Семь престолов - Маттео Струкул

въезде в город оказалось совсем несложно. Дечембрио предъявил фальшивые бумаги, добытые для него герцогом, согласно которым он был мелким аббатом. Длинная ряса и угрюмое выражение лица довершили дело.

Он вылез из кареты и продолжил путь в сопровождении двух гвардейцев. Пройдя по узким коридорам, едва освещенным тусклыми огнями факелов, Пьер Кандидо оказался в скудно, по-спартански меблированном зале: грубо сколоченный стол; несколько стульев, кое-как расставленные вокруг; одна-единственная кованая люстра с огоньками свечей. Высокие своды и мощные каменные стены оставались холодными, несмотря на кроваво-алый огонь, потрескивающий в камине.

Ожидая Карманьолу — по всей видимости, занятого очень важными делами, — Дечембрио размышлял, не слишком ли сильно он рискует, вновь приехав сюда. Прошло уже немало времени с тех пор, как герцог приказал ему вести переговоры с венецианским кондотьером с целью замедлить его наступление. Ситуация сложилась довольно странная: хотя Филиппо Мария Висконти и выгнал своего верного военачальника самым унизительным образом, но все же не забыл о нем. Карманьола же, в свою очередь, выплеснув злость на поле боя, пока одерживал над миланцами одну победу за другой и укреплял положение Венеции, теперь, похоже, чувствовал ту же странную смесь привязанности и ностальгии. Именно поэтому он не спешил продолжить наступление, чем навлек на себя подозрения дожа и Совета десяти. Зная обо всем этом, Дечембрио в последние месяцы дрожал от страха всякий раз, когда ехал на встречу с Карманьолой. Советника герцога вообще нельзя было назвать отчаянным смельчаком. Поэт, словесник и правовед, отличный знаток древнегреческого и латыни, выпускник Павийского университета, он смог добиться самого высокого положения при дворе Висконти. Писатель и философ, невероятно преуспевший в хитроумном искусстве компромисса и дипломатии, он как нельзя лучше подходил для непростых переговоров вроде тех, что герцог вел с Карманьолой, пытаясь добиться передышки в изматывающей войне с Венецией. Суть просьбы Филиппо Марии состояла в следующем: создавать видимость военных действий между двумя городами, но на самом деле не вести их вовсе или хотя бы не наносить серьезного урона Милану. Добиться подобного результата было сложно, и ресурсов для этого требовалось немало.

Дечембрио тяжело вздохнул. Монашеское одеяние ужасно раздражало его, но выбора не было. Заявиться сюда в качестве советника герцога было равносильно смерти, так что маскарад представлялся неизбежным. Все еще ожидая Карманьолу, Дечембрио почесал широкий подбородок. Ему давно пора было побриться и очень хотелось принять горячую ванну. Но, глядя на крайнюю скромность обстановки замка, он сомневался, что встретит теплый прием в этих негостеприимных стенах.

Размышления Дечембрио прервало появление Карманьолы, одетого со всей возможной элегантностью: дублет цвета обожженной глины, темно-зеленая куртка-колет, узкие двухцветные штаны-чулки. Капитан был тщательно выбрит: кожа выглядела идеально гладкой, а круглое лицо походило на полную луну — явный признак того, что в последнее время он не терпел лишений на поле боя. Тело его также было отнюдь не худощавым: мягкая тучность выдавала приверженность к обильным пирам и расслабленному времяпрепровождению.

Словом, если Франческо Буссоне по прозвищу Карманьола и мучила совесть по поводу его двойственного положения, то внешне он этого никак не проявлял.

— Дечембрио, признаюсь, видеть вас в монашеском одеянии невероятно забавно! — весело произнес кондотьер. — Эта радость привнесла луч света в череду моих горьких дней.

— Ваша светлость, надеюсь, вы поделитесь со мной своими печалями и я смогу облегчить ваши страдания от имени герцога, — слащаво произнес советник.

Он знал, что Карманьола отличается довольно переменчивым нравом и показная веселость может в один миг обернуться приступом ярости, стоит вояке разозлиться из-за какой-нибудь мелочи. Дечембрио надеялся, что до этого не дойдет.

— Сомневаюсь, что слова отменного лгуна Филиппо Марии Висконти могут обрадовать меня, но слушаю вас. Только хочу напомнить, что у Венеции есть подозрения: у Совета десяти повсюду шпионы, а дож каждый день спрашивает меня через своих посланцев, почему я никак не нанесу противнику решающий удар, — сообщил Карманьола, изогнув губы в горькой усмешке.

— Его светлость герцог Миланский уверяет, что вы можете рассчитывать на любую поддержку с его стороны…

— Да плевать мне на его уверения, Дечембрио! — перебил Карманьола, ударив кулаком по столу. — Знаете, чем мне помогут бесконечные обещания, когда мою голову сунут в петлю? Да ничем! Так что говорите по делу, или, Бог свидетель, я прикажу гнать вас пинками отсюда до самого замка Порта-Джовиа.

Советник герцога с видимым трудом сглотнул. От неожиданной вспышки гнева Карманьолы у него перехватило дыхание. Затем он осторожно продолжил:

— Как я уже сказал, Филиппо Мария Висконти намерен щедро отплатить вам за выжидательную тактику. Именно поэтому он отправил меня передать вот это. — Дечембрио извлек из-под рясы тяжелый кожаный мешочек и со звоном бросил его на стол. — И еще вот это, — добавил он, протягивая Карманьоле пакет с печатью герцога.

Франческо Буссоне глубоко вздохнул. Потом усталым жестом поднял мешочек и взвесил его на ладони.

— Сколько? — коротко спросил он.

— Пятьсот дукатов.

— И я должен радоваться?

Дечембрио начинал терять терпение, но твердо знал, что этого ни в коем случае нельзя показывать. Сохраняя невозмутимое выражение, он произнес самым примирительным тоном, на какой только был способен:

— Ну, большинство обрадовалось бы.

— Но не я! — презрительно бросил Карманьола. — Вы знаете, как ваш герцог поступил со мной, не правда ли?

— Я слышал об этой истории… — осторожно ответил Дечембрио.

— Ну раз вы слышали, то отлично понимаете, что пятьсот дукатов следует расценивать лишь как задаток в счет гораздо больших сумм в будущем.

— Безусловно.

— В любом случае, — продолжил Карманьола уже более спокойным тоном, — я не могу сказать, что эти деньги совсем не доставили мне удовольствия. А здесь что? — спросил он, срывая печать и доставая пачку сложенных листов.

— Если соблаговолите прочитать… — начал Дечембрио.

— И не подумаю! Сами читайте! — С этими словами капитан швырнул письмо собеседнику, а сам повернулся к нему спиной и направился к камину.

Листы разлетелись в холодном воздухе зала и упали на пол. Дечембрио нагнулся, подбирая их один за другим. Воспользовавшись тем, что Карманьола не видит его, он позволил себе осуждающе покачать головой. Конечно, лишь на мгновение. Собрав страницы письма, советник герцога принялся воодушевленно читать:

— Его светлости Франческо Буссоне…

— Пропустите любезности и переходите к делу! — оборвал его Карманьола.

Дечембрио в очередной раз сдержал раздражение и продолжил читать:

— Я пишу вам этим морозным зимним утром, зная, что у вас немало причин таить на меня обиду, но все же верю, что вы не забыли, какой важный вклад я привнес в получение вами богатства и славы. Безусловно, военная доблесть — исключительно ваша заслуга, однако средства, на которые вы вели