Поймать хамелеона (СИ) - Юлия Цыпленкова

— Хуже, Олег Иванович, хуже, — отмахивался Рыкин. — Мне далеко до Ивана Дмитриевича. Но я не завидую, нет-нет, даже не вздумайте допустить этой мысли, но отдаю должное. Господин Путилин — это тот случай, когда о человеке говорят, что он на своем месте. Когда десять лет назад я пришел в сыскной отдел, то быстро проникся уважением к нему. С тех пор учусь у него непрестанно.

Рыкин не кривил душой и не преуменьшал своих способностей намеренно, ожидая, чтобы друзья успокоили его и похвалили. В этом нужды Александр Александрович не испытывал. И всё же был излишне самокритичен. Он и сам обладал аналитическим умом, умел ухватить мелочи, которые упускали другие, а еще мог разговорить, кажется, даже камень, если ему это было необходимо. Да и сеть своих агентов имел, которые исправно ему служили за определенную плату, разумеется.

Впрочем, не все. Были и те, кто приносил Рыкину сведения из благодарности за его участие и помощь. К примеру, некая горничная, имени которой и места службы Сан Саныч никогда не раскрывал, как и дела, которое их свело. Просто как-то упомянул вскользь и не больше. Что касалось его агентов, сыщик был крайне щепетилен. А если и мог кому-то открыть их, то только своему кумиру — господину Путилину. Но друзья никогда не задавали ему таких вопросов. К чему? Так что Александр Александрович и сам обладал талантами, которыми умело пользовался в своих расследованиях.

И именно по роду его занятий Олег и сошелся с этим человеком лет пять назад, он же познакомил с Рыкиным и Федора Гавриловича, создав тем самым небольшую компанию, не без умысла, разумеется. Сидя за игрой в карты доктор и сыщик начинали делиться историями из своей практики. Или же из практики коллег. А Котов слушал и отмечал, что может его заинтересовать уже по роду его собственной деятельности.

Конечно, можно было бы расспрашивать Сан Саныча и напрямую о преступлениях, которые казались тому странными, но тогда ведь пришлось бы объяснять, откуда этот интерес. Любопытством можно было отговориться, но не каждый же раз. Если Ковальчук на подобное не обратил бы внимания, то Рыкин мог сделать для себя некие выводы. Не о личности своего приятеля, но наблюдать бы начал.

Впрочем, однажды, когда мужчины несколько перебрали коньяка во время своих посиделок, Олег объявил, что хотел бы написать что-нибудь эдакое о сыске вообще и об Александре Александровиче в частности. Рыкин отмахнулся и ответил, что о нем писать нечего, а вот о сыске было бы недурно.

— А что? Это хорошая идея, Олег Иванович! — воскликнул Ковальчук, слушавший их. — Быть может, вы даже превзойдете Эдгара По! — и он весело рассмеялся своей шутке.

— Почему нет? — улыбнулся Сан Саныч. — У нас такие случаи бывают, что и господин По не придумает.

— Стало быть, стоит попробовать, — поднял свой стакан с коньяком Котов.

— А наш дорогой Сан Саныч поможет и подскажет, — отсалютовал своим стаканом Федор Гаврилович, сверкая хмельным лукавым взором.

— Чем смогу, — подвел итог сыщик и тоже поднял стакан.

Олег даже начал писать. Он вовсе не имел желания удариться в писательство, но так у него появился предлог не только слушать и задавать вопросы, но даже появляться на месте преступления. Или же посещать покойницкую, куда увозили тело, чтобы убедиться — никакой иномирец касательства к делу не имеет. А убедившись в этом, больше под руку не лез. Но для порядка спрашивал, как продвигается дело.

В отличие от господина Маклина, который только грозился написать книгу, лишь бы это оправдывало его хождения по сеансам медиумов, колдунов и ясновидцев, Олег, напротив, писал, чтобы Рыкин подпускал его к делам, которые казались необычными. Именно такая договоренность возникла между ними в тот вечер, когда друзья провозгласили его местным Эдгаром По.

Свои наброски Котов предъявлял друзьям, когда они встречались. Те благосклонно слушали, кивали и даже просили не задерживать продолжения истории.

— А вы, друг мой, имеете преотменнейшую фантазию! — восклицал Ковальчук. — Надо ж как вы примечательно пишите. И как вам такое в голову приходит? Уж не знаю, примут ли такое издатели, а я в восторге.

— Совершенно с вами согласен, — кивал Сан Саныч. — Только бы поживее расписать, а так весьма недурно.

Олег кивал, принимая и похвалу, и критику, но скромно умалчивал, что в его рассказах нет ни слова вымысла. Он просто записывал знакомые ему случаи из периода обучения, а также из собственного опыта. Те, какие были из опыта, оказывались написаны более обстоятельно и с некоторыми эмоциями. А вот те преступления, с которыми его знакомили в академии при Ведомстве, оставались кратким пересказом. Правда, Котов менял место действия на мир, в котором сам нес службу, но в остальном пользовался известными ему фактами, чтобы выдать их за собственную фантазию.

А как иначе? Котов предпочитал быть последовательным. Сказал, стало быть, надо сделать. Это добавляло доверия, и для дела была польза. Как уже было сказано, ради материала для будущих рассказов, Рыкин помогал пройти в морг и на место преступления. А уже там Олег имел честь познакомиться и с самим господином Путилиным.

Знакомство их, конечно, было шапочным, да и особого довольства Иван Дмитриевич не выказывал, если заставал приятеля Сан Саныча там, где ему нечего было делать. Однако рассказы как-то попросил почитать, и Олег лишний раз поздравил себя с тем, что к делу отнесся ответственно. И если начальник сыскного отдела хотел его проверить, то Котов проверку прошел.

Он и вправду сует нос туда, куда не просят, не из пустого любопытства, а по необходимости. Да и сведения от него никуда не утекали, и в расследовании не мешался, не лез со своими идеями, всего лишь делал для себя пометки. В общем, одобрения от Путилина Олег не получил, но и запрета тоже не последовало. Но ответственность на Александра Александровича за его друга была возложена.

Зная это, Котов старался Рыкина не подводить. Да это было попросту невозможно. Пусть никому это даже в голову не приходило, но Олегом руководила профессиональная честь. Он как никто понимал работу сыскного отдела уже потому, что они были коллегами. Впрочем, даже не будь Котов розыскником, он не являлся ни тщеславным человеком, ни болтуном. И где-то хвастаться некой дружбой с сыскным отделом не намеревался.

Впрочем, он уже несколько месяцев не заглядывал к Александру Александровичу. А тот не давал о себе знать, то ли занятый своими расследованиями, то ли не видя ничего, что