Мао Цзэдун и его наследники - Федор Бурлацкий

Цзян Цин очень скоро стала не только подругой, но и помощницей Мао. Эта честолюбивая женщина сумела занять особое положение в партии, используя свое влияние на Мао. Некоторые биографы сообщают, что еще до брака она говорила, будто выйдет замуж за «первого человека в Китае». Цзян Цин сумела так привязать и расположить к себе Мао, что он, как ребенок, капризничал в ее отсутствие, отказывался принимать лекарства и т. п.

Новую роль Цзян Цин тонко заметил Владимиров. Уже тогда, едва оставив театральные подмостки, она стала вести себя так, будто почувствовала высокое призвание: она не просто жена — она соратник вождя. Цзян Цин старается стать полезной ему во всей его деятельности. Она опекает его как человека и помогает ему как руководителю. Незаметно она берет в свои руки часть его полномочий. Между тем, по имеющимся сведениям, Политбюро согласилось в конце концов на брак Мао лишь при условии, что Цзян, Цин не будет вмешиваться в дела партии.

Внешность обманчива. Глядя на фотографию Цзян Цин в яньаньский период, видишь молоденькую миловидную женщину, тонкую и гибкую, как лотос, с нежной кожей лица и припухлыми губами. Но уже тогда в ее маленьких ручках сосредоточилась немалая власть. А в период «культурной революции» она уже открыто вмешалась в большую политику и оказала немалое влияние на стиль и методы проведения этой кампании.

Биографы Мао сообщают, что он долго не мог забыть о своей второй жене — Ян Кайхуэй. Летом 1937 года (до того, как он познакомился с Цзян Цин) он спросил у журналистки Агнессы Смэдли, любила ли она когда-нибудь, кого она любила и какую роль в ее жизни играла любовь. Много лет спустя он снова вернулся к этому разговору и рассказал журналистке о своем отношении ко второй жене — дочери профессора Яна. Он прочел стихотворение, которое написал в ее память в 1957 году. Там были такие посвященные ей слова: «Я лишился своего гордого тополя…»

Что касается третьей жены Мао, Хэ Цзычжэнь, оставленной им, то мы можем прочесть восторженные строки о ней у Эми Сяо: «Жена Мао Цзэдуна — Хэ Цзычжэнь — девушка из крестьянской семьи. Ей сейчас лет двадцать-восемь. Она уже десять лет носит солдатскую форму, дралась на фронте, организовывала отряды женщин-бойцов, ухаживала за больными и на своих плечах носила раненых. В боях она получила двадцать шрапнельных ран, из которых восемь были очень серьезными. Так, она приняла участие в „великом походе“ Красной армии на северо-запад, и при этом она была беременна и родила в пути. Ей пришлось оставить ребенка в крестьянской семье. Но все эти страшные переживания не согнули эту хрупкую, изящную, но по характеру необычайно выносливую и отважную молодую женщину»19.

Другие члены семьи Мао, по-видимому, не вызывали у него особых чувств. П. П. Владимиров свидетельствует, что Мао Цзэдун равнодушен к сыновьям от брака с Ян Кайхуэй, которые учились в ту пору в Советском Союзе, и не помнит, чтобы он упомянул имя кого-либо из них или поинтересовался их здоровьем. Впрочем, и маленькая дочь мало его трогает, а если и трогает, то «благодаря стараниям супруги, которая всячески оживляет в нем атрофированные отцовские чувства»20. От Хэ Цзычжэнь у Мао родилось пять дочерей, все они были отданы на воспитание в крестьянские семьи в одном из районов Китая перед «великим походом». От брака с Цзян Цин родились две дочери.

Не правда ли, любопытный образ возникает перед нами, когда читаешь описание личной жизни Мао, манеру вести себя в семье и среди друзей?

Первое, что обращает на себя внимание, — это уровень культуры Мао, как, впрочем, и его окружения. Насколько мы понимаем, ее истоки восходят к культуре состоятельного китайского крестьянина. Речь Мао с хунаньским акцентом, его склонность к грубым шуткам, его пристрастие к гаоляновому самогону и заморскому джину, его манера держать себя, пить, курить, говорить — черты, о которых сообщает П. П. Владимиров, — все это не похоже на поведение выходца из рабочей среды, пролетарского революционера.

Легко представить себе Мао сидящим в яньаньской пещере, выложенной кирпичом, освещенной свечами, попивающим голландский джин из кружки и закусывающим земляными орешками.

Попробуйте представить себе там, в его пещере, в его роли пролетарского вождя западных стран! Невозможно, как ни напрягай свое воображение! Это разный род человеческой личности, разный род субкультуры, порожденной разной средой, национальными традициями, воспитанием.

Характерная черта Мао — это полная устремленность к роли, которую он себе уготовил, — роли руководителя прежде всего в армии, а затем и в партии. Создается впечатление, что он никогда не забывает об этой своей роли, даже в самые интимные минуты жизни.

Мао запрещает себе проявлять (а может быть, просто не испытывает?) обычные человеческие чувства. Больше всего говорит об этом его равнодушие к своим детям. А ведь Мао — человек эмоциональный, что отмечали П. П. Владимиров, Эдгар Сноу и многие другие, наблюдавшие его близко. Но он настолько поглощен своей политической ролью, что все остальное приобретает для него второстепенное значение.

К этому свойству личности Мао, как и любого другого «политического человека», можно относиться по-разному. Да и проявляется оно — это свойство — по-разному. В одних случаях это подлинное призвание, почти что мистическое чувство своей исторической предназначенности как выражение целеустремленной и полностью захваченной определенной идеей натуры. Так происходит, когда имеется идея или цель, обращенная не на себя, не на удовлетворение своего властолюбия, а вовне — на служение другим людям, группам, классам, нации, наконец.

Но если этого нет, если отрешение от простых человеческих чувств и качеств, присущих любому земному существу, вызывается не потребностью служения высоким целям, а стремлением к удовлетворению своей эгоистической страсти к господству над другими людьми, то тогда мы получаем тип человека, с такой глубиной и проницательностью описанный в «Государе» Никколо Макиавелли21. Личная власть, ее укрепление, ее расширение, ее постоянная максимализация становятся постоянным законом существования такого человека и тогда — что ему люди? Что ему жестокость, добро и зло?..

Однако не будем спешить с выводами. Присмотримся, ближе к интересующей нас личности и последуем дальше за ВладимироБым.

«Мао Цзэдун обычно работает ночами. Встает поздно, к полудню. По натуре честолюбив, поэтому, наверное, напускает на себя этакую многозначительность. А сам любит поесть, выпить, потанцевать, поразвлекаться с девицами, а для всех прочих проповедует жесточайший революционный аскетизм. Он вообще не прочь прикинуться пуританином. Он старательно создает о себе представление как о мудром правителе в традиционно китайском духе. Он умеет пустить пыль в глаза и, когда надобно, показать всем, как стойко „председатель Мао“ разделяет тяготы с народом, ему подают чумизу, и он стоически поедает ее, запивая водой»22.