Семь престолов - Маттео Струкул

к сладостям как угорелая, следовало дождаться матери. Разве я слишком многого прошу?

Девочка соскользнула со стула, подбежала к Аньезе, раскинув в стороны маленькие ручки, и обхватила ее колени. Женщину растрогало это внезапное проявление любви. Ее всегда поражали доброта и непосредственность Бьянки Марии.

— Ну-ну, — сказала она, поднимая личико девочки за подбородок. — Давай хотя бы снимем накидку и повесим сушиться. — Аньезе расстегнула золотую брошь, усыпанную драгоценными камнями, и сняла с дочери накидку из волчьего меха. — Давай сюда шапочку, — продолжила она, стягивая с малышки головной убор, и копна рыжевато-каштановых волос рассыпалась по плечам девочки, сверкая, будто расплавленная медь.

Тем временем Лукреция Алипранди, самая преданная камеристка из ближайшего окружения Аньезе, подошла помочь с одеждой Бьянки Марии.

— Позвольте мне, ваша светлость, — сказала Лукреция.

— Благодарю вас, моя милая, вы всегда так добры и внимательны, — ответила хозяйка, протягивая ей вещи дочери. Ведя девочку за руку к накрытому столу, она добавила: — Напомните мне позже поговорить с вами.

— Как прикажете, ваша светлость, — отозвалась Лукреция.

— Есть одно деликатное дело, которое я хочу поручить вам, — загадочно сообщила Аньезе.

Камеристка поклонилась и исчезла так же незаметно, как и появилась.

Аньезе опустилась на стул и, рассеянно следя, как стольник накладывает сладости на тарелку Бьянки Марии, продолжила думать о миссии, которую собиралась поручить Лукреции. Женщина понимала, что наверняка беспокоится зря. Однако равновесие, на котором покоилось благополучие самой Аньезе и ее дочери, было слишком шатким.

ГЛАВА 13

КОНКЛАВ

Папская область, базилика Святой Марии над Минервой

Кардинал Габриэле Кондульмер чувствовал, что происходит нечто странное. Многих не хватало на этом конклаве. Он не видел в церкви Святой Марии над Минервой ни Луи Алемана, ни Генри Бофорта. И отсутствовали явно не только они.

Папа внезапно умер, и Рим осиротел. Ощущение потерянности охватило город. Возможно, дело было в том, что именно Мартин V положил конец Великому расколу, а может, все помнили, с каким великодушием он принял в лоно церкви последних антипап. Ну и кроме того, почивший папа, хоть и обогатил всех своих родственников без зазрения совести, терпеливо и самоотверженно трудился над восстановлением города.

Словом, без понтифика Риму приходилось трудно, а значит, кардиналам следовало поторопиться, невзирая на сложность задачи. Интересно, сыграет это ему на руку или нет, размышлял Габриэле Кондульмер. Ответа он не знал, но не сомневался, что его двоюродный брат хорошо потрудился за прошедшие три года. Как, впрочем, и сестра, да и вся Венеция. Из собравшихся на конклав кардиналов не меньше половины намеревались отдать свой голос за Габриэле.

Антонио подошел к кузену и коротко шепнул:

— Мы уже очень близки к цели.

Однако поверить в это было непросто. Прокручивая в голове события последнего времени, кардинал не слишком высоко оценивал свои шансы стать папой. Конечно, кузен не зря плел свои бесконечные интриги: значительная часть участников конклава перешла на сторону Габриэле. Некоторые согласились отдать свой голос Кондульмеру ради Венеции, другие просто считали его меньшим из зол. В числе последних был и декан Коллегии кардиналов Джордано Орсини. Антонио Панчьера заявил о своей верности Венеции еще четыре года назад, когда Полиссена встретилась с ним в церкви Сан-Николо-деи-Мендиколи, и с тех пор его отношения с окружением Габриэле становились лишь крепче. Поддерживал Кондульмера и Альфонсо Каррильо де Аль-борнос, да и некоторые другие. По подсчетам Габриэле, он мог рассчитывать на голоса почти половины кардиналов: шести из тринадцати. Значит, хотя бы в список кандидатов его имя попадет.

Несомненно, рассуждал Кондульмер, Просперо Колонна тоже пытается привлечь кардиналов на свою сторону. Однако его положение довольно шаткое: Просперо — племянник предыдущего папы, а потому против него настроены все знатные семьи Рима. И заодно — некоторые из родственников, полагающих, что Мартин V незаслуженно их обделил. Кроме того, вне зависимости от подсчетов, Колонна едва ли обладает достаточной духовной целостностью и опытом, чтобы рассчитывать на Святой престол. Он еще слишком юн, так что для него будет удачей получить папу, который хотя бы не будет слишком враждебно настроен по отношению к нему и его родне. Так что же? Получается, Просперо тоже может поддержать Габриэле? Несмотря на то, что все считают их противниками?

Кондульмер покачал головой, глядя, как кардиналы в пурпурных мантиях обмениваются цепкими подозрительными взглядами.

Все собравшиеся хорошо знали, что, согласно апостольской конституции Ubi periculum, учрежденной Григорием X, останутся взаперти в церкви до тех пор, пока не выберут нового папу большинством голосов. На протяжении долгого времени голосования домом для каждого из них станет тесная келья, куда еду будут подавать через окошко. Конечно, Констанцский собор немного смягчил правила проведения конклава, но не слишком. По прошествии трех дней кардиналам полагалось перейти на один прием пищи, а через пять дней им будут давать только хлеб и воду. Подобная перспектива никому не казалась особенно привлекательной.

В ризнице поставили стол с урной, куда каждый должен был опустить листок со своим решением.

Габриэле прогуливался по галерее, окружающей внутренний двор церкви, и уже хотел удалиться в келью, чтобы спокойно поразмыслить, как вдруг к нему подошел Антонио.

— Колонна проголосует за вас, — сообщил кузен, глядя ему прямо в глаза. — Завтра утром вы станете папой.

Габриэле утратил дар речи.

— В самом деле? — недоверчиво пробормотал он наконец.

— Вне всяких сомнений. Пойдемте подписывать обязательства.

Они вернулись из церковного двора в ризницу. Габриэле увидел кардиналов, бродивших там, будто привидения. Ярко-красные сутаны пламенели в отблесках расставленных повсюду свечей. В полутьме мелькнула улыбка Антонио Панчьеры, торжественное лицо Джордано Орсини, злобные огоньки в испуганных глазах Лучидо Конти.

Габриэле направился к столу, чтобы поставить свою подпись под теми обязательствами, которые он обещал взять на себя в случае избрания папой, но тут к нему подошел кардинал Чезарини — человек выдающегося ума, ярый защитник папства во время Великого раскола, утонченный богослов, выпускник Падуанского университета. Этот крупный статный мужчина обладал на удивление высоким и вкрадчивым голосом. Впрочем, Кондульмера поразило не это, а его слова.

— Кардинал, — прошептал Чезарини, — получены сведения, что братья Колонна намерены захватить казну Святого престола.

— Что?! — переспросил Габриэле, не веря собственным ушам.

ГЛАВА 14

ШАНТАЖ

Папская область, базилика Святой Марии над Минервой

— Информация верна, — подтвердил кардинал Чезари-ни. — Братья Колонна из ветви Дженаццано боятся, что новый понтифик отберет земли и титулы, которые им даровал Мартин Пятый.

— Но это безумие! — воскликнул Габриэле намного громче, чем намеревался.

Джулиано Чезарини прижал палец к губам, но не смог сдержать невольный смешок.

— Будьте сдержаннее, кардинал, мы