Едят ли покойники торты с клубникой? - Розмари Айхингер

– Ну что, Эмма! – поворачивается к ней Тереза Функ. – У тебя такой отсутствующий вид – будто ты и не с нами.

Не очень-то и хотелось! Но вслух она этого не произносит. Да и как, если рот набит пирогом.

– О чем ты думаешь? У тебя что, уже есть парень? – Тереза снова начинает хихикать.

Да у нее не все дома! Нашла что спросить! На базаре она, что ли, диплом соцработницы купила?

– Нет, а у вас? – парирует Эмма, проглотив пирог.

Функ ее ответ кажется невероятно забавным. Легко же ее рассмешить!

– Эмма! Дамам такие вопросы не задают, – журит ее отец.

– А я тогда кто – пацан?

Тереза Функ слегка покашливает:

– Ты права. Мой вопрос неуместный – извини, пожалуйста.

Засунь себе свои извинения знаешь куда! А папа молча ухмыляется. От него, значит, помощи не жди.

– Ну ладно, – говорит Тереза, – не хочу тебя злить при первой же встрече.

Поздно! И что значит «первая встреча»?

Так продолжается еще некоторое время. Эмма вертится как угорь на сковороде, лихорадочно размышляя, сколько еще придется тут просидеть, прежде чем можно будет отпроситься к себе в комнату. Она торчит здесь уже добрых полчаса, на тарелке – третий кусок вишневого пирога. Ее вот-вот вырвет. Тошнота – благовидный предлог для ухода.

Эмма пытается отвлечься, думая о грядущей ночи. В одиннадцать ночи за домом! Так они договорились с Петером. Эмма надеется, что отец уже уснет и ей удастся незаметно улизнуть. Иначе будет трудно прокрасться мимо него. Гуляш с пивом должны помочь ей осуществить план. Она попросила папу приготовить на ужин гуляш. Северин Блум его любит. А к этому блюду полагается стакан пива, считает он. Эмме это только на руку: папа почти не пьет алкоголь. Одного стакана пива обычно хватает, чтобы он уснул перед телевизором. Теперь она все-таки улыбается.

– Мне надо готовиться к контрольной, – говорит она и уходит к себе в комнату. Отец, благодарно глядя ей вслед, милостиво позволяет ей удалиться.

Ночью на кладбище

Эмма крадется вниз по лестнице, искренне жалея, что папа не храпит. Пусть бы храпел хоть немного – тогда бы под прикрытием этого шума не было слышно звука ее шагов. Эмма пытается сосредоточиться. Она чувствует, когда он спит. Так ведь всегда было, разве нет? Но сейчас ей не удается уловить это ощущение. Она напряженно вслушивается в мерцающую полутьму. По телевизору орки подняли жуткий шум в Хельмовой пади – вот-вот бросятся в атаку. Эмма любит «Властелина колец» – как книгу, так и фильм. Но ее затею шум осложняет. Она надеется, что фильм не помешал папе заснуть. Эмма застыла в нерешительности, вжавшись в стену рядом с открытой дверью гостиной.

«Ну же, – велит она себе, – иди!»

Если папа не спит, их затея сорвется. Он ее никуда не отпустит. Наверное, позвонит родителям Петера и выложит им все как на духу. Эмма снова прислушивается, осторожно заглядывает за угол. На экране в крепость вступают эльфы, чтобы помочь людям в борьбе со злом. Спит ли папа, Эмме не видно.

Сейчас или никогда! Она дала обещание. Значит, надо хотя бы попытаться. Крепко зажмурившись, Эмма крадется на цыпочках мимо открытой двери гостиной, замирает в темноте и затаив дыхание прислушивается. Никто ее не окликает, шагов тоже не слышно. С облегчением выдохнув, она прошмыгивает на кухню, а оттуда через заднюю дверь – наружу.

Эмма переступает с ноги на ногу, обхватив себя руками. Холодновато на улице! Надо было все-таки надеть куртку. Но возвращаться нельзя: она и так натерпелась страху, пробираясь мимо спящего отца. Эмма смотрит на часы. Уже в четвертый раз, пока стоит здесь, снаружи. Восемь минут двенадцатого! Если Петер скоро не придет, она, чего доброго, подхватит насморк. Если он вообще явится. Может, он сейчас преспокойно спит у себя в кровати, пока она тут топчется, дрожа от холода? Тогда ему не поздоровится!

Эмма начинает подпрыгивать, чтобы согреться. В середине мая ночи все-таки еще холодные. Хорошо, что она взяла с собой толстый спальный мешок. Десять минут двенадцатого! Сколько же еще ждать? Долго она тут торчать не намерена!

– Привет! – Петер трогает Эмму за плечо. Она вздрагивает от неожиданности. – Извини! Я не хотел тебя напугать.

Ее чуть удар не хватил! Подкрадывается сзади, как грабитель, да еще и трогает ее без предупреждения!

– Ты опоздал! – Голос Эммы немного дрожит.

– Извини!

«Так и быть!» – думает Эмма, но вслух не говорит. Какой смысл?

– Тогда пойдем за лестницей!

Если папа не проснется, не пойдет на кухню заварить себе чаю перед сном и не увидит из окна лестницу, все еще может получиться.

Лестница с грохотом ударяется о стену. Черт! Ночь все-таки излишне тихая. Оба, непроизвольно втянув головы в плечи, прислушиваются. Но окно не распахивается, в темноту не сыплются ругательства. Это ведь кладбище – соседей у них нет. Задняя дверь дома Эммы закрыта. Они выжидают. Петер не двигается с места. Видно, не хочет лезть через стену первым. Он в своем репертуаре! Сам вызвался ночевать на кладбище, а потом сдрейфил! Эмма карабкается вверх по лестнице, перекидывает через ограду спальный мешок, перебирается на надгробие семейства Леман и прыгает вниз. На левом верхнем углу неотполированного природного камня сидит красивый ангелок, печально склонив голову. Завтра утром они с Петером смогут удобно подтянуться на его крыльях обратно на стену.

Петер спрыгивает вслед за Эммой. Как в жаркий летний день в ледяную воду. Будто от холодной воды, у него и от кладбища на мгновение захватывает дух. Петер здесь совсем не ориентируется. Он понятия не имеет, где он сейчас и в какой стороне отсюда могила Мартина.

– Так, а теперь что? – смотрит на него Эмма.

– Что теперь? – Судя по вопросу, вид у него довольно растерянный, хотя Эмме в темноте не видно.

– Ну, что ты теперь собираешься делать?

– Понятия не имею!

Просто замечательно! Он понятия не имеет! И ради этого они среди ночи приперлись на кладбище. Эмма теперь хотя бы согрелась: движение помогло. Но ей все равно досадно, что они не обсудили заранее план действий.

– Ладно! – говорит Эмма. – Тогда поищем место для сна. Хочешь спать под открытым небом или в склепе?

– В склепе? Серьезно?

У нее точно не все дома.

– Почему бы и нет? Там хотя бы ветер не дует. Но можно переночевать и снаружи.

– Я бы предпочел спать снаружи.

– Ладно! У могилы Мартина? – недолго поразмыслив, спрашивает Эмма.

– Лучше не надо. Выбери ты подходящее место!

Ну