Шахиншаху шах (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

В принципе вечернюю вылазку башкир эти знания не отменяли. Даже наоборот, она становилась ещё актуальней. Если пятнадцатитысячную прусскую армию здесь под Кёнигсбергом удастся серьёзно проредить и заставить каждого куста бояться, а ещё разъездами лишить подвоза продовольствия, то не переговоры король пойдёт с большей охотой.

Акая Кусюмова долго уговаривать не пришлось. Башкиры сами в бой рвались. Продолжал действовать устный уговор с герцогом Бироном, что всё добытое в бою башкиры берут себе. Брехт отлично помнил, как удалось замирить чеченцев в России. Нужно поднять благосостояние людей. Человек, которому есть что терять, всегда встанет на сторону власти. Станут эти восемь сотен человек богаче, купят себе овец побольше, коней, построят дома большие и это уже сторонники центральной власти, а у них жёны, дети, слуги появятся и это уже не восемь сотен, а восемь тысяч человек. И на этом же не останавливался Иван Яковлевич, впереди две войны с Надиром, если не удастся авантюра с грузинским царевичем, и Османской Портой Блистательной. И обе войнушки и по степям тоже будут проходить, а кто лучше всего в степи себя чувствует — степняки. Так что сейчас уже сформированы два полноразмерных конных полка, инструкторами в которых первые добровольцы, пришедшие в Москву три года назад.

— Я возьму с собой колючую проволоку для засады? — единственный вопрос задал майор.

— Конечно. Только не геройствуйте. Вы мне живыми нужны. У нас впереди войны с настоящими врагами, а это так — разминка.

Глава 9

Событие двадцать четвёртое

Когда мучает ответ — это уже другой вопрос.

Вадим Синявский

Вместе с Акаем Кусюмовым герцог Бирон отправил в рейд на ночной лагерь пруссаков пару офицеров из немцев. Ну, мало ли чего может случиться переводчик вдруг понадобится.

Иоганн фон Каульбах (Kaulbach) — капитан Измайловского батальона из курляндских немцев прибыл утром, когда Иван Яковлевич яишенку с колбаской завтракал под кофеёк, и как давай реветь у входа в палатку, что у него важное сообщение для герцога, что товарищу никто препонов чинить не стал. Запустили.

— Иван Фридрихович, составите мне компанию. Семён, распорядись, пусть капитану прибор поставят и продуктов не жалеют. Из боя человек. В бою калории быстро горят. Подкрепиться надо человеку, а то рассказ скучный получится.

— Я воль! — мотнул стриженной под Котовского головой ординарец и исчез за пологом.

— Зачинай новеллу, барон.

— Знаете, Ваше Высочество, я до сего дня скептически к этой вашей затее с лучниками относился, — барон схватил кусок лепёшки и как давай от неё откусывать.

Брехт, прожив почти восемь лет в молодости в Таджикистане, к лепёшкам из тандыра привык. И когда попал в этот раз в прошлое, сделал ход конём. Отправил через залив Кара-Богаз-Гол посла в Туркмению и дальше в Хиву, вопросов много было, но одной из целей найти в тех местах человека, делающего вкусные лепёшки в тандыре и привезти его в Ригу. Если свободный, то деньгами завлечь, если раб какой, то выкупить и всё одно притараканить. Посол Семён Андреевич Воронцов привёз целую семью. Сами и муку делали и тандыр строили и… Да, всё сам делали. Только дом предоставил им Брехт и зерно поставлял. Привык, а у Маддоха (Мишки) сын почти взрослый был, так его теперь с переносным тандыром Иван Яковлевич на обе войнушки взял.

— Так, рассказывай, Иван Фридрихович, — не дождался повествования Брехт. Чавканья дождался.

— Теперь понимаю, зачем вы с азиатами возитесь. Это незабываемое зрелище. Руки прямо мелькают и за двадцать ударов сердца они десяток стрел запустили по драгунам, что на опушке расположились. Ветер с запада. Так мы с востока зашли, там дорога неплохая по лесу вихляет. А как на поля у Кёнигсберга выходят прямо на опушке драгунский полк расположился. Сотен пять не меньше, если по кострам считать. Подошли-то мы ещё в сумерках, ну и назад в лес подались. А как стемнело, то поперёк дороги натянули в три ряда колючую проволоку и приготовились в полукольцо из леса, не высовываясь тех драгун взяли. Свистнул майор, и начали башкиры поливать лагерь стрелами. И минуты не прошло, да даже если и прошло, то не сильно больше, а они уже по два десятка стрел выпустили. И тут же мы отступили, и стали у засады ждать погони. А её нет и нет. Минут десять сидели. Потом не выдержали, и я с десятком лучников отправились на разведку, интересно же, какого чёрта они нас не преследуют. А в лагере люди с факелами бегают туда-сюда. Врут должно быть наши разведчики их там и близко пятнадцати тысяч нет. Тысяч пять — семь, не больше. Наконец по движению факелов поняли, что около сотни кавалеристов и пары сотен пехотинцев в нашу сторону двинулось. С разведкой вернулись мы к Акаю, и он своих по сторонам дороги расположил немного, а основную часть опять на опушку послал. Только добрались их кавалеристы, до проволоки колючей, как Акай опять свистнул. Опять минута и ни кавалерии, ни пехоты, что по наши души послали, нет. Несколько всадников всего смогло уйти. И тут странное началось. Пруссаки не на нас пошли, а побежали вдоль реки к городу под его стены. Ну, мы в лагерь зашли и кучу добра с собой привезли и пушек несколько и два фургона с порохом в бочонках и провианту всякого. И палатку, точнее шатёр какого-то их генерала, а может и самого короля сняли, и на телеге привезли. Может, мы зря тут сидим чего-то выжидая, выйти и дать им бой. Не бойцы они. Трусы! — Часть текста была неразборчива, жевать капитан не переставал, часть слишком эмоционально, Брехту приходилось уворачиваться от слюны к кусочкам яичницы изо рта барона вылетающих.

— Нет, капитан. Мы пойдём другим путём. Зачем нам под их пули людей подставлять или штыковой бой принимать. Мы так и будем их по ночам истреблять. А потом, когда они все за стены уберутся, то шрапнелью засыпим. Фридриху этому вместе с Вильгельмом урок надо дать. Чтобы сам больше в Россию не лез и потомкам запретил своим Указом.

— Нда…

— А куда войско могло деться? Ты говоришь их там пять тысяч, а Салтыков языков же привёз, они про пятнадцать говорили? — запил Брехт завтрак кофием.

— Так может, как вы и сказали, Ваше Высочество король большую часть войска в город увёл.

— Точно! Во дебил, и загонять его в мышеловку не надо. Сам залез. Скучно. Что они все в поддавки играют? Охо-хо, и ведь сам бы не дёрнулся, наверное, товарищ король прусский, опять кардинала де Флери работа. Ну, напросились, Ваше Высокопреосвященство. Теперь ждите ответки.

Событие двадцать пятое

Выбрал власть, так держи за неё ответ.

Гарри Симанович

Если вопрос задан правильно, ответ будет неожиданным.

Авессалом Подводный

Неделю дожди поливали. Брехт к Кёнигсбергу свой корпус умышленно не подводил, подобрались поближе только, и как раз в том лесу, где башкиры засаду хотели устроить, расположились. Почти расположились. Лес не так чтоб и густой, далеко не непролазная тайга сибирская. Сосны на приличном расстоянии одна от другой. Однако завезти туда крупнокалиберную артиллерию не получилось. Там шестёрка лошадей цугом в упряжке. И сама пушка с лафетом. Чуть не пятнадцать метров в длину получается упряжка с тремя парами коней. Не развернуться даже среди редких сосен. Оставили их по другую сторону леса, а на опушку выкатили несколько двенадцатифунтовых гаубиц. Калибр примерно 117 мм. Отправляло это недоразумение снаряд весом четыре кило на версту. Плохо, что шрапнельных гранат для них не было. Как и картечных. Орудия позаимствовали в Мемеле, и к ним только ядра чугунные полагались. Изредка в сторону Кёнигсберга постреливали. Ядра не долетали. Вот, наверное, плясали там на стенах пруссаки, издеваясь над русскими бомбардирами. Зачем только порох портят⁈

А за надом портят. Ядра не долетали самую малость, говоря тем, кому и были адресованы, что выводить войско из города нельзя. Стреляли со всяким бережением, чтобы вода на орудие не попала. Натянули среди деревьев над этими шестью гаубицами тенты из брезента.