Близнецы из Пиолана - Сандрин Детомб

происходит со многими детьми… Учебный год тянется слишком долго для них, они еще маленькие… И вот осталась всего неделя до летних каникул… Терпеть уже невмоготу.

При мысли о том, что Габриэль может так и не порадоваться летним каникулам, учительница запнулась и замолчала. Ее душили слезы, которых она больше не пыталась скрыть.

Жан, который до сих пор не произнес ни слова, внезапно нахмурился. Что-то в словах мадемуазель Готье зацепило его внимание, но он не мог понять, что именно. Он попытался воспроизвести про себя фразу за фразой, сказанные ею, но поскольку беседа продолжалась, он не мог сосредоточиться. Жан сделал знак Фабрегасу, уведомляя, что ненадолго отлучится, и вышел из кабинета.

Оказавшись в коридоре, он принялся расхаживать взад-вперед, вспоминая каждую реплику. Он надеялся, что если восстановит ход беседы, слово или фраза, чем-то привлекшие его, всплывут сами. Итак, учительница сказала, что в последнее время Габриэль стал разболтанным… Жан вспомнил, что примерно то же самое она раньше говорила и о Зелии, но сама же дала этому вполне убедительное объяснение: к концу учебного года дети устают и становятся рассеянными. Жан замечал такое и за своим сыном. Нет, не то… Было еще что-то. Какое-то не совсем обычное слово… Прошло несколько минут, прежде чем Жан вспомнил его. «Ангел». Учительница сравнила Габриэля с ангелом. Подобное сравнение было нередким и применительно к Солен и Рафаэлю. К Солен – особенно часто после того, как нашли ее тело в белом платье и венке. К Рафаэлю – реже, но вполне заслуженно: черты его лица были почти такими же тонкими, а взгляд – таким же нежным, как у сестры. И еще он носил ангельское имя.

Как и Габриэль.

Жан Вемез научился не доверять совпадениям. Но какой-то тихий голосок нашептывал ему, что по этому следу стоит пойти. Жан достал смартфон и проверил кое-что в «Гугле». И почувствовал, как по спине пробежал холодок.

У Зелии тоже было кое-что общее с близнецами. Ее именины праздновались 17 октября. В тот же день, что и у Солен.

16

– Жюльен, ты что, не понимаешь? Мы имеем дело с тем же человеком, который похитил близнецов в восемьдесят девятом году! Он опять взялся за старое!

Фабрегас, сидевший за рулем, искоса поглядывал на напарника, не поворачивая головы. Жан был вне себя, его нервное напряжение ощущалось почти физически. Он едва дождался окончания беседы Фабрегаса с директором и сотрудниками школы, чтобы поделиться с ним своими открытиями. Теперь, когда они остались наедине, он говорил не умолкая. Слова обгоняли друг друга, Жан с трудом переводил дыхание.

– Мы должны начать все с нуля, – наконец завершил он.

Фабрегас знал: то, что он собирается сказать в ответ, не понравится бывшему начальнику. Поэтому нужно постараться обойти все острые углы.

– Жан, не забывай, что ты на пенсии, и нет никого, кто мог бы начать «Дело близнецов» с нуля – потому что никто больше им не занимается. Имей в виду, я сильно рискую из-за того, что ты вот так свободно разъезжаешь повсюду со мной.

– Да брось! Ясно как день, что речь об одном и том же похитителе. И ты прекрасно знаешь, что без меня тебе не обойтись!

– Это ты так считаешь. Но по факту, кроме совпадения имен, у нас ничего нет.

– Да, само по себе это мелочь, но я уверен, что за этим что-то кроется! Не бог весть какая зацепка, но уж какая есть. Извини, а много ли у тебя других?

На это Фабрегасу было нечего возразить. С самого начала его не оставляло чувство, что преступник либо сбил их со следа, либо каким-то образом всегда успевает оказаться на шаг впереди. Когда Надя вернулась домой, капитан был уверен, что ему удастся убедить ее рассказать обо всем. Результат: девочка покончила с собой еще до того, как он хотя бы попытался с ней поговорить. Рафаэль Дюпен, чье присутствие в «Ла Рока» в дни исчезновений детей делало его идеальным подозреваемым, был на допросе в жандармерии в то время, когда пропал Габриэль. И вот теперь Фабрегас, по сути, пытается отстранить от расследования единственного человека, который собрал абсолютно полное досье из материалов по «Делу близнецов», – сам не вполне понимая почему. Из страха, что его самого отстранят по какому-нибудь формальному поводу? Или из опасения, что Жан подорвет его авторитет у подчиненных? Но, какой бы ни была истинная причина, капитан понимал, что она не имеет никакого значения в подобной ситуации. Жизнь двоих детей важнее его карьеры и его самолюбия.

– А сам-то ты кого подозревал все это время? – наконец спросил он, как бы по умолчанию давая понять бывшему начальнику, что их сотрудничество продолжается.

– О, у меня длинный список.

– Ну что ж, надеюсь, ты свободен сегодня вечером?

Прибыв в жандармерию, они почти одновременно увидели сквозь полуоткрытую дверь, выходившую в коридор, скрещенные женские ноги, которых – Фабрегас мог поклясться в этом – до сих пор здесь не наблюдалось. Доктор Флоран расположилась в тесном кабинетике, который предоставил в ее распоряжение Викар. Выполняя просьбу о помощи следствию, она привезла заключение о самоубийстве Нади и теперь перечитывала его. Фабрегас, который еще не виделся с детским психологом после недавней трагедии, воспользовался случаем, чтобы поблагодарить ее за работу.

– Вы шутите?! – горько сказала она. – Если бы я сделала свою работу хорошо, Надя осталась бы жива.

Капитан пытался найти слова, чтобы ее утешить, но понимал, что их обоих теперь гнетет одно и то же чувство вины, которое не заглушить шаблонными соболезнованиями.

– Вы возвращаетесь сегодня вечером в Авиньон? – спросил он, чтобы сменить тему.

– А что, вы собирались пригласить меня на ужин?

Хотя Фабрегас не мог не заметить сарказма в ее голосе, он решил сделать вид, что принял это предположение всерьез.

– А что, неплохая идея! Надеюсь, пицца в нашей столовке вас устроит? Когда еще такое попробуете!

Доктор Флоран некоторое время ошеломленно смотрела на него, потом с легким смешком спросила:

– Вам уже говорили, что ваша манера сближаться с женщинами несколько… прямолинейна?

Чтобы сгладить неловкость, Фабрегас улыбнулся самой обворожительной из своих улыбок, надеясь смягчить собеседницу, прежде чем объясниться.

– Понимаете, я бы с удовольствием пригласил вас в самый лучший местный ресторан, – извиняющимся тоном произнес он, – но дело в том, что мы с Жаном весь вечер будем изучать материалы следствия, и ваша помощь была бы весьма кстати.

– Моя помощь?.. Вы хотите, чтобы я побеседовала с еще одним ребенком?

– Нет-нет, мне просто хотелось бы получить психологический портрет нашего похитителя, хотя бы в