Покидая страну 404 - Маргарита Водецкая

class="p">Одна из «девушек», в платочке и неопределённого возраста, протянула Сане коробку с прорезью сверху.

— Собираем на строительство нового храма, уважаемый пан!

— Вы христианки? — спросил он.

«Девушки» без слов истово перекрестились, вроде как в подтверждение.

— Так вон один храм стоит, — он показал вправо на старую православную церквушку. — А вот второй! — он махнул влево на униатскую чуть поновее. — Что вам мешает со вкусом помолиться хоть там, хоть там? На крайний случай ещё у ромов в слободке молельный дом есть. Как на ваше село, то хоть каждый день в новом месте молись.

— Мы собираем на истинную церковь! — визгливо выкрикнула одна из «девушек». — А то — кацапская, с московскими попами.

— А что, Бог есть разный? Отдельно украинский, отдельно российский, венгерский, ромский или марокканский? Первый раз слышу. Девушки, запомните, что христианство осуждает политеизм, то есть многобожие.

Одна из собеседниц открыла было рот, чтобы поругаться, но вторая потянула её за рукав к калитке, и, чтобы просто так не закрывать рот, первая смачно сплюнула.

— Дикари какие-то, — подвёл итог разговора Саня.

Катька попрощалась, пообещав зайти завтра.

— Я тебе в дальней комнате постелю, на тахте Александра Григорьевича. Ты не бойся, мы старый матрас выбросили, вернее, Иван в слободку завёз вместе с одеждой и обувью, что остались, а я новый купила, ортопедический.

Саня достал блокнот для эскизов и набросал не имеющее возраста женское лицо с тонкими поджатыми губами и треугольным подбородком с завязанным под ним платочком. Получилась Баба Яга в свои лучшие годы.

— Они по домам ходят, не только деньги собирают, но и подбивают местных против мадьяр и ромов, дескать, все те уже с венгерскими паспортами, — пояснила бабушка, увидев рисунок.

Саня перевернул страницу и набросал портрет Кати.

— Как живая, — похвалила бабушка. — У меня с прошлого раза твои пастельные мелки остались. Можно раскрасить.

В прихожую влетела Катька.

— Валентина Васильевна, смотрите, горит что-то!

С стороны слободки валили черные клубы дыма.

— Наверное, траву жгли, и что-то загорелось, — сказала бабушка. — Пожарная машина из района к нам самое долгое за полчаса приезжает. Успокойся, Катя. Смотри, как он тебя хорошо нарисовал, — она показала соседке лист из блокнота.

— Да разве ж у меня такой нос, как картошка? — возмутилась та.

Ночью умер Петруша. С вечера он странно икал, а рано утром бабушка обнаружила его лежащим на дне клетки. Саня хотел выбросить останки в мусор, но бабушка решительно отобрала тушку, завернула в целлофановый пакет и сунула в морозилку.

— Завтра поедем на кладбище и подхороним его в могилку к Александру Григорьевичу, — заявила она.

Саня включил ноутбук и просматривал работу, взятую с собой в дорогу, пока не услышал голос Ивана в кухне.

— Что у вас вчера горело? — поинтересовался он, выйдя к гостю.

— Костры жгли, еду готовили, электричество экономили. Газа-то в слободке нет. Вот огонь ветром на постройки и перекинуло. Да ничего страшного, все живы-здоровы. Вы наши времянки видели? Две крайних сгорело.

— Еда на костре, детей в школу не посылают, говорят, что документов нет, хотя «детские» выплаты получают исправно. Электричество им в некоторых домах отрезали за неуплату, — неодобрительно заметила бабушка, подавая Ивану чай с бутербродом.

— Архаизация — это попытка уйти от сложностей жизни в современном развитом обществе со всеми его требованиями и ограничениями и вернуться к более понятным и объяснимым формам существования, — сказал Саня. — Этакий бунт против усложнения общества, особенно когда одно думается, другое говорится, а третье делается.

— Ну вот и получается регресс во всём, — ответила бабушка. — Иван вот в Советской Армии отслужил, техникум окончил, сорок лет водительского стажа, все категории открыты. А сейчас у парней из слободки основная работа — стройки.

— Граница же рядом, — удивился Саня. — Да тут только ленивый контрабандой не занимается.

— И наши ребята когда-то сигареты возили, — подал голос Иван. — Да только пять человек ушли и не вернулись. Слухи ходили, что их конкуренты где-то на этой стороне прикопали, но никто толком не искал. Пошли бы к полицаям — те бы сказали: «А вы уверены, что ваши хлопцы не поехали в Россию или Польшу на заработки? А вы уверены, что они не в Венгрии? Вы же все с венгерскими паспортами». У нас тут народ на подъём лёгкий. Как только начали разносить повестки в АТО, местные ребята целыми автобусами разъезжались на работу во все стороны. Так что, Александр Абдулович, чтобы контрабандой заниматься, надо не только талант иметь, но и разрешение.

— Смотрите, что я нашла, — сменила тему бабушка и достала из книжного шкафа посвящённый экономике журнал двадцатилетней давности.

На обложке был размещён забавный коллаж: портрет Сани был разделён пополам, справа лишь немного подрихтован, и Саня оставался самим собой, коротко подстриженным молодым человеком в тёмном костюме, а слева автор немного подкорректировал разрез глаза и очертание скулы, нарисовал соответствующую причёску и облачил фигуру в одеяние японского самурая. Статья называлась «Офисный самурай».

Саня подумал о том, что почти все компании, которые упоминались в том номере, давно прекратили своё существование, а главу Национального банка Вадима Гетьмана, которому была посвящена статья на три разворота, менее чем через год после её выхода пристрелили в лифте собственного дома.

— Ба, ты помнишь, как вы с Александром Григорьевичем в журнале «Работница» в конце восьмидесятых викторину разгадывали? Там был главный приз — поездка в Париж.

— Помню. Не выиграли мы тогда ничего. Венгрию всю объездили, на Балатоне и в Хайдусобосло на горячих источниках отдыхали. В Польше были. Даже в Турцию мы с Мариной Тодоровной из областной прокуратуры летали, Александру Григорьевичу уже тяжело было, и он отказался. А в Париж так и не съездили.

— Ты новый загранпаспорт сделала, как я просил?

— Биометрический? Да, у нас весь посёлок сделал паспорта.

— Так что нам мешает поехать в Париж? — спросил Саня. — Собирай чемодан.

— А Петрушу на кого оставить? Катька его не любит, — спросила бабушка и тут же вспомнила, что Петрушина тушка лежит в холодильнике. — Хорошо, Катька с дочками за огородом могут присмотреть, а её старшая тут может пожить, ей с матерью уже тесно. Что не нужно трогать — запру в дальней комнате. А машину куда?

— Если хочешь, мы на ней в столицу поедем. Но лучше поездом, а оттуда на самолёте в Париж.

— Оставлю Ивану ключи от гаража, — решила женщина.

Глядя на бабушку, Саня подумал, что тяга к путешествиям у него однозначно не от отца, а от родственников матери.

— Мы можем заехать в город С…? — спросила бабушка.

— Близкий свет! — удивился Саня. — Несколько часов езды от столицы. И самолёты туда не летают.

— Мне надо! — отрезала бабушка.

* * *

По нужному адресу оказалась видавшая виды, но всё ещё крепкая хрущёвка, похожая на ту,