Тшай планета приключений. - Джек Вэнс

Рейт придумал новую игру. Он старался развлечь девушку, придумывая забавные случаи, нелепые ситуации — но Зап-Сеитикс, подобно заколдованной сказочной принцессе, не умела смеяться. Из наблюдений Рейта следовало, что единственной радостью в ее жизни были сладко-соленые печенья-облатки, оживлявшие достаточно безвкусное меню. К сожалению, запас этих лакомств в кладовой баржи подошел к концу вскоре после отправления. Дефицит облаток вызвал у девушки возмущение: «Нам всегда давали дикко — всегда, каждый день! Это глупо, нехорошо! Кто-то совершил ошибку!»

До сих пор Рейт не замечал в ней столь агрессивных эмоций. Лишенная любимого кушанья, поначалу его спутница замкнулась в себе, потом стала вялой и равнодушной, отказывалась есть. Впоследствии, вынужденная чем-то питаться, она оставалась, однако, необычно нервной и раздражительной. Явная физиологическая реакция девушки на отсутствие «дикко» навела Рейта на мысль, что облатки содержали сильнодействующий наркотик, вызывавший потребность в ежесуточном отравлении.

Зап-Сеитикс замкнулась в себе, практически ничего не говорила три или четыре дня и держалась как можно дальше от Рейта, как будто он был виноват в ее лишениях — что по сути дела соответствовало истине. Если бы он не ворвался, как шторм, в ее прохладно-серое существование, она вела бы размеренный образ жизни, отщипывая кусочек «дикко» каждый раз, когда ей это приходило в голову. Со временем скверное расположение духа постепенно растворилось, девушка стала почти разговорчивой. Казалось, она искала одобрения, внимания — пожалуй, даже привязанности. Таким, по крайней мере, положение вещей представлялось Рейту, находившему ситуацию исключительно абсурдной.

Баржа бесшумно двигалась во мраке — от одного голубого светляка к другому, к третьему... Они проплыли цепь подземных озер, миновали безмолвные пещеры, увешанные сталактатами, потом долго — наверное, три дня — перемещались по совершенно прямому узкому туннелю с тусклыми маяками, установленными в потолке через равные промежутки, каждый длиной километров шестнадцать. За туннелем последовали другие пещеры, где они снова заметили затерянные в глубине погрузочные доки — полукруглые островки бледно-желтого света. Снова начался прямой узкий канал. Путешествие завершалось, это чувствовалось в воздухе. Команда передвигалась по палубе чуть поспешнее, чем раньше. Пассажиры-пнумекины, раньше устроившиеся вдоль правого борта, перешли на носовую площадку. Зап-Сеитикс, в очередной раз вернувшись с припасами из кладовой, скорбно пробормотала: «Мы у Бажан-Гахая».

«Где это, Бажан-Гахай?»

«На дальней границе Северных районов. Мы уплыли далеко». Она тихо добавила: «Плыть было хорошо, спокойно».

Рейту показалось, что она говорит с сожалением: «Бажан- Гахай — рядом с выходом на поверхность?»

«Это торговый пост для обмена товарами с жителями островов Станг и Хедаджи».

Рейт удивился: «Мы так далеко на севере?»

«Да. Зужма-кастшаи могут ждать нас у выхода».

Рейт тревожно посмотрел вперед, но увидел только тусклое голубое мерцание маяка: «Нас ищут по всей планете?»

«Не знаю. Все может быть».

Голубые огни раздражающе медленно приближались и оставались за кормой — напряжение росло. В конце концов Рейт устал ждать и задремал. Когда он проснулся, Зап-Сеитикс показала рукой: «Бажан-Гахай».

Рейт поднялся на ноги. Мрак впереди просветлел — на воде появилось далекое дрожащее отражение. Туннель величественно, драматически расширялся. Баржа двигалась вперед с невозмутимым постоянством судьбы. На фоне огромного золотистого пространства резко выделялись завернутые в плащи неподвижные силуэты на носу. Рейт воспрянул духом, ощущая неизъяснимое торжество. Наступал конец пути, начавшегося во тьме, в холоде, в страхе. Уже можно было различить желобчатые арочные контрфорсы высеченных в неровной породе стен туннеля, тихо озаренные с одной стороны, погруженные в черную тень с другой. Очертания выхода размылись золотым сиянием — за ним, над спокойной водой, грузно толпились высокие белые скалы. Зап-Сеитикс медленно пошла вперед, не сводя изумленных глаз со струящегося теплого света. Впервые за много дней Рейт мог рассмотреть ее. Хрупкие очертания подбородка и лба, прямой нос и почти бескровные губы не изменились. Но теперь на тонком, бледном лице было новое, не поддающееся точному определению выражение — покорной тоски, печального подозрения? Девушка почувствовала взгляд и обернулась к нему. Рейт и представить себе не мог, кого или что она в нем увидела.

Туннель раскрывался, ширился. Впереди лежало озеро — длинное, узкое, извилистое. Баржа беззвучно скользила по пейзажу сверхъестественной красоты. Блестящая черная поверхность вод прерывалась небольшими островками. Толстые, кривые, испещренные каменными наростами и впадинами колонны-обелиски, белые и серые, поднимались из глубины к недостижимо высокому своду. Примерно в километре по курсу появился причал под низким скальным навесом. Гигантскую пещеру наискось перерезал сноп голубовато-золотого света, падающий из невидимого отверстия.

Рейт не мог говорить от волнения. «Солнце!» — прохрипел он наконец.

Баржа потихоньку приближалась к разгрузочному доку. Рейт возбужденно шарил глазами по стенам пещеры, пытаясь понять, как выбраться к пролому. Зап-Сеитикс тихо заметила: «На тебя обратят внимание».

Рейт отодвинулся в проход между грудами тюков, снова внимательно изучил пещеру и показал рукой вперед, наверх и направо: «К пролому ведет тропа!»

«Конечно».

По всей видимости, тропа начиналась у причала, уже не дальше, чем в трехстах метрах. На набережной, в тени под навесом, стояли фигуры в черных плащах — пнуме или пнумекины? Рейт не мог сказать с уверенностью. Позы встречающих казались зловещими, он ожидал самого худшего.

Перейдя на корму баржи, Рейт взглянул направо, налево, вернулся к девушке: «Через минуту мы проплывем рядом с островком. Лучше всего покинуть баржу здесь. Сходить на берег в доке слишком опасно».

Зап-Сеитикс фаталистически пожала плечами. Они встали на корме. Островок — бесформенная, шишковатая глыба известняка — показался на траверзе. Рейт сказал: «Опустись в воду. Не дрыгай ногами, не размахивай руками. Я тебя поддержу».

Таинственно покосившись на Рейта, девушка в черной шляпе выполнила его указания. Выставив высоко над головой руку с синей кожаной папкой, Рейт соскользнул в воду рядом со своей спутницей. Баржа удалялась к тем, кто ждал ее на причале — кто бы они ни были. «Положи руки мне на плечи, — сказал Рейт. — Подними лицо над самой водой, не выше».