Дело о похищенных туфельках - Лена Тулинова

запах. Он был ей отлично знаком! Сколько раз уже она говорила Мэтту, что ей он не нравится! Сколько просила сменить одеколон, даже сама дарила пару раз что-то получше. Но именно этот запах он предпочитал всем остальным и продолжал использовать, сколько бы «Тончик-батончик» не крутила носиком.

— Мэтт, — позвала Тони.

Партнер выглянул из ее спальни — собственно, это была и гостиная, и кабинет, и столовая, и все остальное, потому что квартирка, снимаемая Антонией Бреннер, была невелика. Прихожая, санузел и все остальное. Дверь-ширма отделяла спальное пространство от кухонного, и только-то.

Вот из-за этой двери-ширмы и высунулся Мэтт — в трусах на босу ногу и с взлохмаченной головой. Это навело Тони на мысли не самые радужные, но она все еще цеплялась за надежду, что партнер просто отсыпался в ее квартире, а не…

— А что ты тут делаешь? — спросил он.

— Это ты тут что забыл? — удивилась Тони. — Я снимаю эту квартиру не для того, чтобы ты здесь ходил в одних трусах! Тебя тут быть не должно.

— Но я здесь, — зло сказал Мэтт, — а тебе советую погулять где-нибудь… часов до одиннадцати.

— Да иди ты… гуляй сам! — вскричала Тони. — И так уже темно на улице, куда еще-то гулять?

— Мэттью, тебе помочь? — мяукнул из-за ширмы женский томный голосок.

Только тут Антония увидела в прихожей туфли. И одновременно с осознанием того, что тут происходит, из-за двери выползла полуобнаженная пухленькая девица с размазанным по лицу макияжем.

— Это моя квартира! Убирайтесь оба! — не выдержав, завопила Тони, но ее уже вытолкнули прочь.

Девушка в гневе стукнула кулаком по двери. Ключ остался там, внутри, как и все имущество, поэтому Тони решила не отступаться. Она пинала, стучала, кричала, звонила, пока на лестничную площадку не начали выглядывать соседи. Сначала молча, затем с претензиями.

— Днем надо с хахалями разбираться, — сказала одна соседка.

— У порядочной муж бы не загулял, — сообщила другая.

— Я себе никогда такого не позволяла, да и супружнику тоже, — поделилась опытом третья.

— А ну не ори, — гаркнул чей-то из них «супружник», обдавая все общество запахом перегара. — Имей к мужику снисхождение, он тебя обеспечивает, пока ты пляшешь, может и погулять немного!

— Мы расстались, — разъяренно зарычала Тони.

— Так тебе и надо, — ответили соседи.

Девушка еще раз лягнула дверь, но никто ей не открыл. Можно было бы, конечно, позвонить из автомата хозяевам квартиры, но не на ночь же глядя?! Тони решила, что придется отложить выяснение о правах на завтра, а сейчас подумать, где провести ночь. Вытерла лицо — ого, оказывается, сколько слез-то набежало! — и спустилась по лестнице вниз. Придется идти к матери, а не хочется!

Уже на остановке, глядя на большие часы, освещенные фонарем, девушка решила — нет, только не к матери. Сил нет выслушивать бесконечные «нашла бы себе нормальную работу» и «только шлюхи со сцены ногами машут». Пешком, невзирая на расстояние, Тони вернулась в танцевальную студию Бато Кея, постучалась, дождалась, пока сторож откроет.

— Потеряла ключи, идти некуда, — сказала почти честно. — Денег на гостиницу нет.

— Позвонить, что ли, просишь? — удивился пожилой сторож.

— Переночевать, — почти шепотом сказала Тони. — Пожалуйста!

— Да ведь негде.

— Я в раздевалке, на скамеечке, — попросила девушка.

Сторож уже, кажется готов был сказать «нет», но, приглядевшись к Тони, покачал головой. Девушка почувствовала, как проворно скользнула по ее щеке маленькая слезинка. Ну нет, только не плакать! Ведь она не для того столько уже сделала в этой жизни, чтобы разнюниться! Она резко дернула головой, и уже думала, что придется уйти, когда сторож вдруг сказал:

— В раздевалке так в раздевалке. Постой, одеяло тебе принесу. Чаю хочешь?

Тони хотела. И чаю, и печенья, и джема на зачерствевшем ломтике серого хлеба, и выговориться. Но от последнего воздержалась. Только поблагодарила и поплелась в раздевалку. Тут пахло потом, ношенной обувью — кто-то, несмотря на запрет, постоянно оставлял здесь туфли. Прежде чем погасить свет, Тони поставила свою сумку возле скамейки, в ногах. Там у нее было платье для тренировок — не пришлось вот постирать! — гетры, смена белья и танцевальные туфельки.

Спать на скамейке было не очень-то удобно. Вытащив туфли и оставив их на полу, Тони сунула сумку под голову. И заснула почти сразу, даже не успев наплакаться вдоволь.

Сторож разбудил ее часов в шесть. По счастью, в студии был душ, и девушка смогла помыться, но надевать пришлось уже ношеное белье, а это не способствовало хорошему настроению.

Но надо было придумать, что делать дальше, действовать — звонить хозяину квартиры, менять ключи, и, главное, расставаться с Мэттом теперь уже навсегда и безоговорочно. Первым делом Тони дождалась учителя Бато и спросила, с кем она может поменяться.

— А что случилось? — узкие глаза Бато превратились в два тире. — Ну-ка выкладывай!

Сторожу с его сочувствием Тони не поддалась, но танцмейстер повел себя жестко.

— Быстло, — сказал он. — Иначе никаких новых палтнелов.

— Мэтт привел в мою квартиру подружку, — сказала Тони, — а меня выгнал! Он за эту квартиру никогда не платил, там ни носка его не осталось! Представляете? И вчера он меня попросту оттуда вытолкал, чтобы там… на моей постели…

— То есть это личное, — сказал учитель Бато.

— Личное, — буркнула Тони.

— Тогда танцуй с ним. Лишних мальчиков все лавно нет. А с девочкой не положено — только в комических дуэтах, в импровизации и театлализованных номелах. Хочешь в эстладную глуппу?

Тони помотала головой. Нет, она хотела победить в основном конкурсе! Но как?

— С таким партнером все равно далеко не пройти, — проворчала она. — Из-за своих шашней он совершенно потерял интерес к танцам!

— Я с ним поговолю по-мужски, — пообещал танцмейстер.

— Хорошо, — безнадежно ответила Тони.

В этот день Мэтт опоздал. И еще с полчаса о чем-то яростно спорил с учителем Бато. Но потом вел себя сдержанно, танцевал