Феноменальный П. Т. Гелиодор - Гвидо Згардоли

ловят, когда он слоняется по поместью, занимаясь чем угодно, только не тем, за что ему платят. Так что поменьше с ним якшайся, не то переймёшь его дурные привычки, потом не избавишься. Да ты меня слушаешь ли? Твои отец с матерью в гробу бы перевернулись, дойди до них, что ты тайком встречаешься с этим Гелиодором! А ты думала, я не знаю? Знаю прекрасно! Как и то, что ты втихаря танцуешь. Неужто собралась стать балериной? Даже и не надейся: ты хоть и мила, да нема, ни слова сказать не можешь. А сама небось мечтаешь о счастье да о любви? Никто тебя не полюбит, дорогуша, так и знай. Единственное, на что ты можешь рассчитывать, – это что мы разрешим тебе побыть у нас подольше. Так что молись, чтоб ты не надоела дяде Уолдо, иначе он отправит тебя обратно в Филадельфию, как пить дать отправит… Эй, ты слушаешь меня или нет?

Алиса больше не слушала. Она была немой, но иногда ей хотелось вдобавок ещё и оглохнуть, чтобы не слышать околесицу, которую тётушка могла нести бесконечно.

Какая разница, подходящая компания для неё П. Т. или нет? Да и что это значит – подходящая компания? Неужели богатство Сэмюэля и Калеба делает их подходящими? Алиса ещё не встречала таких чокнутых, как эти двое. Старшего, Сэмюэля, который время от времени принимался выть, она боялась. Он пронизывал её ледяным взглядом, от которого хотелось сквозь землю провалиться или сию секунду оказаться в Филадельфии, даже если там её никто не ждёт.

Хотя П. Т. говорил, что братья Петтигуферы безобидны, что они чудаки. И примерно так же повторяли все жители Согатака.

Но ей казалось, что в головах у Сэмюэля и Калеба кишат злые, как змеи, мысли, два огромных шипящих клубка злых-презлых мыслей. Алиса старалась никогда не оставаться с братьями Петтигуферами наедине, особенно с Сэмюэлем.

– Я тебя защищу, – сказал ей однажды П. Т. – Я сумею, не беспокойся.

Алиса последовала его совету. Она не беспокоилась, когда П. Т. был поблизости, когда разговаривал с ней, угадывал её мысли.

Вместе они ловили щук и сомов.

– Ты можешь испачкаться, – предупредил её П. Т.

– Ну и что? – ответила она. – Это всего лишь одежда.

– Но твои милые розовые сапожки…

– Они не розовые.

– А какие?

– Персиковые.

П. Т. очень терпеливо объяснял Алисе, где лучше ловить щук: в камышах, у затопленных брёвен, в заросших кувшинками водоёмах. Рассказывал, какую наживку использовать (он считал лучшей приманкой деревянную рыбку со свинцовым шариком), как подсекать и, конечно же, как вытягивать щуку, остерегаясь её острых зубов.

– А сом больше всего любит куриную печень, – объяснял П. Т., нанизывая на крючок окровавленную приманку. – Или кукурузные зёрнышки.

Алиса внимательно его слушала и старательно подражала.

– Ловить сома нужно рано утром, лучше в пасмурную погоду. Ищи его у берегов или у больших валунов, где встречаются течение и стоячая вода. А ещё я умею плести ловушки из тростника и прутьев! Закрепляю их палкой на каменистом дне и кладу туда куриную печень. В ловле сома мне нет равных! Однажды я поймал рыбину весом двадцать фунтов, спроси любого! Прозвали того сома рыбой-пумой, вот какая была махина!

П. Т. гордился своими познаниями, и ему даже в голову не приходило, что Алисе это может быть неинтересно. Очень уж она была непохожа на его сестёр. И на всех, кого он встречал.

Иногда она танцевала для него.

– Придёт день, и ты полетишь по-настоящему, – восхищённо глядя на неё, говорил П. Т. – Будешь лететь высоко-высоко в небе, меж облаков, над полями и домами.

Взамен Алиса научила его писать и считать.

– Тебе это пригодится, – сказала она хрустальным голосом, который слышал только он.

Что касается арифметики, тут П. Т. проявил необычайную прилежность. Как-то утром он поразил Уолдо Петтигуфера и мистера Джима Класки, рассчитав с точностью до двух футов ожидавшую разгрузки партию древесины.

– С такими задатками ты мог бы далеко пойти, – сказал ему управляющий.

Но Уолдо Петтигуфер лишь поморщился. Он считал П. Т. мечтателем, таким же, каким был его отец, а мечтателям никогда не удаётся добиться чего-то стоящего в этой жизни.

* * *

Путешествие с П. Т. на Никель-Айленд тёплым сентябрьским днём стало для Алисы незабываемым событием. Теперь П. Т. хорошо знал дорогу. Он уже бывал там три или четыре раза, и «те самые, с Никель-Айленда», как он называл жителей болота, приняли его как своего.

– Что я скажу дяде и тёте, когда они потребуют объяснить, почему меня так долго не было? – спросила Пушинка.

– Ничего. Просто не объясняй, – ответил П. Т.

– Но они же будут спрашивать, где я была.

– А ты не отвечай! – засмеялся П. Т.

Он был прав. Плюс немоты заключался в том, что от немого довольно сложно добиться ответа. Собеседники быстро уставали и отказывались от дальнейших расспросов.

А вот среди недостатков немоты было то, что немого человека считали неполноценным, словно и с рассудком у него не всё в порядке. С Алисой, которая была немой от рождения, часто обращались именно так.

Тем утром у кромки болота альбинос Ронни Андервуд нёс вахту не слишком внимательно. Ронни исполнял обязанности караульного общины – следил за чужаками, отважившимися прийти на болото, и, если чуял опасность, предупреждал остальных. В прошлом горожане несколько раз устраивали карательные походы на болото. Некоторые фанатики считали, что тем, кто слишком отличается от обычных горожан,