Конец Пути (СИ) - Орлеанский де Грегор

Конец Пути

Глава 1. Война на пороге

Глава 1. Война на пороге

Артиллерийский выстрел вновь пронесся по всему городу. Если на окраинах, поближе к битве, люди судорожно повскакивали с кроватей и бросились прочь, то в самом городе он был приглушённым, а потому люди просто проснулись. Но разве, когда война бушует, бывает по — другому?

Тяжко вздохнув, человек, сидевший в полумраке на своём ситцевом кресле, сонно посмотрел на догоравшие остатки брёвен в своём камине, а после, захлопнув портсигар, приподнялся. Положив тарелку, покоившуюся до этого на коленях, на столик рядом с собой, он направился в ванную комнату.

Лучики света слегка пробивались в крохотное окошко, освещая лицо нашего героя. Он смотрел на своё изломанное отражение в зеркале (осколок снаряда, упавший рядом с его домом, к счастью, разбил лишь стекло), долго и пристально потирая глаза, пытаясь проснуться. Этот человек привык к глухим взрывам снарядов у себя дома, потому и не реагировал так просто. Наконец, поднеся свою зажженную спичку к огарку свечи, можно было рассмотреть его лицо.

Не сказать, что он был очень уж стар. На вид, ему было чуть больше сорока лет отроду. Но седая копна волос явно говорила не в пользу его внутреннего спокойствия. Глаза, хоть и были усталые и сонные, а под ними были синие пятна, до сих пор не утратили того самого запала, огонька, который горит в нём уже более двадцати лет. На лице выступала лёгкая щетина.

Тут за дверью в гостиную послышался глухой стук. Тяжко вздохнув, наш герой направился к двери, дабы понять, кто наш незваный гость. Но едва он открыл дверь, тут, как тут к нему обратился хриплый голос:

— Ваше высокопревосходительство, разрешите обратиться! — сказал человек, стоявший у двери. Когда он говорил, его большие усы дёргались, как будто это они говорят вместо него. За спиной у него была винтовка.

— Разрешаю, — наконец молвил наш герой сипло, но очень грубо, что доказывало одно: сегодня он не спал.

— Полковник Аккерман вызывает вас в штаб. Говорит, новости очень плохие.

— Побриться успею?

— Боюсь, дела не терпят промедления. Я снял двух человек с караула вокруг ставки, они вас сопроводят.

— Сейчас выйду, — отрезал наш герой, и закрыл дверь.

Он тут же надел поверх своей серой сорочки, которая была на нём накинута, свою шинель, украшенную множеством наград и орденов. На плечах покоились генеральские погоны. Ведь герой наш был никем иным, как генералом от инфантерии.

Быстро схватив кобуру с револьвером, лежавшую рядом с тарелкой, где покоились остатки черствого чёрного хлеба, он направился к входной двери. Перед выходом генерал надел свою фуражку.

На улице его уже ждал тот самый утренний гость, адъютант нашего героя, вместе с двумя простыми солдатами. Уже холодало, а им до сих пор не выдали тёплой формы, потому солдаты замерзали.

Едва он вышел, как трое солдат, до этого говоривших меж собой, выпрямились и отдали ему честь. Не промолвив ни слова, генерал встал между двумя солдатами, а адъютант по правую от него руку.

— Ведите, — сухо сказал он, — скажите, Эшфорд, каковы дела в городе за эту ночь? — пока колонна двигалась, он выслушивал рапорт своего адъютанта.

— В южной части города наш караул уже бежал вместе с гражданским населением. По пути они встретили части капитана Лангле. Дело закончилось кровопролитием. Умерло двадцать человек гражданского населения и около пятнадцати солдат. В итоге, колонна дезертиров была судима полковником Аккерманом и через час её расстреляли.

— Дела плохи, как я вижу. Запишите мой приказ укомплектовать часть капитана Лангле новыми добровольцами.

— К сожалению, все добровольцы уже давно отправлены на линию фронта. У меня есть телеграмма для Вас от вербовщика. Но больше вам расскажет полковник Аккерман.

Они шли через город, покрытый руинами. В уцелевших домах на них смотрели сонные, измученные люди. По улицам валялись солдаты и гражданские. Без оружия, ибо оружие всё забирали патрульные и несли на склады.

Генерал читал телеграмму, которую ему передал Эшфорд:

«В связи с последними событиями, такими как: военные неудачи, наступление противника, голод, холод, и грабежи среди мирного населения, невероятно сложно найти добровольцев. Мы работаем с утра до ночи, но от гигантских очередей не осталось и следа. Теперь мы сидим и ждём, когда зайдёт какой — нибудь человек чтобы записаться. Праздник, если с ним пришло несколько друзей, или просто будущих боевых товарищей. Жандармерия иногда приводит небольшие группы желающих, но это происходит всё реже».

Д. А., начальник записного пункта».

Тем временем, они уже подошли к ставке, вокруг которой стояло пять человек — часовых. Позавчера их было девять. Двое отправились посыльными на северный фронт: ни один не вернулся. Ещё двое отправились с Эшфордом для сопровождения генерала. На крыльце бывшей канцелярии правительства стоял полковник Аккерман с сигаретой в трясущейся руке.

— Здравия желаю, ваше превосходительство! — вытянувшись, проголосили часовые. Затем сам полковник Аккерман, кинув сигарету на крыльцо, отдал честь подошедшему генералу.

— Эшфорд, пусть эти два солдата немедленно отправляются в штабы северного и западного фронтов. Пусть разузнают там обстановку и возвращаются в ставку.

— Будет исполнено, мой генерал.

Солдаты удалились, а генерал поднялся на крыльцо. Его адъютант остался при нём, хоть и держался позади.

— Вы хотели меня видеть, полковник Аккерман?

— Да, мой генерал. Прошу в ставку, там уже есть полный отчёт.

— Ведите. Эшфорд, распорядитесь сделать нам чаю, и, желательно, немного бутербродов. Надо подкрепить свои силы.

— Есть!

Толкнув красного цвета двери, изрезанные различными рисунками и странными узорами из посеребренного металла, генерал с полковником оказались в ставке. Это здание бывшей канцелярии кабинета министров. Было, пока всё правительство не эвакуировалось из города, приказав остаткам действующей армии держать оборону столицы, пока они не вернутся с подкреплением.

В центре помещения стоял большой стол, на ней карта. Вокруг неё лежали разного цвета карандаши, фигурки, линейки, циркули, треугольники. Лежал даже старинный секстант, непонятно как тут оказавшийся. Внутри здания, помимо двух младших офицеров — телеграфистов и полковника Аккермана, больше никого не было. Все канцеляристы, чиновники, офицеры ставки сейчас находились по особому поручению в корпусе жандармерии. К этому столу и направились адъютант с генералом.

— Докладывайте, Аккерман.

— Войска противника на севере продвинулись на 500 метров. Состав северного фронта постоянно уменьшается. У нас уже едва хватает добровольцев, чтобы укомплектовать их части. На западный фронт прибыла группировка Энтони Дэниелса, в составе которой было триста человек, десять пулемётов и около пяти орудий. На пополнение внутренних войск людей просто не хватает.

— Необходимо телеграфировать председателю Кадэру и потребовать разрешения на всеобщую мобилизацию. Только так, и никак иначе, мы сможем отбросить войска противника и начать контрнаступление.

— Мой генерал, концентрация противников на северном фронте составляет, по предварительным данным, 10 к 1. На западном — 5 к 1. У нас не хватит войск, чтобы перейти в контрнаступление.

— Когда подкрепление нашего министерства подойдёт к западу, тогда мы сокрушим врагов. Что ещё?

— На северном фронте мы заняли очень неудобные рубежи обороны. Войска противника преодолели уже три из шести наших линий. Если мы сейчас отступим и перегруппируем войска на Женельских холмах, мы сможем дольше удерживать оборону до подхода подкреплений.

— Приказываю телеграфировать Кадэру и потребовать всеобщей мобилизации.

— Мой генерал, в сложившейся обстановке… В крайне сложной ситуации на всех фронтах, ведь войска уже в трёх километрах от города… Почему бы вам не принять на себя должность действующего правителя города?