Конец Пути (СИ) - Орлеанский де Грегор

Роджер пришёл на следующий день после случившегося. Он сказал, что знает выход из ситуации. Но я скажу так: наше общество под угрозой. Наша идея может пасть и забыться на столетия.

— Извините, но что это за общество? Я был на его собрании, но так ничего и не понял.

— Ну… — Август глянул на Арчибальда. Он был ещё не уверен, стоит ли рассказывать Фрэнку всё. Но мистер Бэнси сам продолжил.

— Фрэнк, наше общество очень древнее. Оно зародилось ещё сто лет назад, когда нами правили императоры — диктаторы. Мы боролись за республику, и таки добились этого… Ты был ещё мал, когда у нас это получилось, но должен помнить. Именно наше общество стало инициатором и главным участником той революции. И теперь, мы живём в мире. Мы с Филиппом тогда были молодыми, и после нашей победы, стали принимать участие в управлении государством.

Со временем, цель нашего общества изменилась — с достижения республиканских устоев мы перешли на охрану республики. И нас стало совсем мало, ибо многие покинули нас. Ведь смысла в нашем обществе было меньше, чем в этой войне.

Но три года назад начались ужасные события. ТЫ помнишь то время, да? Когда сильнейший политический и экономический кризис поразил нашу республику. И тогда, Роджер Грейни, нынешний глава нашего общества, созвал нас. Пришла лишь четверть из тех, кто был среди нас в славные годы начала республики! Но и это не так мало.

И сейчас, прямо сейчас, он нацелен на сотрудничество с правительством господина Вальтера Моргана, дабы сохранить наше государство.

Он закончил, и глянул на Августа. Тот был доволен, но тут Фрэнк задал вопрос:

— То есть, вы не замышляете революцию?

— Никак нет. Мы лишь хотим окончания этой войны, — ответил Август.

— Хм…

— И Вы, мистер Гоцеллин, как считает мой друг Филипп, а теперь и я сам, можете помочь нам. Мы, как "старая гвардия", считаем, что республика должна быть прежде всего.

— Да. И Роджер считает так же, я надеюсь. Он должен прийти сюда на завтрак, и тогда мы обсудим все вопросы… О, а вот и он!

И действительно. Из открытого окна раздался стук трости по выложенной камнем дорожке, а после и звоночек.

Роджера встретила всё та же служанка господина Августа. Она приняла его шляпу, помогла снять костюм, а после отправила в столовую. Когда тот вошёл, все встали со своих мест, приветствуя главу.

Роджер стал выглядеть ещё хуже. Казалось, за эти 4 дня он постарел на десять лет. Его рука сжимала платок, а другая держала трость в руке. Он опирался на неё ещё сильнее… Фрэнку показалось, что Роджер скорее похож на больного бедняка, чем на главу тайного общества, которое сделало столько для победы республики.

Наконец, Роджер заговорил. Голос его звучал сипло, но всё так же уверенно:

— Доброе утро, Филипп. Спасибо, что принял меня в своём доме. И тебе привет, Арчи, — затем он посмотрел на Фрэнка, — а Вы кто?

— Это Фрэнк Гоцеллин, мой служащий. Я уже стар, чтобы выполнять некую работу, Роджер. — Фрэнк хотел возразить, но Август наступил ему на ногу.

— Что же, мистер Гоцеллин. Я не уверен, что Вам следует сейчас находиться здесь и слушать на…

— Пусть останется, Роджер. Не только ты пострадал от событий четырёхдневной давности.

— Ну раз уж ты так просишь… Хорошо.

Он присел на своё место по другую сторону стола, напротив Арчибальда, Фрэнка и Филиппа. Ему принесли завтрак, но он сразу отставил его в сторонку. А вот к чашке чая он приложился сразу. Но после Роджер начал говорить:

— Итак, господа… Начну с того, что положение наше незавидное… Были арестованы многие участники нашего собрания. Я не получал вестей от других ячеек из других городов, так что можно предположить, что мы остались одни. У нас было четыре дня, и каждый провёл их по — разному. Я…

— Мы пытались выкупить тех, кого взяли в ходе того ареста. Не получилось, — резко перебил того мистер Бэнси.

— Жаль. Они бы нам пригодились. Так вот… Мы должны забыть о том, что случилось, — увидев удивленные лица своих товарищей, он продолжил: — да, мы должны забыть об этом! Я уверен, случилась невероятная ошибка. Нас с кем — то перепутали.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я долго думал о том, что мы будем делать. И я решил. Сегодня вечером мы пойдём в Ставку и предложим генералу и его окружению сформировать совет по управлению городом. Мы должны сотрудничать, а не враждовать. Иначе республику ждёт крах!

— Как мы можем после такого плевка нам в лицо, вытирать это рукой и идти целовать ноги своим поработителям?! — Август не выдержал. Он был зол, но старался контролировать своё тело; во всяком случае, крушить комнату он не начал.

— Да, Роджер. Филипп прав. Если мы допустим это, то фактически сдадимся, и наше общество можно, хоть завтра расформировывать! — Арчибальд присоединился к позиции своего друга. Он был более спокойным, но поразившее его негодование отразилось на руках: его кулаки сжались.

— Я понимаю вас. Но иного выхода нет. Если мы начнём воевать с военными, кто будет нас защищать? Никто. И война будет проиграна! Светлейшая республика должна выстоять, во что бы то ни стало. И сейчас от нас требуется невероятная жертва, господа. Наши дни подходят к концу, и только от наших действий и решений сейчас зависит, станем ли мы спасителями и героями республики, или сгинем вместе с ней.

— Я не ожидал от тебя такого, Роджер… Но я склоняю голову перед мудростью нашего главы. И запомни: если ты ошибёшься, мы уничтожим тебя.

— Если я ошибусь, я сам себя уничтожу. Благодарю за приём, Филипп. А теперь мне пора. Я соберу людей. Готовьтесь!

— Удачи тебе, — сказали они одновременно.

Когда он покидал комнату, они провожали его взглядом. Но как только он вышел на улицу, Филипп посмотрел на Арчибальда, а после на Фрэнка, и начал:

— М — да. Вот и конец всем идеям нашего общества. Арчибальд. Ты на моей стороне?

— Как и всегда, Филипп.

— Хорошо. Я надеялся, что Роджер примет правильное решение. Но я ошибся. Арчибальд. На тебе лежит самая сложная задача: ты должен собрать и привести всех наших сторонников вечером.

— Что ты задумал, Филипп?

— Я собираюсь убить Роджера и занять его место. Мы должны стать главными в городе, взять власть в свои руки. Иначе генерал и его подручные захватят власть силой.

— Пойти против человека, который столько служил нашей идее?

— Он служит уже не ей, а им. И это — предательство в наших глазах. Иносказательно выражаясь, если прямо сейчас мы с этим не разберёмся… То конец всему.

— Я с тобой.

— Ну а Вы, мистер Гоцеллин? Вы с нами?

— Если это поможет закончить войну и найти мою жену — да.

— Не беспокойтесь, мистер Гоцеллин. Мой человек её ищет.

— Тогда я с Вами, господин Август.

Глава 11. Пора наступать

Глава 11. Пора наступать

Казалось, эта ночь никогда не кончится. Постоянно что — то мешало спать. Лишь в момент, когда камин потух, генерал таки смог уснуть.

Разбудил его стук в дверь. Он подорвался с места, и, подойдя к двери, сказал:

— Кто?

— Ваше Высокоблагородие, это я, Эшфорд. Уже 8 утра.

— Дай мне 10 минут. Приготовь автомобиль.

— Есть.

Генерал поставил на плиту кусок баранины с хлебом, и, пока оно жарилось, он пошёл в ванную. Его щетина увеличилась. Она нагоняла страх на всех, кто её видел. Ибо щетина придавала ещё большей измученности её обладателю. Генерал выглядел невероятно уставшим.

Но когда он сбрил её, порезавшись лишь один раз, он будто помолодел. И, конечно же, стал выглядеть более свежим. Это хороший знак.

В общем, сборы заняли больше, чем 10 минут. Но зато он наконец — то позавтракал и привёл себя в порядок. Представьте, ваши обычные действия по утрам вдруг стали непозволительной роскошью… Это просто ужасно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Он вышел, и с удовольствием отметил, что вместе с Эшфордом к нему приехала половина караульных из Ставки. То бишь, 2 человека.

Они сели на задние сиденья и тронулись.