Добрый волшебник и Живо-цвет - Лион Кямью

– Ханик, ну ты чего так поник? Недоброе что случилось?

Мальчонка смелости набрался, но глаз не поднял.

– Дедушка, а это вы стол накрыли, кушать приготовили?

– Нет – спокойно ответил старик – Я же только вернулся. То домовик нам подал еду.

– Домовик? – удивленно воскликнул мальчик, осмелившись поднять взгляд на старичка.

– Хрум его имя. Он мне помогает теперь, за домом следит. Я сам о помощи попросил. Некогда мне теперь за хозяйством приглядывать. Хлопот выше крыши.

– Домовик? – мальчик присел за стол – Как же он это? Я и не заметил ничего.

– Не диво – старичок принялся за еду, а за одно и рассказывать стал – Домовички тихони, на глаза попадаться не любят. Все тихо и незаметно делают, пока хозяин спит или того дома нет. Домовичка никогда не увидишь и не приметишь. Он дух добрый, хранитель очага домашнего, и существо волшебное – невидимое. И даже если волшебство видишь он на глаза не явится, прятаться будет. Но коль волшебник попросит, домовик, с большой неохотой, все же появится – дедушка откусил хлеба и запил компотом – вот я его позвал и теперь Хрум каждые утро и вечер мне стол накрывает, а для обеда лукошко с едой подготавливает. И за порядком следит и за огородом ухаживает да на сад посматривает. А мне нынче некогда. Ухожу теперича рано-рано утром, а возвращаюсь под вечер. Тебе кстати Ханик домой пора торопиться, скоро совсем уж стемнеет. Давай, съешь картофелину, подкрепись да допивай компот и бегом в крепость.

– Дедушка Албер – Остахан к еде не притронулся – а куда же ты ходишь, и что ж за заботы у тебя такие новые и важные?

– Ой не морочься пустяками мой мальчик. Поешь и в крепость.

– Дедушка, но ты же говорил, что хлопоты у тебя нынче важные и неотложные. А разве может быть важное и неотложное пустяком? Скажи деда, что тяготит тебя?

– Это мое дело, а тебе не досуг совать в него нос.

– Как не досуг? Я ж теперь и домой не уйду, пока всего не узнаю.

– Не досуг, так не досуг! Чаво меня донимать? Вишь устал старче, и тебе отдыхать пора… Иди домой! А не то отец трепку устроит.

– А я дома скажу, что ты меня не пускал и ночи дожидался. Авось Ягу угостить хотел.

Ягу! – Дедушка вскочил на ноги – Не поминай бабку, беду накликаешь! Она ведьма проклятая, али дух, али чудище дикое и коварное. Вдруг она услышала, а она может услышать коль ее имя кличут, и тогда старая злодейство замыслить захочет. Под вечер из чащи выберется и тебя прихватит. А я нынче так устал, что уберечь не смогу.

– Тогда дедушка расскажи скорее о своей беде, чтобы я бабу в потемках не встретил.

Старичок скрестил руки на груди и нахмурился.

– Ничего то ты не упустишь, ничего от тебя не утаишь. Упертый! Пф… Ладно – Албер снова уселся за стол и подтолкнул оставшуюся картофелину и хлеб ближе к мальчику – Ешь. Я тебе все расскажу. Обещаю. Но не сегодня, потому как рассказ долгий, а солнце низко.

– Ну… – недовольно потянул Ханик.

– Завтра приходи, да по ране. И оденься плотнее, по лесам ходить будем.

– Будем что-то интересное искать? – мальчуган от радости раскинул руки в разные стороны.

– Да, поищем. А пока ешь и слушай как бабу-Ягу отпугивать следует… – мальчик, ободренный хорошей новостью, наконец притронулся к еде и уплетая за обе щеки внимал советам старичка.

На следующее утро Остахан застал старичка Албера с хмурым лицом и строгим взглядом. Он сидел за столом и держал в руке деревяшку похожую на маленький пенек с корешком. Из пенька тонко струился дым, но и сам дедушка выпускал ртом клубки дыма, словно внутри него тлел костер. А хмурился он из-за лежащих на столе листов пергамента и волшебного свитка. Конечно мальчик не позабыл о своем проступке, хоть и надеялся, что домовик не станет выдавать молодого проныру. Остахан за ночь уже успел придумать, что скажет старичку, однако дедушка Албер даже не дал ему шанса отбрехаться, начав браниться и причитать едва только мальчик ступил на порог.

– Хрум мне все рассказал – его тон был необычно строг, а взгляд остер и казалось пронизывал все насквозь, мальчик опустил глаза, неспособный вынести такого взгляда – как ты вошел в дом пока меня не было, как ты обыскал и осмотрел все шкафчики и полки – Остахан попытался возразить, но дедушка его перебил, а тон старичка стал и вовсе пугающим, молодой пройдоха покраснел от стыда и страха – И как ты копался в знаниях в которых не следовало бы совать носу ни тебе, ни кому бы то ни было из людей! – с каждым словом напряжение в голосе нарастало, несчастному мальчику казалось, что он вот-вот задохнется – И как ты только мог небрежно уснуть оставив на виду, столь опасные тайны, и… – тон старичка неожиданно стал мягким – и я не сержусь на тебя.

Мальчик удивленно посмотрел на волшебника, он приготовился к тому, что дедушка Албер станет гневно кричать, лупить кулаками по столу или даже всыплет пару плетей, как обычно поступает старый Димир. Остахан никак не ожидал, что будет прощен. Старый волшебник пригубил корешок, в его глазах заиграла веселость, Дедушка вдохнул и выпустив плотный клубок дыма и продолжил:

– С самой первой нашей встречи ты ко всему проявлял огромное любопытство, и я знал, что однажды, хоть не так скоро, ты доберешься до моего свитка, моего гримуара если угодно. Гримуар – так некоторые ведьмы и колдуны называют сборники своих секретов – Албер указал пальцем вверх подчеркивая важность сказанного – Этот свиток очень старый, почти мой ровесник – старичок ухмыльнулся – сделанный из папируса. Очень полезная вещь этот свиток. Каждый раз когда в голове возникает интересная идея я ее туда записываю. Так поступаю не только я, все великие волшебники так делают, а так же мыслители, пророки и даже правители – старый волшебник бодро улыбнулся – начни писать свой, не обязательно о волшебстве, пиши о чем угодно – дедушка выпустил копну дыма, улучив возможность Остахан попытался ответить, однако снова старичок ему помешал – только не думай Ханик будто бы то что я говорил ранее было шуткой! – он снова заговорил серьезно – Без должной осторожности эти знания могут представлять опасность даже для волшебников и тем более они опасны для людей волшебством неодаренных. Я не ожидал, что кому бы то ни было взбредет в голову копаться в моих стариковских пожитках, а хуже всего то, что я недооценил твою молодецкую