Феноменальный П. Т. Гелиодор - Гвидо Згардоли

Некоторое время они молчали: девочка наблюдала за лошадьми, П. Т. делал вид, что работает.

– Может, поднапряжёшься, молодой человек? – сказал наконец Гидеон. – Так ты меня только щекочешь. Нужно тереть со всей силы, чёрт побери!

П. Т. рассмеялся.

– Ты прав, извини!

– За что извинить? – спросила Пушинка. Если её волосы были зелёными, а сапожки розовыми, то голос, чистый, почти звенящий, цветом напоминал прозрачную воду. Она говорила, смущенно потупившись, не глядя на П. Т.

– Это я не тебе, это ему, – ответил П. Т. непринуждённо, как нечто самой собой разумеющееся, словно каждый скаковой конь кентуккийской породы запросто может говорить.

Пушинка только смущенно улыбнулась в ответ.

– Я знаю, это может показаться странным, но, уверяю тебя, – настаивал П. Т., – Гидеон разговаривает! По крайней мере, со мной.

– Гидеон?

– Да, так его зовут. А меня – П. Т. А ты Алиса, да?

Алиса равнодушно пожала плечами и отвернулась, пытаясь соблазнить Отто пучком сена.

– А я не отказался бы от сена, – сказал Гидеон.

– А Гидеон не отказался бы от сена, – повторил за ним П. Т.

– Это он сам тебе сказал? – спросила Алиса, явно в шутку.

– Ага.

Пушинка поднесла пучок к морде Гидеона, который ухватил сено губами и съел с большим аппетитом.

– Видишь? – довольно произнёс П. Т.

– Он хочет ещё? – спросила Алиса.

– Нет, спасибо, – ответил Гидеон.

– Нет, спасибо, – передал П. Т.

Алиса собрала ещё сена и поднесла ко рту Гидеона, но тот отвернулся, вежливо отказываясь.

– Видишь? – повторил П. Т.

– Это ничего не доказывает.

– Как скажешь.

В роще поднялся ветер, и к тихому ржанью и цоканью лошадиных копыт добавился влетавший в конюшню шелест листьев. Низкое солнце осветило пол и стены денников тёплым, мягким, дрожащим светом.

П. Т. остановился и прислушался. Хотелось, чтобы этот идеальный, неповторимый момент длился вечно.

– Я видел, как ты вчера летала, – наконец сказал он.

Она кивнула.

– Я всего лишь танцевала.

– Ты летала. Ты парила в воздухе. Я видел.

– Да, но я просто танцевала.

– Как бы там ни было, у тебя отлично получается.

– Откуда тебе знать?

– Просто знаю.

Алиса улыбнулась, застенчиво, словно ещё не привыкла улыбаться.

– Ты здесь работаешь? – спросила она.

– Я работаю конюхом. Вернее, помощником конюха. Но это временно. У меня другие планы, грандиозные планы на будущее.

– Правда?

– Разумеется!

– Какие?

– Пока не знаю. Но я точно не буду помощником конюха!

– Тебе не нравится эта работа?

– Просто мне не хочется этим заниматься.

– Оно и видно. – Нервно заржав, Гидеон отбил копытами по воздуху и наступил в собственный навоз.

Одно было ясно: Алиса Петтигуфер любила танцевать.

Танец захватывал её. Она отдалялась от остального мира, отдаваясь танцу самозабвенно, всей душой и телом, всеми мыслями. Танец был укрытием, защищавшим её от любых опасностей. Её личным укрытием.

Алиса была не из тех девочек, которые много о себе рассказывают. Она никогда по-настоящему не доверялась никому, кроме своей матери – единственной, кто её понимал. Но теперь матери, как и остальной семьи, не стало, они существовали только в воспоминаниях, которые причиняли ей боль. Мир уже не казался таким прекрасным, ведь некому было её защищать, любить и утешать. Он стал чужим и оскалился острыми, как у Моисея, зубами.

Алиса жила одним днём. Для неё будущее начиналось с рассветом и заканчивалось с закатом солнца.

– Она неуловима, как сом, – сказал однажды П. Т. своим сёстрам. – Только думаешь, что поймал её, – а она уже опять ускользнула.

Это было весьма точное описание.

Иногда П. Т. смотрел, как Алиса летает, – конечно, стараясь не попадаться на глаза Сэмюэлю и остальным Петтигуферам. Он стоял, прижавшись носом к стеклу, выдыхая облачка пара, а Алиса знала, что он за ней наблюдает, но не подавала вида: во время танца она ни на что не отвлекалась. И П. Т. знал, что Алиса знает, – и эта невинная игра дарила обоим ощущение дружбы, тайного и утешительного счастья. В некотором смысле они чувствовали себя заговорщиками.

Но кто же такая на самом деле Алиса Петтигуфер и почему она переехала в Согатак?

Алиса была на год старше П. Т., но казалась на год или два младше. Маленькая, хрупкая, лёгкая – казалось, её вот-вот сдует, как бумажный листок, или разорвёт порывом яростного ветра. Крошечные язычки пламени в её глазах трепетали от биения её сердца, как живые. Иногда она устремляла взгляд куда-то вдаль, будто пыталась рассмотреть там нечто призрачное, недостижимое, – тогда её лицо окутывала грусть, древняя как мир.

Поначалу она посещала школу господина Де Вото, но вскоре перестала, потому что образование, полученное ею в Филадельфии, откуда она приехала, оказалось много лучше того, что мог предложить молодой согатакский учитель самым прилежным из своих учеников.