Тайны Кремля - Юрий Жуков

Проголосовав вместе со всеми «за», Ежов, скорее всего, так и не осознал, или не захотел осознать, что получил уже второе предупреждение, понятное любому искушенному в аппаратных играх чиновнику. Более своеобразным оказался секретарь Ежова. Поняв происходящее, легко разгадав смысл знака — скорое и неизбежное повторение шефом судьбы Г. Г. Ягоды, он покончил с собой[52].

В те дни Л. П. Берия находился в Москве, на сессии ВС СССР, и даже выступил 21 августа с большой речью. Именно это обстоятельство и убеждает лишний раз в том, что решение о переводе его замнаркомом внутренних дел приняли импульсивно. Ведь в противном случае отпали бы сами по себе и необходимость утверждать первый вариант состава бюро ЦК компартии Грузии, и давать Берии время на подыскание себе замены. Имей Лаврентий Павлович хотя бы двое суток, он успел бы не только назвать требуемую кандидатуру, но и согласовать ее в ОРПО. Между тем Берия шифровку из Тбилиси о намеченных им перестановках направил в Москву со значительным опозданием — только 29 августа, да еще и не утром, а днем, в 15.30. Предложил утвердить не одного, а четырех человек, призванных образовать основу новой властной конструкции для республики. Первым секретарем — К. Н. Чарквиани, до того третьего секретаря; К. Н. Шерозия и М. И. Джаши, прежде не входивших в бюро — вторым и третьим секретарями. И. Д. Кочламазашвили, намечавшегося ранее вторым секретарем — председателем Тбилисского горсовета. И уведомил, что в случае одобрения такого состава тот будет официально оформлен Пленумом ЦК КП(б) Грузии, созыв которого намечен на 31 августа[53].

Получив испрошенное одобрение, Л. П. Берия провел в намеченный день Пленум и только после этого отбыл в Москву, для вступления в новую должность. Но потратил на знакомство с организацией аппарата НКВД СССР, с функциями структурных частей ГУГБ почти неделю, ибо формальное назначение М. П. Фриновского руководителем НКВМФ, а его предшественника на том посту, А. П. Смирнова всего лишь первым замом наркома, последовало лишь 7 сентября[54]. Еще неделя ушла у Берии, судя по всему, на детальное знакомство с подчиненными, «полученными в наследство», обдумывание, кого и кем следует заменить прежде всего. Наконец, 13 сентября Лаврентий Павлович был приглашен к Сталину и в присутствии Молотова, Жданова и Ежова изложил свои предложения, тут же утвержденные. Б. 3. Кобулова, начальника управления НКВД по Ростовской области, назначили руководителем важнейшего, более других связанного с массовыми репрессиями, IV секретно-политического отдела ГУГБ, а в Ростов-на-Дону направили Д. Д. Гречухина, до того начальника особого отдела Киевского военного округа. А. С. Журбенко, снятого с IV отдела, назначили (как вскоре выяснилось, только на два месяца) начальником управления НКВД по Московской области, переведя занимавшего эту должность Цесарского всего лишь начальником Ухто-Ижемского лагеря, то есть в систему ГУЛАГа[55]. Тогда же В. Н. Меркулов и В. Г. Деканозов стали заместителями Берия.

Тем временем Г. М. Маленков занимался обеспечением юридического обоснования кардинальной смены внутриполитического курса. Для начала подготовил весьма важный документ, который должен был создать возможность для тотальной кадровой чистки, не только в подведомственных Ежову НКВД и КПК, но и ведомствах Ворошилова, Кагановича, Литвинова. Поставить эту акцию под контроль не только ПБ и секретариата ЦК, но прежде всего ОРПО и лично Георгия Максимилиановича.

Проект постановления «Об учете, проверке и утверждении в ЦК ВКП(б) ответственных работников наркомвнудела, наркомата обороны, наркомата военно-морского флота, наркоминдела, наркомата оборонной промышленности, комиссии партийного контроля и комиссии советского контроля» устанавливал строгую обязательность утверждения в ПБ, ОБ и секретариате ЦК всех без исключения ответственных сотрудников центральных аппаратов поименованных выше наркоматов и комиссий. «От высших должностей и руководителей отделов и их заместителей» до начальников отделений — в НКВД, руководителей групп и их заместителей — в КСК и КПК. «По местным органам» в НКВД — от наркомов союзных и автономных республик, их заместителей, начальников краевых, областных, окружных управлений и их заместителей, начальников отделов до начальников городских и районных отделов; по НКО и НКВМФ — до командиров бригад, линкоров и крейсеров, начальников академий, военпредов на оборонных предприятиях; по НКИД — до полпредов, советников, первых и вторых секретарей, генеральных консулов, уполномоченных наркомата в союзных республиках и Дальневосточном крае; по КПК и КСК — до уполномоченных по республикам, краям, областям, их замов.

Предусматривал проект постановления и то, что ОРПО должен был: «а) в первую очередь учесть, проверить, завести личные дела и внести на утверждение ЦК ВКП(б) ответственных работников наркомвнудела, прежде всего — центрального аппарата НКВД, управлений НКВД по Московской и Ленинградской областям, закончив эту работу в трехнедельный срок. Учет, проверку и утверждение остальных работников наркомвнудела провести в месячный срок; б) учет, проверку и утверждение ответственных работников по другим наркоматам закончить к 1 декабря 1938 года». Намечен был, естественно, и конкретный механизм для проведения задуманной тотальной кадровой чистки. Им должны были стать четыре новых сектора ОРПО — работников наркомвнудела и судебно-прокурорских, военно-морского флота, оборонной промышленности, КПК и КСК.

Проект не скрывал той генеральной задачи, которую с его помощью и предстояло решить: чистка, притом основательная, НКВД и его местных органов. В то же время в логичном, достаточно продуманном тексте недоумение могло вызвать лишь одно — отсутствие намерения создать в ОРПО сектор работников наркомата обороны. Однако это, связанное, скорее всего, с сохранявшейся особой ролью К. Б. Ворошилова в узком руководстве, не привлекло внимания членов ПБ. Зато с общего согласия они решили расширить круг ведомств, подлежащих чистке. Дополнили его Комитетом обороны, военными отделами наркоматов машиностроения и тяжелой промышленности СССР, местной промышленности РСФСР. Именно в таком виде 20 сентября проект и был утвержден ПБ[56].

Тем самым Г. М. Маленков не побоялся взять на себя всю ответственность — и партийную, и юридическую, за все предстоящие назначения. Кроме того, как это обнаружилось лишь несколько месяцев спустя, и за восстановление в должностях прежнего уровня всех тех, кто после незаконного ареста был освобожден и полностью реабилитирован. Наконец, резко и значительно повысив свою роль, получив столь огромные права, Маленков создал возможность и проводить вскоре свою, принципиально новую кадровую политику.

…Провозглашая в мае, что Германия не намерена подвергать Чехословакию агрессии, Гитлер просто вел игру по тем правилам, которые ему предложил Чемберлен. Британский премьер, пославший 3 августа в Прагу лорда Ренсимена с задачей подыскать приемлемое для него и фюрера решение судетской проблемы, просто выгадывал время. Ведь решение было уже известно и изложено еще 6 августа Гендерсоном германскому МИДу: «Англия не станет рисковать ни единым моряком или летчиком из-за Чехословакии. Обо всем возможно договориться, если не применять грубую силу»[57].

Пока Ренсимен изыскивал наиболее удобный способ передать Германии даже без плебисцита Судетскую область, советское руководство пыталось предотвратить еще не казавшуюся неминуемой агрессию. По его поручению Литвинов пригласил 22 августа германского посла Шуленбурга и от имени правительства уведомил его о взгляде Кремля на возможное развитие событий: «чехословацкий народ как один человек будет бороться за свою независимость, что Франция в случае нападения на Чехословакию выступит против Германии, что Англия, хочет ли того Чемберлен, или нет, не сможет оставить Францию без помощи и что мы также выполним свои обязательства перед Чехословакией»[58]. Нарком не знал, не мог и предположить, что все уже решено. Менее чем неделю спустя Чемберлен вызвал Гендерсона и поручил ему срочно подготовить встречу с Гитлером для совершения закулисной сделки. Не ведая о том, Литвинов пытался сдвинуть дело защиты маленькой европейской страны с мертвой точки. 2 сентября во время беседы с временным поверенным в делах Франции Пайяром не только в который раз подтвердил готовность СССР выполнить взятые на себя обязательства, но и просил немедленно оказать все необходимое воздействие на Польшу и Румынию для того, чтобы те дали разрешение на проход частей Красной Армии.

Между тем президент Чехословакии Эдуард Бенеш, достаточно осведомленный о настоящей позиции Великобритании и Франции, попытался ценой максимальных уступок избавить свой народ от неравной борьбы с вермахтом. 5 сентября предупредил лидеров судетских немцев Кундта и Себековского о своей готовности принять любые их требования. Но фюреру компромисс, даже самый благоприятный для него, не был нужен. Необходим был повод, который вскоре он и получил. Всего два дня спустя Генлейн запретил своим подручным любые переговоры с пражским правительством и возглавил путч, сразу же до предела обостривший ситуацию. Приведший к задуманному — объявлению в Судетской области чрезвычайного положения, вводу войск и разоружению мятежников.