Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект - Яков Ильич Корман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тождество советской власти с фашистской видно также при сопоставления «Побега на рывок» с киносценарием «Венские каникулы» («Каникулы после войны»), написанным Высоцким и Эудардом Володарским 1–5 января 1979 года.
В песне действие происходит в Вологодском лагере, а в сценарии — в фашистском концлагере. И в обоих случаях заключенные совершают побег: в песне — лирический герой с незнакомым напарником, а в первоначальном варианте сценария — трое заключенных (русский, француз и поляк — Владимир, Жерар и Даниэль), которые также не были знакомы друг с другом, а бежать они решили потому, что «пришел приказ Гиммлера. Ликвидировать срочно всех!»/7; 372/ (дело происходит 1 мая 1945 года).
Обратимся к сходствам между двумя произведениями: «В это время Жерар прыгает к другому солдату, ударом могучего кулака сшибает его с ног…» /7; 373/ = «Вологодского — с ног, / И — вперед головой!»; «Через какие-то считанные секунды все трое несутся <.. > Пришедшие в себя трое эсэсовцев кидаются вслед за ними, спуская с поводков овчарок» /7; 373/ = «И запрыгали двое, / В такт сопя на бегу <…> И осенили знаменьем свинцовым / С очухавшихся вышек три ствола. <.. > А за нами двумя — / Бесноватые псы» («все трое несутся» = «запрыгали двое»; «пришедшие в себя» = «с очухавшихся вышек»; «трое эсэсовцев» = «три ствола»; «спуская с поводков овчарок» = «Бесноватые псы»); «Жерар, Владимир и Даниэль кинулись в редкий сосновый и буковый лес» /7; 373/ = «Приближался лесок / И спасение в нем» (АР-4-12); «Еще несколько человек бросаются бежать по дороге. Автоматные очереди скашивают их» /7; 373/ = «Лихо бьет трехлинейка — / Прямо как на войне!»; «Ах, гадюки… — ругается Владимир, и желваки перекатываются у него под скулами. — Ну, подождите, сучьи гады… придет и ваша очередь…» /7; 374 — 375/ = «Приподнялся и я, / Белый свет стервеня»; «Тебя как зовут? — по-немецки спрашивает Владимира француз» /7; 375/ = «Прохрипел: “Как зовут-то? / И — какая статья?”».
Поздняя редакция сценария также содержит ряд параллелей с «Побегом на рывок»: «Владимир переглянулся с Жераром, глазами указал ему на “папашу” Шольца..» /7; 47/ = «Чью улыбку поймал, / Чей увидел кивок, / Кто мне подал сигнал / Про побег на рывок» (АР-4-8); «Даниэль упал на камень под деревом, ударила очередь из автомата» /7; 48/ = «Как за грудки, держался я за камни»[1014] [1015]; «Даниэль тем временем вскочил и бросился в глубь леса. Вновь упал на землю, задыхаясь» /7; 49/ = «Я, задыхаясь, думал: “Добегу ли?”» (АР-4-14).
Единственное, но существенное различие состоит в том, что побег из фашистского лагеря заканчивается успешно, а из советского, как обычно, — нет.
Теперь проведем параллели между «Венскими каникулами» и романом «Черная свеча» (1976, 1979 — 1980), написанным Высоцким совместно с Леонидом Мон-чинским и посвященным сталинским лагерям.
В обоих произведениях есть эпизод, когда собака бросается на заключенного. Вот что говорил Мончинский: «Володя же приносил с собой новую жизнь, яркие, самобытные образы рождались на моих глазах: “Что это у тебя измотанный каторжной работой зэк бежит, как классный спортсмен от сытой собаки? Сто метров — он сбит с ног. И вот здесь, отчаявшись, потеряв всякую надежду, он дает собаке бой. Делает так… Высоцкий принимает на левую руку удар собачьих клыков, рывком опрокидывает воображаемого пса и… сам переворачивается через спинку кресла»804
А теперь посмотрим, как этот эпизод описан в «Черной свече» и сопоставим с «Венскими каникулами»: «Громадный пес возник перед ним уже в прыжке. Упоров скинул его с груди, но когда собака прыгнула вновь, припечатал кулак меж злобножелтых глаз, вложив в него всю свою ярость. Овчарка упала, хватая вялой пастью воздух, вскочила, очумело сунулась в ноги бегущему конвоиру. Они свалились вместе…»[1016] [1017] /7; = «Овчарка нагоняет Жерара, прыгает ему на грудь, когда он успе
вает обернуться. Француз хватает ее за горло своими могучими ручищами, начинает душить. Собака отчаянно рвется из рук француза, — хрипит, вывалив ярко-розовый язык. <…> Овчарка исходит пеной. Жерар отпускает ее, и животное падает на землю бездыханным» /7; 374/ («Упоров скинул его с груди» = «Жерара, прыгает ему на грудь»; «овчарка» = «овчарка»; «упала» = «падает»). Также и в «Конце охоты на волков» лирический герой намеревается схватить собаку или стрелка за горло: «На горле врага свои зубы сомкну / Давлением в сто атмосфер» (АР-3-36).
В «Венских каникулах» Владимир говорит Жерару: «Слышишь, они всех убивают» /7; 374/, - так же как и остальные зэки: «“Это ликвидация! — закричали в колонне. — Нас ведут убивать!”» /7; 373/. И об этом же говорят «волки» в «Конце охоты на волков» и «гуси» в стихотворении «В стае диких гусей был второй…»: «Новое дело, нас убивают» (АР-3-30), «Всех нас выстрелы ждут вдалеке» /5; 258/. Последняя цитата вновь возвращает к «Венским каникулам»: «С горной дороги доносятся выстрелы» /7; 374/, - а также к черновику «Охоты на волков» (1968): «Чаще выстрелы бьют раз за разом» /2; 422/.
***
Вернемся еще раз к стихотворению «В лабиринте» (1972) и сопоставим его с песней «Мосты сгорели, углубились бро, д^1…», написанной несколько месяцев спустя: «И тесно — видим только черепа» = «Бык Минотавр ждал в тишине / И убивал»; «И у меня — / Выхода нет» = «И перекрыты выходы, и входы»; «Сколько их бьется, / Людей одиноких, / Словно в колодцах / Улиц глубоких!» = «Толпа идет по замкнутому кругу» (а лабиринт — это, по сути, и есть замкнутый круг); «И духоту, и черноту / Жадно глотал» = «Нет запахов, полутонов и
