1941. Совсем другая война (сборник) - Андрей Буровский

До начала войны остаются считаные месяцы. За это время были разработаны армейские планы прикрытия государственной границы. В соответствии с этими планами перешедшие в наступление вражеские войска должны были наткнуться на жесткое сопротивление приграничных укрепленных районов и частей первого эшелона общевойсковых соединений, увязнуть в пределах тактической зоны обороны советских войск, а затем подставить себя под фланговые удары армейских и фронтовых танковых резервов. Так видела первые оборонительные операции советская военная теория, так представлялись они во фронтовых и армейских оперативных планах.

Но, как говорят, гладко было на бумаге, но забыли про овраги, а по ним ходить… Уже корпуса, дивизии, а тем более полки об окружных и армейских планах ничего не знали, а собственных планов боевого применения не имели и, следовательно, готовить и вести этот бой не могли. Поэтому великая задумка заранее была обречена на неудачу.

РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ВОЙСК ПО ГЛУБИНЕ

Советские войска не были обречены оказаться под внезапным первым ударом противника. В первом эшелоне армий прикрытия предполагалось иметь 63 дивизии, из которых более 75 % находилось на удалении от границы до 50 километров. Во втором эшелоне армий находилась 51 дивизия, в том числе 24 танковые, 12 моторизованных, 4 кавалерийские, которые были удалены от границы на 70~90 километров. Еще 45 дивизий, расположенные на удалении от 100 до 350 км от границы, состояли в резерве командующих округами. Также на территории приграничных округов располагалось 11 дивизий, находившихся в непосредственном подчинении Генерального штаба РККА.

Таким образом, внезапный первый удар противника мог поразить только небольшую часть войск прикрытия. Основные силы сохранялись в глубине и при необходимости могли занять один или несколько тыловых рубежей обороны. При прорыве каждого из таких рубежей противник должен был потерять силы, средства и время.

Теперь постараемся ответить на главный вопрос — что же помешало советской стороне реализовать огромные преимущества в начале Великой Отечественной войны для того, чтобы остановить агрессора на линии государственной границы и не пустить его в глубь страны?

Безусловно, причин было много. Но главными мне видятся две: расчет исключительно на отражение агрессии противника на линии государственной границы позиционной обороной и отсутствие четкой системы управления войсками от Генерального штаба до соединения и части.

Первая мировая война показала исключительно высокую эффективность позиционной обороны. Поэтому и оборона, которая строилась в соответствии с Полевым уставом РККА 1929 года, по своему характеру была позиционной обороной. Это означало, что основные силы обороны находились в пределах первой полосы, а сама она была рассчитана на то, что «наступающий противник должен быть разбит до подхода его к переднему краю оборонительной полосы огнем последовательно вступающих в бой огневых средств (артиллерии, пулеметов и ружей), сосредотачиваемых по заранее намеченным рубежам».

Безусловно, позиционная оборона хороша. Но в полной мере она может быть реализована только тогда, когда все имеющиеся силы и средства займут свои позиции до начала наступления противника. В начале войны это практически сделать невозможно. Нельзя вблизи государственной границы годами держать в окопах миллионы людей, десятки тысяч пулеметов и тысячи артиллерийских орудий, нацеленных в сторону вероятного противника, которому предоставлено право самому решать, когда начать наступление.

В этом случае более эффективной могла бы быть другая оборона, при которой непосредственно у границы находятся только дежурные силы и средства, а основные войска располагаются в глубине. В этом случае противник лишается возможности, достигнув внезапности начала военных действий, поражать огнем артиллерии и ударами войск основные силы обороняющейся стороны. Его мощный первый удар придется по дежурным силам, которые должны определить время начала военных действий, состав и направления главных ударов противника, а также нанести им максимальное поражение до того, когда в сражение вступят главные силы на подготовленном оборонительном рубеже, расположенном в глубине своей территории. Боевыми уставами такая оборона предусматривалась, и называли ее «подвижной», или «маневренной».

В то же время предвоенные уставы не давали точного описания этой обороны и порядка ее ведения, что порождало различные дискуссии. Более того, молодые советские военачальники, выросшие в боях Гражданской войны и воспитанные на идеях мирового коммунизма, к обороне, а тем более к подвижной обороне, допускающей временное оставление своей территории, относились крайне отрицательно. Лозунг «Бить врага на его земле» звучал слишком часто и воспринимался как программа к действиям.

Тем не менее во Временном полевом уставе РККА 1936 года (ПУ 36), где речь в основном идет о позиционной обороне, также рассматривается и подвижная оборона. Это же происходит и в Проекте Полевого устава 1939 года. (Временный Полевой устав РККА 1936 (ПУ-З6). М.: Государственное военное издательство Наркомата обороны СССР, 1937. С. 153; Проект Полевого устава РККА (ПУ-39). М.: Государственное военное издательство Наркомата обороны Союза ССР, 1939. С. 242–243.)

Но на практике при подготовке командующих, командиров, штабов и войск оборонительная тематика отрабатывается крайне редко, а подвижная оборона не отрабатывается вовсе.

В 1940 году выходит очередной Проект Полевого устава Красной Армии. В нем также рассматривается подвижная оборона. В отношении подвижной обороны были в целом сохранены все формулировки проекта Полевого устава 1939 года. Однако некоторые положения получили более конкретное развитие. В частности, были установлены требования к удалению промежуточных рубежей друг от друга. (Полевой устав Красной Армии (проект). М.: Военное издательство Народного комиссариата обороны Союза ССР, 1940. С. 245–246.)

На декабрьском совещании высшего начальствующего состава РККА 1940 года против подвижной обороны резко выступил командующий войсками Сибирского военного округа генерал-лейтенант С.А. Калинин. В частности, он сказал: «Я считаю, что неудачное выражение в нашем уставе — «подвижная оборона»… Надо помнить, что там, где нет решительности драться, не спасет глубина. Я считаю, что главное — это решение драться, и надо драться всеми силами, начиная от командира батальона и кончая всеми командными ступенями, обязательно вложить все силы в начатое дело… Я считаю, что оборона должна быть жесткой и приказ на нее должен сказать каждому начальнику — умереть, но защитить свой район обороны». (Русский архив. Т. 1. С. 313.)

Это было мнение большинства советских военачальников того времени, но далеко не всех. Так, в своем заключительном слове нарком обороны СССР Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко вопросам обороны уделил особое внимание. Он отметил, что под позиционной следует понимать оборону, «которая имеет целью удержать определенную и подготовленную к обороне местность». Но «если оборона, при недостатке сил и средств для создания позиционной обороны, строится на принципах подвижных действий войск и стремится ослабить противника, сохранить свои силы, даже подчас не считаясь с потерей пространства, то это будет оборона маневренная».

С.К. Тимошенко считал, что «в первом случае надо создавать и развивать оборонительную полосу и всеми средствами защищать ее; во втором — оборона строится на быстрых и внезапных контрударах или отходе на новый рубеж». (Русский архив. Т. 1. С. 344.)

Именно такой сложилась обстановка в начале Великой Отечественной войны, когда приграничные корпуса, дивизии и полки подверглись внезапному сильному удару противника, но основные силы армий и военных округов, находившиеся в глубине, практически не пострадали. Также уже в первый день войны передовая линия укрепленных районов на направлениях главных ударов противника была прорвана, но в глубине оставалась не менее мощная вторая линия, расположенная по старой границе СССР. Создавались практически идеальные условия для ведения подвижной (маневренной) обороны. Но советское командование, которое ни разу не практиковало ведение такой обороны, словно враз забыло об ее существовании. Войска из глубины без должного знания обстановки были брошены вперед, на встречные бои, в которые они вступали частями, в разное время, на случайных рубежах и без должной подготовки. Поэтому неудивительно, что результаты этих боев для советских войск были поистине катастрофическими.

Второй причиной поражения советских войск в сражениях начального периода войны стал практически полный разлад в системе управления силами и средствами со стороны Генерального штаба, штабов военных округов (фронтов) и армий прикрытия государственной границы.