Сеул – Хиросима. Август 1945 - Александра Флид

Вечером всё было так же тихо, как и днем. Никаких изменений. Он не решался зажечь свет, опасаясь, как бы соседи не нашли его. В темноте был и другой плюс – можно было выйти на улицу и отправиться на поиски. Вполне возможно, она живёт в лесном домике, там, где целую вечность назад он и его люди нашли повстанцев. Однако стоило ему ступить за порог, как во дворе оказалась какая-то незнакомая женщина. Она шла, держа в руках поминальные свечи и тихонько всхлипывая.

***

– Папочка, ты должен прилечь, – почти плача от страха, приговаривает Ин Су, держа его за руку. – Врач скоро будет здесь. Он уже совсем рядом, скоро будет у нас дома, ты только лежи и не двигайся. Такое ведь уже бывало? И всё обходилось, правда?

Да, такое уже бывало. Кровотечения – внешние и внутренние – периодически напоминали ему о том, что тридцать лет назад он перенёс атомную чуму. Иногда они проходили сами собой, иногда нужно было обращаться в клинику. В этом нет ничего страшного – периодически уровень лейкоцитов резко шёл на снижение, и кровь начинала сочиться из носа и из дёсен. Однако она ещё никогда не выступала по линии роста волос и на бровях.

Шуго украдкой прикладывает платок ко лбу, прижимая его к волосам и убирая излишки крови, пока Ин Су ещё ничего не заметила. На этот раз не обойдется, он в этом уверен, но пугать малышку совсем не хочется. Пусть ещё немного посидит спокойно.

***

– Вы тот самый японский капитан? – даже не подходя к нему, спросила женщина. – Это из-за вас ей пришлось умереть?

Шуго отступил на шаг, едва не упав на крыльцо. Умереть? Не может быть!

– Умереть?

– У вас есть её фотография? – продолжила женщина, видимо, сочтя, что ответ на его вопрос и так очевиден. – У меня нет ни одной, так что я даже не знаю, на какой образ мне проводить церемонию.

– Что с ней случилось?

– Её повесили. Всей деревней. И меня должны были, но отчего-то не стали. Наверное, были слегка удивлены тем, что она сама спрыгнула с ящика. Завтра, когда продолжат слушание, может быть, и я сделаю то же самое.

Женщина жестоко выкладывала подробности, не заботясь о том, что Шуго явно испытывал трудности с дыханием.

Она прошла мимо него, закрыла окна, зажгла свечи, выложила на пол две бумажные ленты, исписанные китайскими иероглифами, и три раза совершила ритуальный поклон, оказывая Гён Ран посмертную честь.

– Я не знаю, где её похоронили. Не знаю, куда закопать этот паспорт, – она указала на бумажные ленты. – Лучше я сейчас их сожгу и дело с концом.

Только когда бумага начала корчиться над огнём, Шуго понял, что это за ленты. На них было написано имя Гён Ран и её возраст. Чтобы там, в загробном мире, её приняли как человеческую душу, а не как простую скиталицу. В этот момент он почувствовал такую всепоглощающую благодарность к этой незнакомке, что готов был сделать для неё что угодно.

– Я сделаю для неё ещё больше, – немного подумав, сказала женщина. – Покажу вам, где живут её младшие. Девочка сильно болеет, так что вам нужно забрать её. В деревне за ней не станут ухаживать. Я бы и сама забрала, но не знаю, останусь ли в живых.

***

Шуго знает, что сейчас, когда они доедут до клиники, его обман раскроется. Выйдет доктор в белом халате, пролистает его карточку, и, качая головой, скажет:

– Он никогда не сдавал кровь на лейкоциты.

И Ин Су убьёт его своими руками.

***

Пришлось ждать до полудня. В полдень в том доме, где содержались дети, не осталось ни одного взрослого, и Шуго беспрепятственно вошёл внутрь. Его встретил только Мин Хо. Увидев гостя, мальчик невольно отшатнулся, но не струсил. Упрямый и безрассудный, как его мать.

– Я заберу тебя и твою сестру, – холодно сказал Кавада, отчего-то зная, что мальчик не согласится идти с ним.

– Мы никуда не пойдём.

– Твоя сестра пошла на большие жертвы ради того, чтобы вы могли вырасти как положено, так что не мешай мне.

– Мы никуда не пойдём.

Ему пришлось забрать девочку и оставить его в том доме. В какой-то момент Шуго подумал, что мальчик бросится на него с кулаками, но он просто стоял и смотрел на него ненавидящими глазами, наблюдая за тем, как он заворачивает малышку в одеяло и выносит за порог.

– Гён Ран хотела бы, чтобы о ней хорошо заботились, – только и сказал он напоследок.

***

Так и есть. Узнав о том, что её отчим никогда не проходил обследование, Ин Су так набрасывается на него, что Кавада невольно улыбается, прикрывая нижнюю часть лица большим куском марли.

– Ты же говорил, что всегда проверялся! Как ты мог так запустить себя? Ты же перенес болезнь ещё в сорок пятом, как ты мог?

– Ну, прости меня, Ин Су, – сквозь марлю бормочет Шуго. – Я и так прожил дольше, чем надеялся. Мне теперь шестьдесят, разве я мог рассчитывать на то, что так долго проживу на этом свете? Я увидел, как ты повзрослела и вышла замуж за хорошего человека. Ты теперь сама будешь о себе заботиться.

– Господи ну почему? Папочка, ну почему ты так жесток к себе? Ты же ничего в жизни не видел, только и думал о том, что было бы лучше для меня.

– И потому я был счастлив. Твоя сестра говорила, что любой, кто хоть недолго будет делить с тобой жизнь, станет счастливым. Она не обманывала.

Ин Су прижимается лбом к его плечу и глухо плачет. Шуго видит, как вздрагивают её плечи.

***

Он никогда не сомневался в том, что сделал правильный выбор. Уже на судне ему пришлось совершить ритуальный поклон в честь той женщины. Со Ён. Он сделал это по японским обычаям – всего один раз, обратившись головой на восток. По-другому он просто не умел.

Потом были годы лечения, привыкания и обучения. Они с Ин Су проходили всё в первый раз. Она, привыкшая к корейским обычаям, не могла обосноваться среди японских детей, постоянно жалуясь на то, что они слишком быстро говорят. Ей приходилось проходить лечение два раза в год, дабы избежать приступов и обострений. Но каждый день, наблюдая за ней, он видел в ней черты старшей сестры. Насколько они отличались друг от друга, настолько же и были похожи. В полных противоположностях каждый день открывались общие черты. Как такое возможно? Шуго никогда не знал ответа на этот вопрос.

А ещё через десять лет, в пятьдесят пятом году, до него дошли дурные вести. В очередной раз. Хон Мин Хо погиб, присоединившись к сотням тысяч солдат Гражданской войны. Он узнал об этом совершенно случайно, просто просматривая утренние газеты. Его имя могло затеряться и пропасть, но благодаря своей активной позиции мальчик сумел вырваться вперёд и дослужиться до лейтенанта, так что его имя было в списке упомянутых в газете. Пусть это и было нехорошо, но Шуго благодарил предков за то, что Ин Су далеко от родной страны, в которой до сих пор бушевали военные пожары. Она была далеко, там, где он мог гарантировать ей безопасность. Там, где она могла ходить в школу и учиться танцевать, кататься на велосипеде и посещать кулинарные курсы.