Вихрь Бездны (СИ) - Ольга Ружникова

В раскрытое окно пахну́л прохладой ночной воздух. Свежий-свежий. И неожиданно — совсем не страшный.

2

Камердинера в комнате не оказалось, слуг — тоже. Они и не нужны. Если, конечно, Октавиан не отрастил зубов — цепи перегрызть.

Не такие уж они, кстати, толстые. Не кандалы — как в какой-нибудь жуткой тюрьме… Куда отправляют за убийство свинопринцев, например.

Элгэ могла цепей даже не заметить — если б так напряженно не вглядывалась в полумрак. Но, увы, Октавиан — не легендарный чудо-богатырь из бьёрнландской саги.

Поддеть кинжалом раму — это илладийка всегда умела даже лучше Виктора. И хуже Беллы… хорошо, что девочки здесь нет и не будет!

Тусклый полумрак колеблет одна-единственная свеча.

Бледный светловолосый юноша в кресле. Цепь толщиной в руку ребенка охватила его правую лодыжку. Черно-серый стальной тюремщик уползает куда-то вглубь комнаты. К стене.

Открыть окно Октавиан не мог при всем желании. Только встать с кресла — навстречу гостье.

Рама бесшумно легла на место. А Элгэ стремительной тенью оказалась возле юноши. И тонкие сильные пальцы тепло накрыли ее холодную руку.

— Ты все-таки пришла… — такие тихие слова. Шепот — или просто выдох?

— Как видишь, — удалось шепнуть не громче собеседника. А мысли лихорадочно бьются. Хоровод кружат.

Что делать с шедевром неизвестного кузнеца? Пилить здесь нечем. Да и потом — делать это бесшумно Элгэ не умеет. И Октавиан — вряд ли.

Нужен ключ, а где он? На поясе у Валериана Мальзери?

— Что с Диего? Ты его видел?

Как странно звучит в полной тишине даже еле слышный шепот. Хоть и не так жутко, как прошлой ночью…

— Видел. Его увезли из поместья за день до моего приезда. Я догнал их, попытался следить… Меня схватили и отконвоировали к отцу. Я знаю, где Диего, но мне отсюда не выбраться.

Знает — это если братишку опять не перепрятали. А не выбраться — значит, не выбраться. Сына Валериан не тронет, а вот Диего… Да и Октавиан здесь целее будет.

— Тиан… Юстиниан видел, как меня доставили сюда. — Она почти угадала с именем. — Иначе меня уже увезли бы…куда-нибудь. Элгэ, я знаю, где Диего! Мы должны…

— Октавиан, послушай, — девушка успокаивающе сжала его плечи.

А он ощутимо дернулся.

— Что? — уже догадываясь, прошептала она.

— Ничего, ерунда, — юноша уже справился с собой.

А илладийка, не слушая, рванула на нем вверх камзол вместе с рубашкой. На брате собственного мужа! Северные дикари заточили бы навечно в монастырь за одно это.

Теперь понятна его неестественно прямая посадка в кресле, когда Элгэ в первый раз заглянула в комнату. Откинешься тут на спинку, как же…

— Это когда поймали?

— Что ты… — чуть поморщился Октавиан. — Графского сына! Это отец лично руку приложил.

Значит — здесь. Прошлой ночью — больше некогда. И — ни звука не было слышно. Никаких стонов. Только грохот от приколачиваемой цепи.

И значит, не он — причина вчерашней потусторонней жути.

— Прости… — илладийка отпустила рубашку. Разом вновь скользнувшую вниз.

Отпустила — и прильнула к его губам. Сердце колотится… так знакомо. Во что Элгэ втравила этого мальчишку?

— Элгэ… Диего — в подземной часовне. Пятьдесят миль от поместья, десять — к юго-востоку от Лютены.

Что⁈ Где⁈ Подземной? Сектанты там, что ли? Поймать бы Валентина Мальзери на горячем — и сдать леонардитам!

— Я не знаю, кому там поклоняются…

«Если ты поймешь, что я — уже не я…»

Даже если там служат черному козлу с тремя рогами и пятью копытами! Элгэ заберет оттуда Диего — и пусть они и дальше молятся, кому хотят. Если их неприятности, конечно, не помогут прищучить свекра…

Пятьдесят миль от поместья, где она никогда не была. Десять на юго-восток… С ее знанием местности — на поиски уйдет не один день. Слишком долго!

— Элгэ, у моего камердинера есть ключ от цепи. Нужно заманить его сюда. Этот отцовский холуй…

Проклятье! Вот так и переходишь все возможные и невозможные грани.

— Октавиан, твой отец уже доказал, что способен на всё! Если твой побег обнаружат, а тем более — если поймают нас вдвоем, цепью и хлыстом дело не ограничится.

— Элгэ, мне плевать, что будет со мной! — Что-то новое в чернущих глазах. Он тоже перешел грань. — Диего — мой кузен, а отец задумал какую-то подлость. Диего не просто так в этом капище. А Тиан знал, что я здесь. И даже ко мне не зашел… Когда ты видела его в последний раз? — угольный взгляд плеснулся новой тревогой.

— За обедом.

— Он ночует у тебя?.. — Октавиан запнулся лишь на миг.

— У меня.

Сейчас он ее еще за распутную девку примет! Связавшуюся с обоими братьями сразу.

— Значит — его нет в доме.

Младший из Мальзери — бледен, очень бледен. А в агатовых очах мелькнуло… Наверное, то же, что в их с Юстинианом — прошлой ночью.

Впрочем, юноша мигом взял себя в руки. Или Октавиан куда смелее брата, или у него много меньше причин бояться.

— Нужно заманить камердинера сюда. Ты спрячешься, а я подниму шум — и он прибежит…

Все-таки мальчишка! Не мудрено, что его поймали возле того треклятого капища. Где сейчас, возможно, Диего…

Элгэ стиснула зубы.

— Октавиан, камердинер прибежит не один. А шум привлечет пол-особняка. Даже если ты не заорешь, а просто попросишь воды — кто-то всё равно останется за дверью. Вряд ли твой отец приставил к тебе полного кретина.

Октавиан помрачнел. Пожалуй, он в большем шоке, чем Элгэ показалось. Потому и придумал столь дурацкий план. Естественно — его ведь не каждый день на цепь сажают. И хлыстом бьют — как собаку или простолюдина. В шестнадцать лет.

— Виан, в какой комнате первого этажа точно никого нет и дверь не заперта?

В крайнем случае — вернемся через свою. Что очень нежелательно. Даже если побег виконтессы еще не обнаружен — у ее двери всё равно караулят другие холуи. Ничуть не хуже приставленных к Октавиану.

А если обнаружен — сейчас по всему особняку взметнется шум и гам. И бежать придется одной — без Октавиана. Для него это лучше и безопаснее… но Диего Элгэ дороже!

Думал юноша не дольше полминуты.

— Фехтовальный зал! — просветлело его лицо. — Он не запирается… Третье окно слева с противоположной стороны дома. Моего камердинера ты видела мельком. Но память у него хорошая. Он сейчас в коридоре. Далеко не отходит.

Вот и хорошо.

3

Ночной сад встретил уже мокрой от росы листвой. И нагло лезущей под одежду прохладой.

Третье слева. Кинжал —