Семь престолов - Маттео Струкул

уж сложно догадаться, какие именно просьбы передает советник Филиппо Марии Висконти.

— Именно! — вмешался Лоренцо Донато. — Уклоняясь от боя, Карманьола придумывает такие нелепые оправдания, что начинают возмущаться даже его командиры! Нет никаких сомнений в его сговоре с герцогом Милана. Нам нужно действовать, и как можно скорее!

Слова обрушивались на дожа будто стрелы. Франческо Фоскари очень не хотел принимать решение, но сидеть сложа руки и дальше, увы, не мог.

Этого ему никогда не позволят! Члены Совета десяти жаждут крови. Их глаза горят яростью из-за поведения Карманьолы. Если хотя бы половина из предъявленных обвинений окажется правдой, глава материковой армии Венеции заслуживает не одной, а десятка смертных казней. В зале Совета десяти Франческо Буссоне обвиняли не в чем ином, как в государственной измене. Такое преступление нельзя оставлять безнаказанным. С другой стороны, потворствовать нарастающему гневу тоже не стоит: ярость может вмиг распространиться, словно лихорадка, наполняя огнем и без того беспокойные сердца. Нужно призвать всех сохранять спокойствие, а главное, удостовериться в неопровержимости высказанных обвинений, прежде чем объявить смертный приговор герою битвы при Маклодио. Если советники заблуждаются, ошибка обернется непоправимой трагедией.

— Господа, успокойтесь, — сказал дож, поднимая руку. — Я прекрасно понимаю вашу тревогу. Безусловно, ваши заявления имеют под собой основания, которые я не собираюсь подвергать сомнению. Однако, согласитесь, нельзя вынести смертный приговор, опираясь на одни подозрения, пусть и крайне убедительные. Нужны доказательства. Я не отрицаю, что в последний год наш главнокомандующий проявляет странную медлительность, часто атакует с опозданием или же и вовсе совершает ошибки, ведущие к поражению. Но нельзя забывать и о том, что именно Карманьола смог перейти на другой берег Адды, загнав герцога Милана в угол.

— Если позволите, ваша светлость, вы совершенно правы, но в то же время нельзя упускать из виду, что мы наконец переживаем момент, невероятно благоприятный для Венеции, — возразил Никколо Барбо. — Вспомните хотя бы о недавнем избрании Габриэле Кондульмера понтификом. Именно сейчас наша республика сильна и могла бы нанести Милану, так сказать, смертельный удар. Когда еще представится возможность уничтожить заклятого врага?

— Ваша светлость, я согласен с Барбо, — поддержал Марко Веньер. — Текущая политическая обстановка сложилась в нашу пользу. Флоренция жаждет видеть нас союзниками. В Риме избрали папой венецианца, к тому же представителя одной из самых богатых и знатных семей города. Габриэле Кондульмер — человек твердых принципов, тонко чувствующий политическую ситуацию. Мы не смогли бы найти лучшего главы Святого престола. Будет непростительной ошибкой не воспользоваться его поддержкой, чтобы избавиться от миланского герцога. И совершенно очевидно, что Карманьола не хочет ничего делать. По-моему, не так уж важно, предатель Буссоне или нет, вступил ли он в сговор с Филиппо Марией Висконти и получает ли от него какие-то блага: я бы обратил внимание исключительно на его бездействие, когда необходимо воспользоваться ослаблением Милана. Этого более чем достаточно! Давайте заменим Карманьолу, раз он не выполняет свои обязанности. Есть и другие военачальники, еще лучше, которые только и ждут возможности занять его место.

— В самом деле? — спросил дож. — Кто, например?

— Ну, Бартоломео Коллеони, безусловно, достойнее всех, хотя и Джанфранческо Гонзага не хуже. Да и Гульельмо Ка-валькабо проявил настоящий воинский дух, которого Карманьола, похоже, совсем лишился.

— Ясно, — отозвался дож. — Однако вы просите меня сместить человека, который оттеснил швейцарцев в Беллинцоне, занял Альтдорф и победил в Маклодио! Вы осознаете это? Я понимаю ваше беспокойство, и, конечно же, у вас есть для него все основания, и тем не менее предлагаю подождать и посмотреть на развитие ситуации во Фриули. Если Карманьола и туда прибудет с опозданием и ограничится подсчетом потерь, то я всерьез подумаю над тем, чтобы заменить, а то и казнить его. Если тем временем вы предъявите мне доказательства, а не одни лишь подозрения, я соглашусь пересмотреть свое нынешнее решение. Все понятно? — Франческо Фоскари поднялся и с вызовом оглядел членов Совета десяти.

Мужчины в черных и алых мантиях молча кивнули, поскольку дож дал ясно понять, что не потерпит возражений.

Никколо Барбо, однако, не забывал о тузе, припрятанном в рукаве. Советник не собирался его использовать, надеясь, что в этом не будет нужды, однако теперь выбора не осталось: пора дать четкие указания человеку, который может легко изменить расстановку сил.

Барбо улыбнулся. У него по-прежнему есть шанс добиться своего.

ГЛАВА 19

ПЕРЕГОВОРЫ

Папская область, палаццо Колонна

— Они избрали его единогласно! — воскликнул Стефано. Новость о том, что Габриэле Кондульмер стал понтификом под именем Евгения IV, мгновенно достигла семьи Колонна. — Что вы намерены делать? Собираетесь упорствовать и держать у себя казну Святого престола? Вы понимаете, что это безумие? Чего вы надеетесь добиться, если не полного краха нашей семьи?

Стефано Колонна, вне себя от злости, выкрикивал эти вопросы своему кузену, но тот лишь смотрел на него неподвижным взглядом.

— А еще хуже то, — продолжил Стефано, — что своим недостойным поведением вы порочите не только ветвь Дже-наццано, которая уже мало меня волнует, но и мою ветвь Палестрина! И я не намерен с этим мириться! Конечно, вам же надо защищать владения, полученные благодаря дяде! Сколько земель он отписал в вашу пользу и в пользу Одоардо и Про-сперо! А вы знаете, что Просперо сам же и голосовал за папу, которому вы теперь объявили войну?

Антонио пребывал в смятении. Как же быть? Все вернуть?

— Неужели вы не понимаете, что эта казна — наша единственная возможность остаться в живых? — отозвался он. — Пока она находится здесь, под моим присмотром, папа нас не тронет. Вы, похоже, не знаете, что понтифик уже вовсю отнимает земли, которые нам совершенно законно передал наш ДЯДЯ.

Стефано мрачно взглянул на кузена:

— А чего вы ожидали? Именно поэтому я и молю вас вернуть украденное. Только в этом случае вы еще можете спастись. А вот если продолжите упорствовать в своем преступном намерении, то лишь навлечете на себя и братьев гнев папы, на которого сами же и напали первым. И я не стал бы волноваться, если бы эта история не затрагивала меня и моих близких!

Антонио злобно усмехнулся:

— Позвольте мне усомниться. Совершенно ясно, что вы ворвались в мой дом лишь потому, что отчаянно хотите выслужиться перед новым папой, как верная собачонка. А ведь проклятый венецианец нападает на нашу семью. На вашу семью! Пока вы спорите со мной, капитан войск понтифика уже ведет солдат к моим владениям, чтобы силой вернуть их папе.

Стефано опечаленно покачал головой:

— Да вы слышите себя? Вы хоть сами