1941. Совсем другая война (сборник) - Андрей Буровский

Порой еще бытует мнение о полной внезапности начала фашистской агрессии против СССР. В трудах ряда авторов содержится утверждение о том, что известие о начале войны для И.В. Сталина было совершенно неожиданным и что он даже в первое время растерялся.

Едва ли это соответствует действительности. Вечером 21-го и в ночь на 22 июня 1941 года И.В. Сталин ждал тревожных известий с западных границ, сам находился на своем рабочем месте, на рабочих местах находились все ответственные работники Министерства иностранных дел, Наркомата обороны, Генерального штаба, многие офицеры штабов военных округов и армий прикрытия государственной границы.

Обратимся к воспоминаниям современников.

Вот что пишет в своих «Воспоминаниях и размышлениях» Г.К. Жуков, в то время начальник Генерального штаба РККА:

«Вечером 21 июня мне позвонил начальник штаба Киевского военного округа генерал-лейтенант М.А. Пуркаев и доложил, что к пограничникам явился перебежчик — немецкий фельдфебель, утверждающий, что немецкие войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня. Я тотчас же доложил наркому и И.В. Сталину то, что передал М.А. Пуркаев. И. В. Сталин сказал:

— Приезжайте с наркомом в Кремль.

Захватив с собой проект директивы войскам, вместе с наркомом и генерал-лейтенантом Н.Ф. Ватутиным мы поехали в Кремль. По дороге договорились во что бы то ни стало добиться решения о приведении войск в боевую готовность.

И.В. Сталин встретил нас один. Он был явно озабочен.

— А не подбросили ли немецкие генералы этого перебежчика, чтобы спровоцировать конфликт? — спросил он.

— Нет, — ответил С.К. Тимошенко. — Считаем, что перебежчик говорит правду.

Тем временем в кабинет И.В. Сталина вошли члены Политбюро.

— Что будем делать? — спросил И.В. Сталин.

Ответа не последовало.

— Надо немедленно дать директиву войскам о приведении всех пограничных войск в полную боевую готовность, — сказал нарком.

— Читайте! — ответил И.В. Сталин.

Я прочитал проект директивы. И.В. Сталин заметил:

— Такую директиву сейчас давать преждевременно, может быть, вопрос еще уладится мирным путем. Надо дать короткую директиву, в которой указать, что нападение может начаться с провокационных действий немецких частей. Войска пограничных округов не должны поддаваться ни на какие провокации, чтобы не вызвать осложнений.

Не теряя времени, мы с Н.Ф. Ватутиным вышли в другую комнату и быстро составили проект директивы наркома.

Вернувшись в кабинет, попросили разрешения доложить.

И.В. Сталин, прослушав проект директивы и сам еще раз ее прочитав, внес некоторые поправки и передал наркому для подписи». (Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. М., 1969. С. 243–244.)

Прошу обратить внимание на то, что начальник Генерального штаба РККА точного времени подписания директивы В.И. Сталиным не указывает. Поэтому обращаемся к исследованию «Кремль. Ставка. Генштаб» консультанта Историко-архивного и военно-мемориального центра Генерального штаба генерал-полковника Ю.А. Горькова. Он пишет, что 21 июня в кабинете И.В. Сталина с 18.27 находился нарком иностранных дел СССР В.М. Молотов, который и доложил о подготовке агрессии Германии. В 19.05 в этот кабинет вошли К.Е. Ворошилов, Л.П. Берия, Н.А. Вознесенский, Г.М. Маленков, Н.Г. Кузнецов, С.К. Тимошенко, которые пробыли там разное время. Первыми в 20.15 покинули кабинет Н.А. Вознесенский, Н.Г. Кузнецов и С.К. Тимошенко.

В 20.5 °C.К. Тимошенко вернулся к И.В. Сталину вместе с Г.К. Жуковым и С.М. Буденным. В 21.55 в этот кабинет также был приглашен Л.З. Мехлис. Г.М. Маленков, С.К. Тимошенко, Г.К. Жуков, С.М. Буденный и Л.З. Мехлис покинули кабинет вождя в 22.20, после подписания директивы № 1 Западным пограничным округам.

Теперь следующий вопрос — время отправки директивы № 1 в войска.

Открываем 93-ю страницу книги А.М. Василевского (перед войной — заместитель начальника оперативного управления Генерального штаба) «Дело всей жизни» и находим следующее:

«Все работники нашего оперативного управления без каких-либо приказов сверху почти безотлучно находились в те дни на своих служебных местах.

В первом часу ночи на 22 июня нас обязали в срочном порядке передать поступившую от начальника Генерального штаба Г.К. Жукова подписанную наркомом обороны и им директиву в адрес командования Ленинградского, Прибалтийского Особого, Западного Особого, Киевского Особого и Одесского военных округов…В 0 часов 30 минут 22 июня 1941 года директива была послана в округа». (Василевский А.М. Дело всей жизни. С. 93.)

А теперь я предлагаю читателю порассуждать на эту тему. Любой человек, носивший офицерские погоны, хорошо знает, что существует несколько степеней боевой готовности. Приведение в любую из степеней предусматривает подъем войск по тревоге и вывод их из мест постоянной дислокации в запасные районы, а производится это не по большой разъясняющей телефонограмме, а по короткому сигналу. Получив этот сигнал, дежурные офицеры вскрывают нужный пакет и действуют в соответствии с имеющимися там указаниями. На прохождение сигнала тревоги от Генерального штаба до полка с учетом вскрытия пакетов в штабах военных округов, армий, корпусов и дивизий потребуется 15–20 минут, на выход частей из мест постоянной дислокации — еще 1,5–2 часа.

От Кремля до Генерального штаба машиной ехать 5–7 минут, это если не учитывать, что телефон для связи с дежурным по Генеральному штабу в приемной И.В. Сталина, безусловно, имелся. Потребовать передать короткий сигнал тревоги войскам Г.К. Жуков мог в 22.30 21 июня 1941 года, но он почему-то в столь напряженное время бессмысленно потерял целых 2 часа. Кроме того, Г.К. Жуков почему-то отказался от самой простой схемы подъема войск по тревоге и предпочел короткому сигналу передавать длинную и путаную директиву, которая достигла штабов армий прикрытия государственной границы в то время, когда противник уже перешел границу, а вражеские самолеты бомбили советские города на глубине 100–200 км. Естественно, что в такой обстановке не могли эффективно управлять подчиненными войсками штабы военных округов и армий, а корпуса, дивизии и полки просто оказались брошенными на произвол судьбы. Попытки же самих низовых штабов наладить связь с вышестоящим начальником также зачастую не достигали успеха. В движении к границе войска перемешались, проводные линии связи оказались разбомбленными или поврежденными специальными отрядами противника, а работать на средствах радиосвязи многие опасались или же просто не умели. В результате потери управления огромная и некогда сильная группировка войск вскоре превратилась в неуправляемые толпы людей, уже не способных на организованное сопротивление, которые в беспорядке откатывались на восток, создавая панику и неразбериху среди войск, осуществлявших выдвижение к уже не существующей государственной границе.

Читаем дальше мемуары начальника высшего органа управления РККА того периода — начальника Генерального штаба Г.К. Жукова:

«В 4 часа 30 минут утра все вызванные члены Политбюро были в сборе. Меня и наркома пригласили в кабинет.

И.В. Сталин был бледен и сидел за столом, держа в руках набитую табаком трубку. Он сказал:

— Надо срочно позвонить в германское посольство.

В посольстве ответили, что граф Шуленбург просит принять его для срочного сообщения.

Принять посла было поручено В.М. Молотову.

Тем временем первый заместитель начальника Генерального штаба генерал Н.Ф. Ватутин передал, что сухопутные войска немцев после сильного артиллерийского огня на ряде участков Северо-Западного и Западного направлений перешли в наступление.

Через некоторое время в кабинет быстро вошел В.М. Молотов:

— Германское правительство объявило нам войну.

И.В. Сталин опустил голову и глубоко задумался.

Наступила длительная пауза.

Я рискнул нарушить затянувшееся молчание и предложил немедленно обрушиться всеми имеющимися в приграничных округах силами на прорвавшиеся части противника и задержать их дальнейшее продвижение.

— Не задержать, а уничтожить, — уточнил С.К. Тимошенко.

— Давайте директиву, — сказал И.В. Сталин.

В 7 часов 15 минут 22 июня директива наркома обороны № 2 была передана в округа…». (Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. С. 246–248.)

Уместно напомнить главный вопрос: могла ли Красная Армия отразить агрессию немецко-фашистских войск вблизи западной границы СССР? Отвечаю: теоретически могла, но по ряду причин теория не согласовывалась с практикой.

Сегодня уже не выдерживает критики официальная советская версия о том, что нападение фашистской Германии на СССР было совершенно неожиданным для советского правительства. Эта версия имеет слабые места, так как о подготовке Германии к войне против СССР советскому правительству неоднократно докладывали на базе разведывательных сведений из различных источников.