём, который она провела на Никель-Айленде. Тем вечером, в тишине своей комнатки, счистив грязь с любимых персиковых сапожек, она безмятежно уснула, мечтая снова танцевать на поляне среди деревни и, конечно же, летать.

На следующий день Алиса гуляла в уединённом местечке около одного из усадебных прудов в берёзовой роще, когда услышала у себя за спиной треск сучьев. Она испуганно обернулась, и тут перед ней возник Сэмюэль Петтигуфер. Девочка улыбнулась, но почувствовала себя неуютно, как всегда в присутствии Сэмюэля.

Сэмюэль держал в руке хлыст для верховой езды.

Наверное, он шёл из конюшен, где работал П. Т., сказала себе Алиса. Мысль, что П. Т. где-то неподалёку и мог видеть Сэмюэля, немного её успокоила.

– Доброе утро, кузина, – сказал Сэмюэль.

Алиса кивнула.

– Ах да! – воскликнул юноша так, словно только что вспомнил. – Ты же не можешь говорить.

«Могу, – подумала Алиса. – Но ты меня не слышишь».

– Интересно, что творится в твоей головке, – продолжал Сэмюэль, подходя ближе.

Алиса невольно отошла подальше от берега.

– Невозможно догадаться, о чём ты думаешь. Может, оно и к лучшему. Иногда ведь лучше промолчать, да?

Алиса пожала плечами и направилась к дому.

– Не так быстро, – сказал Сэмюэль, преградив ей дорогу. – Вчера ты так не спешила, когда бродила по болоту со своим дружком-конюхом.

Алиса окаменела. Сэмюэль следил за ними. Много ли он разузнал о Никель-Айленде?

Она встревожилась: тайный мир общины должен остаться тайным.

Она посмотрела на Сэмюэля с удивлённым видом, словно говоря, что не имеет понятия, о чём он.

– Я вас видел, – повторил он. – И, уверяю тебя, я выясню, что вы там замышляете.

Алиса широко раскрыла глаза. Она не доверяла Сэмюэлю, и теперь ей стало страшно: вдруг он чем-то навредит жителям Никель-Айленда?

– Если ты хочешь, чтобы я притворялся, будто ничего не знаю, и не рассказал родителям, где вы были, будь со мной полюбезнее. Гораздо любезнее обычного, – произнёс он жеманно, с хитрецой.

Алиса попыталась обойти Сэмюэля и проскользнуть к дому. Но он схватил её за руку, крепко стиснул и жутко улыбнулся.

– Что это ты уходишь, когда я с тобой разговариваю? Нехорошо. И вот что я тебе скажу, кузина. Никому нет дела, что тут сейчас с тобой произойдёт. И знаешь почему? Потому что ты бедная немая девочка, а мои родители считают тебя никчёмной. Ты никто против меня, ясно? Советую тебе быть паинькой и не злить меня, иначе… – Он поднял хлыст над головой и сделал вид, что замахивается.

Девочка невольно зажмурилась и прикрыла лицо свободной рукой. Сэмюэль зашёлся безумным, страшным смехом. А потом он завыл, и по Алисиной спине побежали мурашки.

– У-у-ху-ху-ху-ху-у-у! Я волк, кузина! У-у-ху-ху-ху-у-у! Боишься волков? А? Боишься?

Он кружил вокруг неё как хищник, тяжело дыша. От него несло перегаром, Алиса терпеть не могла этот запах. И тут Сэмюэль ударил её хлыстом. Сначала несильно – хлыст только скользнул по юбке, потом по рукам, потом резче и злее, будто она лошадь, которую нужно подстегнуть.

Алиса побежала.

Сэмюэль бросился за ней.

– Всё равно не убежишь! У-ху-ху-ху-ху-у-у! Я тебя поймаю!

– Оставь её в покое! – Голос П. Т. разрезал воздух как нож.

П. Т. стоял в пятидесяти шагах на берегу пруда. Уверенный, решительный, с вилами в руках.

На мгновение Сэмюэль опешил. Он не ожидал, что его игре кто-то помешает. И уж точно не думал, что этим кем-то окажется сын покойного конюха.

– Убирайся к себе в конюшню