Соблазнить верную (СИ) - Золотаренко Татьяна

– Хм, интересно. Церковь – это, конечно, смешно, – Петр скривился, хотя на самом деле Вадим прочитал на его лице больше сожаления, чем иронии. – Но есть у них свои методы… работы… Верующие способны снимать негатив Причастием. Смывают ошибки Кровью… не своей, а Его Кровью. Ведь мое «дело» держится за грехи, за страсти, за пороки.

– Кого Его?

– Что?

– "Его Кровью"?

– Не разрешено мне Его имя называть, – Петр поднял указательный палец вверх, и Вадик понял, что речь о Боге. Надо бы в интернете посмотреть, что там за очищение Кровью.

– В любом случае всё это до первого греха, – махнул рукой Петя. – Даже греховной мысли. Но грех этот или мысль должны быть связаны с тобой. Наша задача спровоцировать этот грех. Вернее, твоя задача. А я уж помогу чем смогу.

– Она тоже колдунья? – вдруг осенило Вадима. – Кровью смывает? Вампирша, что ли?

Петя улыбнулся, но его ирония казалась весьма осторожной.

– Типа того, – загримасничал он. – Эти верующие все примаханные чуток… Считают нас плохими, а когда начинаешь на них духов наводить, так всегда есть грешок, за который можно зацепиться. И не один грешок, а целую гору. И часто за внешним смирением, которое они строят на лице, такое можно увидеть… что волосы на голове шевелятся от ужаса.

Артистичность, с которой все это говорилось, была мысленно оценена Ковалевым на уровне.

– Ты будешь продолжать это делать? Че ты уперся так? Тебе зачем это? – удивлялся Ковалев. – Мы идем к провалу, разве не видишь?

– Нет провала, есть слабая вера в себя. А ты верь, дурачок. Скоро будешь плоды пожинать. А я… у меня в любом случае выхода нет. Я и сам заинтересован.

– Объясни.

– Она слишком много знает и, как мне кажется, чувствует. Очевидно, раньше с блудом своим уже боролась. Нутром чую: этот грешок ходит за ней всю жизнь по пятам.

– Хочешь сказать, что до замужества она была шлюхой?

– Да кто знает? В этих церковных понятиях шлюха та, что имеет больше одного мужика. Меня больше беспокоит не это. А то, что внутри меня часто все жжет, наверное, когда она свечи ставит. О здравии, наверное, голубушка. Ничего. Я знаю, чем ответить.

– Подожди-ка! Это что, она и тебе возвращает? Приворот… или что это там?

– Я же сказал, – процедил нетерпеливо сквозь зубы Петр, – она Кровью смывает связь с грехом – обрывает поводок, на котором держатся мои духи. После этого они ко мне бегут, злые приходят, жалуются, спать не дают. Они ведь как собаки: дашь команду – выполняют. Не дашь – сидят и ждут. А если голодные – сожрать могут даже хозяина. А ты делай все, исходя из предчувствий. Тебе будут подсказывать, что да как.

– Да… и так подсказывают – вот в чем дело. Многие вещи сами по себе происходят.

– Это потому что тебе помогают.

– Духи твои?

– Да. Особенный ты. Верно, избранный.

– Как… Нео?

Оба тихонько посмеялись.

– Ты умеешь женщинами манипулировать… скажем так, гипнотизировать… Тебе от природы даны чары.

– Чары?

– Да. Ты думаешь, почему пользуешься популярностью у женщин? Почему они падают к твоим ногам, стоит тебе только поманить?..

– Почему? – глупо жеманничал Вадим.

– Потому что ты избранный. Ты ведешь их за собой… как лидер.

– Куда веду?

"В пропасть, идиот!" – услышал почему-то в своих мыслях Яковлевич и тут же тряхнул головой. Что за странные мысли? Но быть избранным – это да, прельщает, радует очень даже… Это вдохновляет на последующую борьбу.

– Ведешь на путь особый, – продолжал объяснять маг. – За тобой -большое будущее, если сейчас не сдрейфишь…

– Да? А что сейчас? Переломный момент?

– Анна для тебя – особое задание. Если ты ее сломаешь, убедишь в необходимости быть с нами, то будут тебе награды… вечные награды. Даже после смерти будешь в погонах ходить…

– Так, это уже байда, – недовольно отмахнулся Ковалев. – Давай по существу – меня жизнь интересует. А именно – добиться того, что стоит целью…

– По существу: делай, как я говорю… Главное, не торопи события – всему свое время. Сейчас вам нужно сблизиться, уединиться. А там на мази все будет. Теперь ступай… прийдешь, когда почувствуешь необходимость.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Глава 7. «А ты его профукала. И меня тоже профукала!»

– Сегодня, как я посмотрю, вы домой не спешите?

Его голос заставил ее содрогнуться. Не от холода и сырости, навевающихся льющим за окном дождем. Не от внезапности. А от некоторого страха. Страха больше не обрести потерянный покой.

Вадим держал в руках ее шифоновый шарфик, слетевший с шеи, очевидно, тогда, когда она с надеждой спрятаться от настигшего дождя влетела в этот тихий кафетерий.

Его небрежный вид несколько беспокоил сердобольную Анечку: вдавленные синяки под глазами, взъерошенная челка, растерянный взгляд. Будто постоянно с похмелья. Но в ее глазах он не был пьяницей, а беспомощным, несчастным человеком, измученным душевными терзаниями.

– Что вы тут делаете? – сразу задала вопрос Анна, хотя напрашивалось: «Как вы меня нашли?»

Присаживаясь за столик, он попросил официантку принести чай.

– Ехал на такси, увидел ваш автомобиль на стоянке, – с улыбкой объяснил он, а она с радостью отметила адекватность в его взгляде. Значит, трезвый и можно немного пообщаться. – Так сегодня вы домой не спешите?

– Нет. Сегодня муж забрал Карину к себе на два дня. А у меня вот, – указала в окно, – автомобиль забарахлил. Не знаю, что там. Пришлось свернуть, чуть отъехав от театра.

– Да-а-а, не много вам удалось одолеть… всего-то метров двести, – улыбнулся Вадим, и от просветления на его лице ей захотелось обрадованно захлопать в ладоши.

– Вы лучше подумайте, что это могло произойти где-нибудь в потоке машин на средней полосе… Представляете, сколько водителей-мужчин рассыпались бы в «благодарностях»… перед сами знаете кем…

– Очаровательной обезьяной с гранатой? – иронично предположил Вадим, и его брови вопросительно подпрыгнули.

– За «очаровательную» спасибо, конечно, – улыбнулась она, – но не стоит.

– Тогда скажите мне, Анечка, как давно вы проходили техосмотр? Плановый техосмотр. Который мигает у вас напоминанием на дисплее торпедо уже третью неделю, если не ошибаюсь. Дисплей торпедо – это окошечко такое на панели приборов, у вас оно с левой стороны от спидометра.

Смущенно улыбнувшись, она ответила язвительной иронией:

– Окошечко с желтенькими буковками такими?

Он рассмеялся.

– Так когда в СТО были?

Она задумалась.

– Не надо, не отвечайте, – улыбнулся он. – Не стоит беспокоиться по моему мелочному вопросу.

Чуть отойдя от иронии, она мягко заметила:

– Я с нашими репетициями совсем, честно говоря, забылась. Не замечаю многих важных вещей. А это плохо.

– Мелочи! – Вадим махнул рукой. – Мелочи – всё, что можно починить, отремонтировать, деньги заплатить… Вот когда душа болит… – его голос поник.

– Душу тоже можно починить, – с ободрением произнесла она. – Только нужно знать как. Обычно это делается любовью.

Несколько минут господствовала словесная пауза. Дождь продолжал шуметь, рисуя на окне сплошные водяные полосы, время от времени стекающие по витрине большими каплями, отражающими собой городские огни. Каждый из двоих под шелест ливня погрузился в свои мысли. И каждый хотел откровенно поговорить, но намеренно избегал искренности, словно ее боялся.

Одно Ковалев понимал наверняка: его чувства к Анне становятся кислородом для сердца. А если говорить точнее, его сердце воскресло благодаря ей. Когда оно умерло? О, это было давно! И Вадим уже и сам не помнил, как долго он находился в состоянии полумертвой особи, существующей только благодаря целям. Потому что этих целей было много, но в них он видел лишь приземленные намерения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И чем чаще Вадим задавал себе вопрос о своем отношении к Анечке, тем больше замечал, что вся его прежняя жизнь основывалась на сделках желаний и возможностей. И в этом всем никогда ранее он не уделял внимания своей душе. Только Анин пример ярого стремления к духовной чистоте заставлял его иначе посмотреть на собственную жизнь и углубиться в философию…