Трагедия господина Морна - Владимир Набоков

Входит Тременс.

ТРЕМЕНС:

Гром золотой! Я тронут. Но напрасновы собрались меня короновать.Поздравь, Клиян: обещано полцарстваза плешь мою!..

(К Дандилио.)

Скажи-ка, светлый старец,как и когда тебе достался этоткусок сверканья?

ДАНДИЛИО:

Продал за червонецодин из тех, кто некогда дворецобыскивал.

ТРЕМЕНС:

Так, так… Давай-ка. Впору.Но я сейчас, признаться, предпочел быночной колпак. Где Элла?

ДАНДИЛИО:

Рядом. Спит.

ТРЕМЕНС:

А… хорошо. Клиян, чего ты стонешь?

КЛИЯН:

Я не могу… Зачем я, Тременс, Тременс,шел за тобой?.. Ты — смерть, ты — бездна! Обапогибнем мы.

ТРЕМЕНС:

Ты совершенно прав.

КЛИЯН:

Мой друг, мой вождь… Ведь ты мудрее всех.Спаси меня — и Эллу… Научи —что делать мне?.. Мой Тременс, что мне делать?

ТРЕМЕНС:

Что делать? Спать. Я снова зябну; снованаложница нагая — лихорадка —льнет к животу холодной ляжкой, спинуладонью ледяной мне гладит, гладит…Дай на плечи мне что-нибудь накинуть,старик. Вот так. Да, милый мой Клиян,я убедился — правы были нашидрузья, когда предупреждали… Кстати,всех четверых я истребил — предатьони меня пытались… Очень нужно!Я буду спать. Пускай солдаты саминайдут меня.

КЛИЯН:

(кричит)

А!..

ДАНДИЛИО:

Не кричи… не надо…Вот. Так и знал.

Входит Элла, справа.

ТРЕМЕНС:

Дочь, Элла, ты не бойся:все хорошо! Клиян тут распеваетпоследние свои стихи…

ЭЛЛА:

Отец,ты ранен? Кровь…

ТРЕМЕНС:

Нет.

ЭЛЛА:

У тебя рукаопять, опять холодная… а ногти,как будто ел ты землянику… Яостанусь, Дандилио, здесь… Прилягу,подушку дайте… Право, лучше мне…Всю ночь палили… мой ребенок плакал…А где же ваша кошка, Дандилио?..

ДАНДИЛИО:

Шутник какой-то каменной бутылкойхватил ее… Иначе попугаяя б не купил…

ЭЛЛА:

Да, огненный… Да, помню…Мы пили за его здоровье… Ах!..

(Смеется.)

«…И все же я тебя боюсь… Как смерть,бываешь страшен ты…» — откуда это?Откуда? Нет, забыла.

КЛИЯН:

Полно… Элла…моя любовь… Прикрой глаза…

ЭЛЛА:

…Ты — белый,как свежая сосновая доска…и капельки смолы… Мне неприятно…ты отойди…

КЛИЯН:

Прости меня… не буду,я только так… Хотел тебе подушкупоправить… Вот…

(Он поникает у ее изголовья.)

ТРЕМЕНС:

Что бишь я говорил?Да: плохо ищут; там, вокруг сената,вокруг дворца народ толпится: чистятпокои королевские, коврывытряхивают — и мои окурки,и шпильки Эллы выметают… Оченьзанятно! И какой занятный слух,что будто бы грабитель — где-то тамна юге, видите ли, в дом забралсяи бац в башку хозяина, — а тот —извольте — объявился властелином,свою столицу кинувшим полгодатому назад… Я знаю, знаю, — этовсе выдумки. Но выдумкой такойменя смели… Вот Элла спит. Мне тожепора бы… Гладит, крадется ознобвверх по спине… А жалко, Дандилио,что вымышленный вор не уничтожилпридуманного короля!.. Смеешься?Что, славно я шучу?

ДАНДИЛИО:

Да — бедный Ганус!Не повезло…

ТРЕМЕНС:

Как — Ганус?..

ДАНДИЛИО:

Он письмоведь получил… Мне Элла говорила…Как хорошо бедняжка спит… Клиян,прикрой ей ноги чем-нибудь…

ТРЕМЕНС:

Послушай,послушай, Дандилио, может быть,есть у тебя среди твоих игрушекстаринных, безделушек пыльных, книгмагических — полдюжины хорошихгорячечных рубашек? Одолжи…

ДАНДИЛИО:

Давно бы дал, да были бы они —малы тебе… Но что сказать ты хочешь?

ТРЕМЕНС:

Когда-то, Дандилио, мы дружили,о живописи спорили… Потомя овдовел… потом мятеж — тот, первый, —увлек меня, — и мы встречались реже…Не склонен я к чувствительности праздной,но я прошу во имя этой дружбы,такой далекой, расскажи мне ясно,что знаешь ты — о короле!..

ДАНДИЛИО:

Как, развене понял ты? Все очень просто было.Однажды я — тому четыре года, —зайдя к тебе, замешкался в переднейсредь вешалок, в шершавой темноте,и входят двое; слышу быстрый шепот:«Мой государь, опасно: он мятежникбезудержный…» Другой в ответ смеетсяи — шепотом: «Ты обожди внизу,недолго мне…» И снова смех негромкий…Я спрятался. Через минуту — вышели, хлопая перчаткою, сбежалпо лестнице — твой легкий гость…

ТРЕМЕНС:

Я помню…конечно… Как же я не сопоставил…

ДАНДИЛИО:

Ты погружен был в сумрачную думу.Я промолчал. Мы виделись не часто:я хмурых и холодных не люблю.Но помнил я… Прошло четыре года —все помнил я; и вот, встречаясь с Морномна вечерах недавних, я узналсмех короля… Когда же в день дуэлиты подменил…

ТРЕМЕНС:

Позволь, позволь, и этозаметил ты?

ДАНДИЛИО:

Да, к мелочам случайныммой глаз привык, исследуя прилежноходы жучков и ссадины на телестаринной мебели, чешуйки красок,пылинки на полотнах безымянных.

ТРЕМЕНС:

И ты молчал!..

ДАНДИЛИО:

Из двух — то сердце былодороже мне, чья страсть была острей.Есть третье сердце: посмотри — с печальюи нежностью, не свойственной ему,Клиян глядит на дремлющую Эллу,как будто с ней и страх его уснул…

ТРЕМЕНС:

О, мне смешно, что втайне от меняработали моя же мысль и воля,что как-никак я сам, своей рукоюсмерть королю — хоть мнимую — послал!И в Ганусе я втайне не ошибся:он был слепым орудием слепца…Не сетую! С холодным любопытствомразглядываю хитрые узоры —причины и последствия — на светломклинке, приставленном к груди… Я счастлив,что хоть на миг людей я научилуничтоженья сладостному буйству…Да, не пройдет урок мой без следа!И то сказать, нет помысла, мгновеннойнет слабости, которые в грядущемпоступке не сказались бы: корольеще обманет явно…

КЛИЯН:

Ты проснулась?Спи, Элла, спи… Так страшно думать, Элла…

ТРЕМЕНС:

О, мне смешно! Когда б я знал все это,народу бы я крикнул: «Ваш король —пустой и слабый человек. Нет сказки,есть только Морн!»

ДАНДИЛИО:

Не надо, Тременс, тише…

ЭЛЛА:

Морн и… король? Ты так сказал, отец?Король в карете синей — нет, не то…Я танцевала с Морном — нет… позволь…Морн…

ДАНДИЛИО:

Полно, он шутил…

ТРЕМЕНС:

Клиян, молчи,не всхлипывай!.. Послушай, Элла…

ДАНДИЛИО:

Элла,ты слышишь?

ТРЕМЕНС:

Сердце бьется?

ДАНДИЛИО:

Да. Сейчаспройдет.

ТРЕМЕНС:

Глаза открыты… видит… Элла!Столб соляной{26}… Не знал я, что бываюттакие обмороки…

КЛИЯН:

Голоса!На улице… Они!

ТРЕМЕНС:

Да. Мы их ждали.Посмотрим-ка…

Открывает окно; с улицы внизу слышны быстрые голоса.