Рассказы, повести, сценарии и другое - Наталия Небылицкая

– Я вас прошу, не ходите с плакатами, не вынуждайте президента идти на переговоры, всё равно бесполезно!

– Да что ты понимаешь, девушка? – спрашивает мужчина с усталым лицом.

– У нас целые самолёты брали в заложники, взрывают на улицах, в автобусах, кафе ни в чём не повинных людей, детей и стариков. С террористами договориться невозможно. Стоит дать слабину, они только входят во вкус, повышают требования. Цепная реакция, арифметическая прогрессия зла…

Центральный вход в здание. Издалека видно, как в него входят Кобзон и Хакамада. (Видеохроника). Неподалёку от площади перед зданием несколько человек – это Йоська со своими детьми и отец Иоанн. На плечах у раввина талес. Чуть раскачиваясь вперёд и назад, раввин молится на иврите: «Адонай, шма…». Дети тут же повторяют за отцом слова и движения. Отец Иоанн негромко произносит молитву, крестится: «Боже! Спаси и сохрани!»

Интерьер.

Зрительный зал. Серые, усталые лица Рахили и Ксении. За их спинами, потеряв свой привычный победительный вид, бритоголовые в куртках. Один из них бормочет на одной ноте:

– Умрём, умрём, умрём.

– Заткнись, – тихо шепчет другой бритоголовый.

Ксения оборачивается, протягивает им две таблетки валидола:

– Положите под язык. Больше у нас ничего нет.

– Раньше смерти не умрёшь, мальчик, – Рахиль произносит это, не оборачиваясь. К ним направляются женщина в чёрном и террорист в маске.

– Встать, – резко приказывает террорист парням в куртках.

На негнущихся ногах бритоголовые очень медленно пытаются выполнить приказ. Террорист направляет на них автомат. И тогда, не сговариваясь, поднимаются Ксения и Рахиль. Они, раскинув руки, перегораживают собою мальчишек. И на весь экран – две старые женщины, раскинувшие руки, с высоко поднятыми головами. Изображение застывает.

Конец

Кошачий глаз

Литературный сценарий

1. Натура. Кладбище возле посёлка.

Блёклое небо, мелкий дождь. Пирамидальные тополя, серебристые листья дрожат, как от озноба. Кладбище. Кресты. Расквашенные тропинки, проплешины серого снега. Так бывает только очень ранней холодной весной. Небольшая группка людей возле разрытой могилы. Рабочие осторожно опускают маленький гробик в землю. Ни оркестра, ни священника.

Ольга стоит у опасного края могилы. Чёрный платок, белое до синевы лицо. Глаза смотрят поверх могилы, поверх жизни, куда-то в серое небо. Муж держит Ольгу за плечи, словно боясь, что она соскользнёт вниз, на крышку гроба, вслед за их маленькой дочерью.

Тихая, молчаливая процессия идёт по дороге с кладбища. Замыкают шествие две женщины.

– Говорят, они её приспали, – шепчет одна из женщин.

– Как это? – спрашивает другая.

– Дитя плакало, верно, животик болел, Ольга с Петром дочку положили между собой и придавили.

– Нарочно, что ли?

– Вряд ли, просто спать хотели.

– Откуда знаешь? Марь Петровна по секрету поделилась?

– Это расскажет, как же! Каменная баба.

– Ну, всё же внучка померла, – последнюю фразу она произносит довольно громко.

Мария Петровна, идущая впереди, резко оборачивается, полосонула взглядом. Женщины сразу же примолкают, и будто съёживаются.

Тополя вдоль дороги. Проносятся машины – чаще трейлеры, реже – легковушки. Кладбище неподалёку от центра города, которого и городом-то не назовёшь. Площадь с облупившимся памятником Ленину, типовая коробка бывшего райкома, скверик с лысыми, чахлыми кустиками. Неподалёку магазин: над левой дверью сияет новенькая надпись «Супермаркет», а над правой «Бутик». Единственный в городе работающий светофор, не обращая внимания на красный цвет, проскакивает мотоцикл с коляской, обдав веером серой грязи, возвращающихся с кладбища.

Процессия минует площадь, затем здание школы, сворачивает в переулок.

2. Интерьер. Квартира Сомовых. Книжные полки, на них полные собрания сочинений Ленина, Жюль Верна, Чехова и Шолохова. На стенах новенькие обои с крупными аляповатыми цветами. Старый сервант типа «Хельга», где соседствует битком и впритирку дешёвый хрусталь, сервиз «Мадонна», фарфоровые статуэтки – балерина в пачке, мальчик с удочкой, охотничья собака. Мария Петровна расставляет на столе фужеры и рюмки. Пётр помогает ей.

Ольга стоит возле окна, застывшее лицо-маска, взгляд в пустоту. Ей слышится удары молотка, так забивают гвозди в крышку гроба, и как стучат комья земли, засыпающие могилу, и о крышку гроба, и тонкий, далёкий плач ребёнка…

3. Натура. Светофор на площади переключается на зелёный цвет. Он словно плывёт в воздухе, увеличиваясь в размере, пока не закрывает почти весь экран.

4. Интерьер. Окно квартиры Сомовых. Ольга всё ещё смотрит через стекло, приближается зелёный круг, заполняет всё пространство, кажется, что это уже не огонь светофора, а огромный кошачий глаз с поперечной полоской чёрного зрачка.

Ольга вздрагивает, заслоняется рукой от этого странного, слепящего глаза.

– Ольга! Садись, – произносит ровным, тусклым голосом Мария Петровна, – помянем девочку нашу бедную… по русскому обычаю.

За столом – Мария Петровна, Пётр и две молодые женщины, которые были на похоронах. Пётр жадно опрокидывает в себя гранёную стопку с водкой. Женщины чуть пригубили, Мария Петровна выпивает содержимое стопки мелкими глотками. Ольга даже не притрагивается.

– Выпей, выпей, – советует одна из женщин. – Полегчает.

– Давай, дочура, – поддерживает гостью Мария Петровна, – жизнь-то продолжается, завтра легче станет.

Ольга молча смотрит на мать. Повисает тяжёлая пауза. Никто не знает, что и как надо говорить на этих поминках.

– Я бы Олю, Марь Петровна, подменила завтра на уроке, да как? Я ж не математик! – бормочет вторая женщина, ловит языком кислую капусту, повисшую на вилке. Жуёт с хрустом. Петя подливает ей и себе ещё водку. Пьют с явным удовольствием.

– Работа и только работа спасёт от депрессии, – сентенция матери повисает в воздухе: ну, что тут скажешь?!

Так и не выпив ни капли, Ольга встаёт, уходит в другую комнату. Петя накладывает на тарелку винегрет, наливает себе ещё выпивки. Ольга появляется из своей комнаты: одета в джинсы и свитер, голова повязана чёрным платком по самые брови, за спиной рюкзачок. Она открывает входную дверь.

– Куда? – почти кричит Мария Петровна.

– Оля! – зовёт муж.

Но Ольга выходит, аккуратно и плотно прикрыв дверь – всё, отрезано, поставлена точка.

5. Натура. Беговой круг. Трибуны.

Зрители, смотрящие в бинокли, или изучающие программки. Мчатся лошади, жокеи в разноцветных костюмах.

На одной из трибун ложа VIP-персоны. Среди них мужчина с биноклем – Игорь Нездольев. Грубоватое, с высокими скулами лицо, не лишённое привлекательности, плечи широкие, вся фигура коренастая, похож на бывшего спортсмена. Движения скупые, чуть замедленные, словно он боится «расплескать» таящуюся в нём силу.

Игорь весь внимание, лошади мчатся по кругу.

– На кого поставил, Нездольев? – раздаётся хрипловатый голос за спиной Игоря.

– На Незабудку. А ты, Антон?

– Тоже. У тебя глаза на затылке? Даже не обернулся.

– Твой бас невозможно перепутать.

– Как дела – делишки? – Антон трубно смеётся.

– Первое хорошо, второе никак.

– И что ты имеешь ввиду?

– Делишками-то я, как известно, не балуюсь, остальное всё в порядке. Кстати, обещания выполнять надо.

– Вьюченко сегодня здесь. После награждения победителя представлю тебя. Учти, на его ангельскую внешность не покупайся, ушлый, обведёт вокруг пальца, чихнуть не успеешь. Незабудка, между прочим, вьючинская.

– Такой любитель?

– У него ещё четыре рысака, конезавод, конюшня и многое другое.

– Дорогонькое удовольствие.

– Рациональное вложение денег, никаких эмоций.

– Не скажи. Лошади болеют, ломают ноги, да и мало ли что…

Гонг извещает об окончании забегов. Антон и Игорь подходят к Вьюченко – у него лицо утомлённо-удивлённое, похожее на маску пожилого грустного клоуна. Антон представляет Игоря:

– Игнат Львович, познакомьтесь. Игорь Нездольев, когда-то вместе служили.

Вьюченко улыбаясь, протягивает узкую ладошку – рука ухоженная, тонкие пальцы, над которыми явно поработала маникюрша; на среднем пальце перстень: на чёрной эмали бриллиантовое милле монограммы, буквы «И.В.» выведены прописью. Несколько вычурно, но изящно. Таков и весь облик Игната Вьюченко – рубашка апаш, шёлковый шарф с булавкой в стиле перстня, дорогой свободный пиджак. Всё в тон.

– Приятно познакомиться, наслышан от Антона, – голос Игната очень высокого, какого-то скрипучего тона, – у вас, похоже, дело ко мне, – без вопроса, с утверждением.

– Да.

– Предлагаю два варианта. Либо созвонимся на неделе, либо приглашаю сейчас отпраздновать победу Незабудки. Ставили на мою любимицу?