Мост желания. Утраченное искусство идишского рассказа - Дэвид Г. Роскис

более ранних его сказок мы уже знаем, что хохме может толковаться у него двояко, как в дурном, так и в хорошем смысле. Однако в традиционных источниках эпитет там всегда несет позитивные коннотации. Таким был Иаков, «человек кроткий (иш там), живущий в шатрах» (Быт. 25:27); Иов, который был «непоро­чен (там), справедлив и богобоязнен и удалялся от зла» (Иов 1:1); и третий из четырех сыновей в Пасхальной агаде. Как и его тезки, там из сказ­ки рабби Нахмана решает ничего не предприни­мать, когда его богатый отец теряет все, кроме родного дома. Будучи человеком «прямого и про­стого ума», простак берется за сапожное ремес­ло и живет аскетической жизнью, тогда как его добрый друг и бывший соученик реагирует на разорение своего отца иначе — он пускается на поиски приключений и знаний. Благодаря своей беспокойной натуре и презрению к физическому

труду этот мудрец скитается с места на место и берется то за одну профессию, то за другую. Всего он овладевает семью премудростями: ювелир­ным искусством, огранкой драгоценных камней, медициной, латынью, письмом, философией и наукой, но из-за приобретения этого обширно­го запаса знаний «мир превратился в его глазах в ничто» (Y 65, Е 145, R 62). Тогда он решает вер­нуться домой, где он, по крайней мере, может по­хвастаться, чему научился. «И терпел страшные мучения по дороге, потому что из-за его ума не с кем было ему беседовать в дороге».

Простак тем временем так и не овладел в пол­ной мере единственным ремеслом сапожника. Вместо того чтобы добиваться достижения да­леких целей и материального благополучия, он довольствуется своим скромным существовани­ем. Становясь объектом насмешек, он всегда от­вечает:

«Нор он лейцонес, Только без шутовства!» И тотчас отве­чали ему: «Конечно же без шутовства!» И тогда он прини­мал всерьез их слова и начинал говорить с ними, не же­лая, видно, вникнуть и поразмыслить, что эти заверения уже сами по себе шутовство и насмешка. Видно, уж такой простофиля он был. А когда все-таки доходило до него, что они намереваются просто поиздеваться и посмеять­ся над ним, говаривал бывало: «Ну и что будет, если пока­жешь, что ты умней меня. Не выйдет ли, что ты и есть глу­пец». (Y 68, Е 148, R 65)

Хотя он и простак, он знает разницу между про­стотой и глупостью, которая по сути своей явля­ется разницей между добром и злом59.

Воссоединение двух сыновей и соседей завер­шает первую часть сказки и отмечает разитель­ный контраст между ними. Хотя мудрец высмеи­вает поведение друга, считая его безумцем, дом его лежит в руинах, и он находит прибежище в доме простеца. Еще заметнее его страдания в желании достичь совершенства. Он страдает, по­тому что его мастерство испытывают местные обыватели и потому что только он знает, что в работе, которую все восхваляют, есть изъян. Потом, когда двое друзей спорят о глупости, про­стак не только отстаивает свою позицию, но даже предсказывает: «У Господа Бога все возможно! В мгновение ока может статься, что я поднимусь на твою ступень!» (Y 71, Е150, R 67)

Он подготавливает почву для перемены их судеб. Случается так, что их прозвища (Мудрец и Простак) становятся известны царю, который приглашает их на аудиенцию. Простак отвечает радостно и спонтанно. «Только без шутовства», — просит он, и, когда на каждом этапе его заверяют, что приказ действительно был отдан, он делает все, что от него требуется, и в результате стано­вится министром. А мудрец в ответ на приглаше­ние выражает сомнение в существовании царя и убеждает в том же царского посланца. Оба они пускаются в путь и вскоре становятся нищими. В таком прискорбном состоянии они случайно приходят во владения нового министра, где те­перь живет знаменитый народный целитель, из­вестный как баалъ тем. Естественно, мудрец (ко­торый сам врач) высмеивает силу баалъ тема, и за такую ересь его жестоко избивают. Добиваясь справедливости, он проходит несколько бюро­кратических инстанций, пока не доходит до само­го простака-министра. Так они образуют полный круг, мудрец опять в лохмотьях, а простак владе­ет богатством и практической мудростью.

Если бы это была народная сказка о Маленьком Иване и Большом Иване, на этом бы она и закон­чилась, но рабби Нахман идет дальше. Ведь в кон­це концов изменились только внешние обстоя­тельства. Простак всего лишь поднялся до ми­нистерского поста, тогда как мудрец, хотя и обе­днел, но не раскаялся. Для того чтобы изменить статус-кво, необходимо настоящее чудо. Поэтому в третьем, и последнем, эпизоде испытывать их является дьявол, а не царь. Каждый из них посту­пает в соответствии с подсказкой: простак спе­шит к баалъ шему за защитным амулетом, а му­дрец выходит навстречу дьяволу с вооруженной охраной. Простак спасся, а мудрец и его спутник по странствиям сброшены в грязную пыточную яму. «И так они действительно жестоко мучились несколько лет».

Потом простак-министр, сопровождаемый баалъ шемом, находит мудреца в плачевном по­ложении. «Брат мой», — восклицает мудрец, увидев старого товарища. Несмотря на годы пы­ток, он все еще отказывается признать дьявола. «Смотри, что они делают со мной! Бьют и муча­ют меня эти злодеи, просто так — ни за что ни про что!» — возмущается он. Пораженный упор­ным сопротивлением, простак-министр просит баалъ шема совершить чудо, «и показал им, что они у дьявола и это не люди их мучают». Только когда грязная яма исчезает, а дьявол рассыпа­ется в пыль, мудрец (и очевидно, его напарник тоже) признает, что был и царь и истинный ба­алъ тем.

Эта сказка не похожа на другие — она сурова, полемична и неприукрашенна. Диалоги и харак­теристики правдоподобны, так же как конкрет­ные эпизоды веры и отречения. Незадолго до того на Украине появилось руководство по народной медицине на идише, которое яростно критико­вало народных целителей и «бабушкины рецеп­ты»60. Этого рабби Нахман никак не мог оставить без ответа, не потому, что считал необходимым защищать репутацию прадеда, а потому, что если однажды поставить веру в науку на место Бога, то дверь к вероотступничеству распахнется на­стежь. В своих ответах баалъ шему два основных персонажа сказки выражают противоположные взгляды на мир. Рационалист верит только тогда, когда видит собственными глазами, и поэтому он так глубоко зарывается в философские мате­рии, что отрицает существование и царя, и дьяво­ла. Простак выбирает путь радостной и простой веры, который приводит его к глубокой убежден­ности в силе баалъ шема. Истинный путь веры лежит через службу царю, а не через научные из­ыскания. Это вера, которая может изменить ход природы.

Насколько привлекателен и точен образ ре­лигиозной простоты, нарисованный рабби Нахманом, настолько удивительно верен образ его