Наш испорченный герой. Встреча с братом - Мун Ли

Я сел за пустой столик и заказал чашку кофе. Но прежде, чем её принесли, меня заметил один из туристов, приехавших с нашей группой. Он сразу оторвался от оживлённого разговора и подошёл ко мне:

— А, так вы тоже не поехали на озеро[9]? Наверное, видели его раньше? Знаете, я думаю, что в нашей группе нет вообще никого, кто бы его раньше не видел.

Он уселся напротив меня, даже не спросив у меня разрешения. Я приметил этого человека уже давно — он отличался редкой болтливостью. Странно, что он не поехал на озеро.

— Да, я был там прошлой весной.

— А, значит, вы по делу приехали? Бизнес? А почему вы взяли туристическую визу, ведь коммерческие сейчас вполне доступны?

Он принимал меня за бизнесмена, и я решил его не разуверять.

— Ну, у меня дела небольшие, так что я решил совместить приятное с полезным. А вы почему поехали с тургруппой?

Я спрашивал его не потому, что меня это действительно интересовало, а чтобы избежать разговора о цели моей поездки. Но похоже было, что этот человек тоже не очень-то хотел раскрывать причины, по которым он не поехал на экскурсию.

— Вот и у меня точно такая же ситуация, — затараторил он. — Дело есть, но такое мелкое, что и говорить о нём не стоит. А потом, вы ведь знаете, что нет прямого рейса Сеул — Яньцзи. И кроме того, я никогда не видел Чжилин и Ксиан, которые тоже есть в нашем маршруте.

Надо сказать, что для болтуна, каким он казался, он был слишком осторожен, и это возбудило моё любопытство. Что же заставило его оторваться от группы? Но я не успел спросить — он поспешил переменить тему, чтобы избежать дальнейших расспросов:

— А вы уже третий, кто не поехал на озеро. Объединитель тоже решил остаться.

Я хорошо помнил человека, которого называли Объединителем. Это прозвище он получил, потому что всё время говорил об объединении Кореи. Это тоже был болтун, но совсем другого сорта, чем мой теперешний собеседник с его непонятным бизнесом. Объединитель непрерывно оплакивал утраченную славу нашей страны и нации. Ему годился любой слушатель, которого можно было просветить и вдохновить. Мы услышали его голос сразу после того, как сошли с самолёта в Пекине.

— Взгляните! — вещал он. — Вы стоите на древней корейской земле Пэкче[10]. На той её части, которая называлась Чжинпёнг. Почти вся центральная равнина Китая была нашей ещё до того, как сюда пришёл народ Хан!

В пекинском Запретном городе лекция продолжалась:

— Великому полководцу Ли Сонге[11] следовало идти в глубь Китая, а не уводить войска! Тогда и этот Запретный город был бы наш. А что вы думаете — маньчжуры покорили Китай, потому что их было много? Ничего подобного. Нурхаци сверг династию Мин только с тридцатью тысячами воинов[12]. А Ли Сонге мог это сделать за двести лет до него, потому что у него было пятьдесят тысяч человек!

Видимо, он основательно проштудировал те книги по древней истории, которые утверждают, что корейцы правили всей Северо-Восточной Азией. Прозвище Объединитель он заработал и этими разглагольствованиями о былой славе, и тем, что постоянно повторял, что объединение страны должно стать первым шагом на пути к возрождению корейского величия. На подлете к Яньцзи поток его красноречия ещё усилился:

— Поглядите на этот пейзаж! Разве он не напоминает вам родину? Я говорю, эта земля должна принадлежать нам! И не только потому, что здесь живёт так много корейцев, а потому, что эта земля абсолютно не похожа на остальной Китай. Её же не отличить от центральных районов Кореи!

По пути из аэропорта Яньцзи в отель он гремел:

— Преступлениям японцев против нашего народа нет прощения! Это они отдали Кандо[13] Китаю по грабительскому договору! Нужно, чтобы здесь селилось больше корейцев, тогда какое-то время спустя мы сумеем вернуть себе эту землю.

Вчера за ужином Объединитель объявил с видом важного политического изгнанника:

— Завтра я не поеду на озеро. Озеро никуда не денется, я ещё увижу его после объединения. Я намерен провести эти два дня с нашими соотечественниками здесь. Они хорошо знают о жизни в Северной Корее и помогут мне понять, что ещё я могу сделать для того, чтобы ускорить объединение страны.

Конечно, всё это звучало невыносимо наивно для окружающих. Один только я относился к Объединителю снисходительно. Наивность часто принимают за тупость или инфантилизм, но, если за ней стоит подлинная страсть, мне она представляется трогательной. К нам в университет иногда приезжали лекторы, которые говорили об объединении — особенно часто во время студенческих праздников, — и многие из них были так же наивны, как их слушатели из числа студентов младших курсов. Если бы этот человек разглагольствовал не перед пожилыми туристами, а перед националистически настроенными студентами на университетском собрании, то его слова наверняка бы всех тронули. Было ясно, что он занимается проблемами объединения не первый год и что в Яньцзи у него действительно есть какие-то дела.

Кстати, этот Объединитель был причиной того, что я платил лишние деньги за одноместный номер в гостинице. Турфирма собиралась поселить меня вместе с ним, но мне совсем не хотелось, чтобы он пронюхал, зачем я здесь. А с другой стороны, мне не хотелось стать свидетелем каких-нибудь его не вполне легальных дел. Могло получиться так, что мы оба влезли бы в дела друг друга с фатальными последствиями для обоих. Я занял одноместный номер, а к Объединителю подселили болтливого бизнесмена.

— Мне бы следовало попроситься к вам в номер, если бы я знал раньше, с кем меня поселят, — жаловался бизнесмен. — Сил больше нет слушать этот звон.

Услышав такое определение речей пламенного националиста, я захотел расспросить своего собеседника поподробнее. Я никогда не мог понять людей, для которых объединение было не абстрактной возможностью, но настоятельной и реальной необходимостью, и кто знал, что именно и в каком порядке надо делать, чтобы приблизить объединение.

— И что же он делает для объединения? — спросил я.

— Ну как же, у него проект объединения! Болтает, вот что он делает. Болтает, болтает и болтает. А что он ещё может? Сегодня утром он дважды принимал посетителей и оба раза произносил речи на манер кандидата перед выборами. Обе стороны должны преодолеть идеологические разногласия во имя единства крови и нации — и всё такое прочее.

— А что за люди к нему приходили?

— Ну, похоже, что это люди заметные здесь, в Яньцзи. Профессора, наверное, или писатели. Нашего Объединителя они видели в первый раз, но уже встречались с другими деятелями из его организации. Да, забавно было на него смотреть. Говорит так, как будто обращается к правительству в изгнании. И при этом риторика как у северокорейского радио: надо, мол, сбросить иго неоколониализма, чтобы достичь подлинной независимости, изгнать национал-предателей, чтобы ускорить объединение. Я боюсь, как бы мне потом не пришлось рассказывать о его делах суду. И всё потому, что я с ним жил в одной комнате два дня!

Разговаривать с бизнесменом было легко: я незаметно направлял разговор, не выказывая слишком большого интереса.

— Ну, я полагаю, что всё это действительно необходимо, если учесть, как ведут себя США после распада Советского Союза…

— Может быть, это и так, но только наш друг зря распылялся. Тем, кто к нему ходит, не нужно никакого объединения. Вы же знаете, чего они все хотят: завести знакомство, чтобы потом получить приглашение в Южную Корею, а если получится — устроить совместное предприятие. Вот они и поддакивают Объединителю. И вы знаете, меня беспокоит его доброта.

— То есть в каком смысле?

— Ну, он уже пообещал двоим прислать приглашение. И кучу книг обещал прислать для их организации. И даже договорился до того, что найдёт деньги, чтобы построить тут здание школьной библиотеки. Мне кажется, что он всё это сделать не может. Наобещает, а потом получится, что он обманул их доверие.

Если бизнесмен говорил об Объединителе только для того, чтобы отвлечь моё внимание от самого себя, то он делал это не очень умело. Очень скоро он приоткрыл свои собственные мысли:

— Послушайте, вам не кажется странным, что если люди заговаривают об объединении, то имеют в виду только единство нации, национальную идею и всё такое? Вы тоже из таких, профессор?

Как я ни маскировался, он, видимо, почувствовал во мне книжного человека. Иначе почему бы ему обращаться ко мне «профессор», если я сказал ему, что я бизнесмен?

— Ну хорошо, а вы о чём думаете при слове «объединение»?

— Я думаю о том, как нам накормить двадцать миллионов голодных людей. И ещё о том, как сделать, чтобы Север хоть отдалённо напоминал Юг.

— Да, но мне кажется, что большой бизнес может с этим справиться. Он ведь получит массу дешёвой рабочей силы плюс доступ к природным ресурсам прямо тут, под рукой.