Женская гордость - Рид Мишель

Макс! Каждый раз, когда она начинала думать о нем, ее пронизывала мучительная, впрочем ставшая такой привычной, тоска. Вот и сейчас она предалась сладкому самоистязанию, вспомнив его удивительную улыбку, которую она бесконечно любила и которой он так искусно пользовался. Вспомнила она и его насмешливые глаза и все его смуглое, твердое, такое чувственное и в то же время жестокое лицо. Она представила себе, каким он был по утрам — иногда воскресным утром, когда ему не надо было спешить на работу, он оставался у нее. Обычно, пока она готовила завтрак, он любил поваляться на диване — непричесанный, небритый, толком не проснувшись. Босые ноги его выглядывали из-под брючин костюма и свисали с края дивана, широкая грудь вздымалась и опускалась в такт дыханию — и именно в такой позе ему удобнее всего было просматривать воскресные газеты! Он совершенно расслаблялся и чем-то напоминал австралийского ленивца; мускулы рук медленно перекатывались под загорелой кожей, когда он переворачивал страницы газет, короткие курчавые волосы покрывали грудь и втянутый твердый живот, спускаясь вниз и прячась под застегнутой молнией брюк.

В те редкие случаи Макс выглядел совершенно по-домашнему — он мог бы быть чьим угодно мужем, который позволил себе отдохнуть дома. И это было так естественно, что Клее приходилось сдерживать себя, чтобы ненароком не выдать свою грусть тяжелым вздохом. Макс был прекрасен в любом облике и в любой обстановке — будь то дома или на светских раутах. Его главное достоинство заключалось в силе его личности, а одежда не имела существенного значения.

Дома было тепло, но как-то неуютно. И хотя центральное отопление было включено и температура в квартире поддерживалась постоянная — около двадцати пяти градусов, Клея поеживалась от холода, который, по-видимому, шел изнутри.

Она была рада, что Джеймс надолго не задержался. Он проводил ее, втащил чемодан в спальню и поспешил домой, к Эми. А может, он почувствовал, что ей хотелось побыть одной — догадался по ее немного безразличному взгляду, что ей необходимо было собраться с мыслями, хорошенько продумать все то, что ожидало ее в ближайшем будущем.

Ей захотелось позвонить и узнать, как сегодня утром воспринял известие об ее уходе Макс, но она понимала, что делать этого не следовало. Джо и так помог ей. Теперь пришло время действовать только самой и прямо смотреть жизни в глаза.

Макс…

К девяти часам она начала расслабляться: прошлась по комнатам, взбила диванные подушки. Запах свеженамолотого кофе распространился по квартире. Клея распаковала чемодан, приняла душ и переоделась в великолепный ручной вязки шерстяной костюм цвета «электрик». Юбка его, посаженная на подкладку, шуршала на ходу, а большой уютный воротник-хомут мягко обнимал и согревал шею.

Клея хотела было выпить чашечку кофе в гостиной, как вдруг раздался звонок в дверь. Она похолодела и через силу заставила себя подойти к двери — ноги стали вдруг такими тяжелыми, что отказались идти.

Нервно проведя рукой по длинным распущенным волосам, она стала сразу открывать засов не утруждая себя возней с цепочкой. И в глазок она заглядывать не стала, а сразу широко распахнула дверь, устремив взгляд на стоящего перед ней мужчину.

Это был Макс.

Одет он подходяще, как раз для случая, с насмешливой грустью подумала Клея, немного отойдя в сторону, чтобы впустить его. Черные брюки в обтяжку на худых бедрах. Черная кожаная куртка поверх черной же шелковой рубашки и черного свитера с треугольным вырезом. Настоящий Ангел Смерти, почудилось ей.

Он сразу прошел в гостиную, почти не глядя на нее — ему было достаточно долгого, мрачного взгляда, которым они обменялись у порога. Она закрыла дверь и последовала за ним — Макс стоял посередине комнаты, внешне спокойный, но совершенной чужой, незнакомый.

— Когда ты приехала?

Он был настроен очень решительно, и от его напористого вопроса она даже вздрогнула.

— Полчаса назад.

Ледяными пальцами она оправила юбку и прежде, чем войти в гостиную, постояла некоторое время у двери. Он поднял на нее тяжелый взгляд — и тогда она увидела в его глазах печаль и полное недоумение. Ей захотелось отвернуться, спрятаться куда-нибудь — только не стоять так и не смотреть ему в глаза.

Колючая жаркая волна стала подниматься от ступней ее ног наверх: это был один из симптомов беременности — при сильном волнении у нее начинал нарушаться теплообмен. Ее охватило полное отчаяние, и от слабости она села. Макс же продолжал стоять, нависая над ней. Он молчал и ждал, пока она заговорит, — он всегда так делал, когда считал, что с ним поступили несправедливо. Без всяких попыток облегчить для нее этот разговор. Макс хотел от нее только объяснений, задавать вопросы он считал излишним, впрочем, они оба прекрасно знали, какими могли быть эти вопросы.

Неловко сидя на краю стула, Клея сделала вид, что разглаживает юбку на коленях, движения ее были деревянными от напряжения — в эту минуту она была похожа на застенчивого подростка. Руки у нее дрожали — сама она заметила это не сразу и тут же, волнуясь, сцепила их и положила на колени, затем наконец подняла глаза и посмотрела на него снизу вверх.

— Я… я уезжала. — Она начала с конца, потому что начинать с начала было невозможно. — Я была в гостях у мамы.

Молчание. Он просто продолжал стоять и смотреть на нее очень серьезно, и Клея почувствовала, как к горлу у нее подкатывает комок. Она судорожно сглотнула. Ну почему он такой неприступный — как скала? Если бы он снял куртку, ей сразу стало бы легче. Хотя нет, это не совсем так. Если он снимет куртку, значит, останется здесь надолго. А вот этого она как раз и боялась.

— Ну… а как ты съездил к своей матери? Как она себя чувствует? — Клея решила подольше потянуть время, чтобы уйти от его вопросов, но Макс не пошел ей навстречу, он желал знать только одно — именно то, за чем он сюда приехал.

Никогда не видела она его таким неподвижным. Очень живой по характеру, Макс был в постоянном движении. Даже отдыхал он всегда активно — не мог подолгу сидеть на одном месте.

— Ну ладно, Макс, не будем играть в прятки, — сказала она устало, сдаваясь под его упорным взглядом. — Но только сядь, ради бога сядь! — Она указала ему на стул. — Ты меня подавляешь, когда стоишь так надо мной.

Но он продолжал стоять еще некоторое время, так что нервы ее напряглись до предела. Затем сел, куда она указала, — на стул рядом с ней, скрестив ноги в высокомерной, выжидательной позе, от которой ей стало немного не по себе.

Она украдкой взглянула на него и увидела, что он смотрит на нее жестко, в упор. Она тут же опустила свои синие глаза, не выдержав взгляда его серых, сейчас почти стальных.

Когда Клея заговорила, дыхание ее все время прерывалось.

— Извини меня, ты, конечно, рассердился, что я за твоей спиной обратилась к Джо… — И опять она никак не могла начать сначала — ничего не могла с собой поделать. Они с матерью так тщательно готовили этот разговор — и вот, когда приехал Макс, она обо всем забыла, совершенно растерялась. — Я думала… так нам обоим будет лучше… Я пойду на новую работу в понедельник, — ни с того ни с сего вдруг сообщила она.

— Да, он мне сказал об этом. — Макс наконец заговорил, и Клея удивилась мягкости его голоса. Неужели Джо все ему рассказал? Она осмелилась быстро взглянуть на Макса, но выражение его лица было непроницаемо.

От волнения у Клеи пересохли губы, она облизнула их и попробовала объясниться с Максом еще раз.

— Я думаю, так будет лучше. Никаких обид, никаких неясностей, никакой напряженности… Ты не можешь не видеть, что я права.

— Но я ничего пока еще не вижу и не понимаю, — сказал он. — Я жду, чтобы ты мне все объяснила.

У меня будет твой ребенок.

— Да, это была странная неделя, как ни посмотри…

Клея нервно рассмеялась над своим глупым замечанием и вдруг с удивлением заметила, что почти выламывает себе пальцы. Я ведь еще очень молодая, внезапно подумала она. Я совершенно не умею себя с ним вести. Макс сидел почти рядом с ней, нога на ногу, темноволосая голова его была повернута к ней, лицо жесткое, как будто высечено из камня. Понимал ли он, что очень красив? Какую бесконечно важную роль играет в ее жизни? Знал ли он, что она любит его и от этой любви разрывается ее сердце? Ей казалось, что знает. Но главным для Макса сейчас было добраться до мотивов ее поведения. Он вообще не любил загадок — поэтому-то он так легко осваивал компьютеры. Если ему попадалась сложная и трудная задача, он успокаивался, только когда успешно с ней справлялся. Он и сегодня приехал к ней именно поэтому, а вовсе не из-за того, что жалел о ее уходе или как-то волновался за нее. Ему просто необходимо было знать, почему она ушла.