Тшай планета приключений. - Джек Вэнс

Тучи поглотили заходившее солнце, роща погрузилась в сумрачную мглу. Чувствуя на лице первые капли дождя, Рейт внимательно рассмотрел хижины, построенные в обычном для хоров стиле из грязно-коричневого кирпича, с коническими черными железными крышами. Четыре хижины, обращенные входами к четырем квадрантам центральной платформы, по всей видимости, пустовали. Рейт решил проверить свое впечатление. «Подожди здесь», — шепнул он девушке и, пригибаясь, перебежками добрался до ближайшей постройки. Рейт прислушался: ни звука. Он нажал на дверь, та беспрепятственно подалась. Изнутри дохнуло тяжелым запахом, почти вонью — копченой сыромятной кожи, смолы, мускуса. Вдоль стен на передвижных стойках с крючками висели десятки резных деревянных масок, в точности повторявших рельефные мужские лица на стволах дайанов. Посреди помещения стояли две врытые в землю скамьи. Здесь не было ни оружия, ни одежды, ни каких-либо ценностей. Рейт вернулся к спутнице и нашел ее изучающей фигуры на стволах с пренебрежительно-брезгливым выражением светской дамы, вынужденной прочесть неприличную надпись на заборе.

Небо озарилось лиловой вспышкой, немедленно последовал оглушительный выстрел грома. На рощу обрушился ливень. Рейт и девушка добежали до хижины, вошли. Дождь барабанил по железной крыше. «Хоры — непредсказуемый народ, — сказал Рейт, — но вряд ли они посещают священную рощу в такую погоду».

«Зачем они вообще сюда приходят? — раздраженно осведомилась Зап-Сеитикс. — Здесь ничего нет, кроме дурацких плясунов. Хоры на них похожи?»

Рейт догадался, что она говорит о рельефах на стволах дайанов: «Нет, совсем не похожи. Хоры — желтокожие люди, очень аккуратные и опрятные. Их женщины и мужчины мало отличаются внешностью и характером». Рейт пытался вспомнить все, что ему рассказывал о хорах Аначо: «Это странный, таинственный народ, скрывающий свои обычаи. Говорят, они разные днем и ночью. В каждом хоре уживаются две души — одна просыпается с рассветом, другая завладевает телом после наступления темноты». Память шутила шутки с Рейтом, ему почудилось, что в сырой темной хижине звучал гнусавопронзительный голос его друга-дирдирмена: «Хоры — чуткие твари, везде вынюхивают оскорбления, как амбарные змеи — пряности! Не обращай на них внимания, говори с ними только по мере необходимости, да и в этом случае употребляй как можно меньше слов. Хоры считают болтливость противоестественным преступлением. Никак не реагируй на присутствие женщин, не смотри на их детей — хоры станут подозревать, что ты наводишь порчу. Превыше всего избегай священных рощ! Хоры метают железные дротики без предупреждения и с убийственной точностью. Опасное племя!»

Рейт передал девушке сущность предупреждений Аначо. Зап-Сеитикс села на одну из скамей.

«Ложись, — посоветовал Рейт, — попробуй заснуть».

«Как можно спать, когда снаружи шумит и гремит, когда со всех сторон воняет? Все дома гхауна такие?»

«Не все», — пробормотал Рейт. Подойдя к двери, он выглянул наружу. В перемежающейся пляске зарева молний и сумеречного полусвета казалось, что резные силуэты на деревьях дергаются в эротической лихорадке. Неровен час, Зап- Сеитикс начнет приставать с неудобными расспросами... На крышу обвалилась внезапная лавина града, и гроза тут же кончилась. В полной тишине вздыхали кроны дайанов.

Рейт вернулся к скамье и произнес голосом, звучавшим фальшиво даже в его собственных ушах: «Теперь ты можешь отдохнуть. По крайней мере, стало тихо».

Зап-Сеитикс издала тихий, не поддающийся истолкованию звук и тоже подошла к двери. Обернувшись к Рейту, она заметила: «Кто-то идет».

Рейт поспешил присоединиться к ней. С другой стороны сцены стояла фигура в одежде хоров — Рейт не мог определить, мужчина или женщина. Фигура скрылась в хижине напротив. Рейт сказал: «Нам лучше уйти, пока есть возможность».

Девушка удержала его: «Постой! Снова кто-то идет».

На опушке показалась вторая фигура, подняла голову к небу. Первый человек вышел из хижины с пылающим факелом на шесте, а второй поспешил к хижине, где прятались Рейт и Зап-Сеитикс. Первый незнакомец игнорировал второго. Второй подбежал к хижине, открыл дверь и пригнулся, чтобы войти. Рейт обрушил ему на голову безжалостный удар, забыв о всякой галантности — в сложившейся ситуации было неважно, мужчина это или женщина. Хор упал и лежал неподвижно: это был мужчина. Рейт подскочил к нему, сорвал накидку, связал руки и ноги кожаной тесьмой сандалий, заткнул рот импровизированным кляпом — рукавом черного халата. С помощью девушки он перетащил оглушенного хора за стойку с масками и, быстро обыскав обмякшее тело, нашел пару железных дротиков, кинжал и мягкий кожаный кошель с цехинами. Стараясь подавить в себе неуместное чувство вины, Рейт экспроприировал оружие и деньги.

Зап-Сеитикс стояла у приоткрытой двери, с изумлением наблюдая за происходящим снаружи. Первая фигура, вышедшая из хижины напротив, оказалась женщиной. В женской резной маске и легкой белой рясе до колен, она стояла у факельного шеста, воткнутого в гнездо у центральной платформы. Судя по всему, невозвращение мужчины, забежавшего в другую хижину, ее нисколько не интересовало.

Рейт тоже выглянул наружу: «Пора! Пока здесь только одна женщина...»

«Нет! Опять идут!»

Еще три фигуры выскользнули врозь на прогалину и направились к трем другим хижинам. Одна сразу вышла в женской маске и белой рясе, с факелом в руках. Установив шест в гнезде у платформы, она тихо стояла под пламенеющим факелом подобно первой. Вскоре из хижин показались другие двое, в мужских масках и белых рясах, таких же, как на женщинах. Они подошли к центральной платформе и встали рядом с женщинами — те не шевелились.

Рейт начинал понимать, в чем состояло предназначение священной рощи. Зап-Сеитикс молчала, завороженная любопытством.

Рейту чрезвычайно не нравилось развитие событий — если его подозрения были обоснованы, дальнейшее могло шокировать и надолго запугать девушку.

На опушке появились еще три хора. Один подошел к хижине, где ждали Рейт и Зап-Сеитикс. Намереваясь обойтись с новым гостем так же, как и с прежним, Рейт слегка промахнулся и нанес только скользящий удар. Вошедший упал, но удивленно крякнул и собрался было живо вскочить на ноги. Рейт тут же бросился на него и стал душить, не позволяя промолвить ни звука, пока тот не потерял сознание. Как и в первом случае, Рейт связал хрипящего, обмякшего хора, пользуясь ремешками от сандалий, заткнул ему рот накидкой и отобрал кошель. «Сожалею, что приходится промышлять грабежом, — обратился Рейт к неслышащей жертве, — но мне сейчас деньги гораздо нужнее, чем тебе».