Когда говорит кровь - Михаил Александрович Беляев

во внутреннем саду его загородного поместья. Тут были почти все, кто действительно чего-то стоил. Почти весь свет их партии. Столпы алатреев, что наконец-то смогли отвлечься от попыток сожрать друг друга и собрались вместе, чтобы поговорить. Точнее – собрались по его приглашению. И сбор этот занял у него много времени, сил и нервов. В голове Кирота даже билась шальная мысль, что если все эти почтенные господа не захотят договариваться по-хорошему, то стоит их запереть на пару дней в подвале.

Ведь назревшие вопросы, больше не терпели никаких отлагательств.

За минувший со дня смерти Патара Ягвиша месяц их великая партия, что являла собой мощь и славу сословия ларгесов, успела превратиться в сборище крикунов и подозрительных идиотов. А всё государство, словно услужливая девка, ложилось под семейку Тайвишей, постанывая от удовольствия.

Но Кирот не желал покорно лежать и пускать слюньки, пока этот жирдяй Шето запихивает в него свой новый порядок. Он жаждал борьбы. Жаждал победы и мщения. И он намеревался передать это желание всей своей партии. А для начала – заразить им тех, чье слово ещё имело вес и значение среди алатреев.

В его саду не хватало лишь нескольких человек из высшего круга, успевших переметнуться к этому убогому ничтожеству Мантаришу в его попытке устроить заговор против своей же партии. А когда Тайвиши, хорошенько отымев этого дурака, вышвырнули его за ненадобностью, то и все его союзники разом постарались превратиться в бестелесных духов.

Ну и, конечно же, тут не было и самого Мирдо Мантариша. После того злополучного собрания, на котором Тайвиши публично поимели все законы и алатреев в придачу, это трусливое животное сбежало из столицы в свое родовое поместье под Фэлигоном и теперь сидел там безвылазно, поджав хвост как побитая собака.

Но этот предатель и должен был бояться. Он должен был трястись и вскакивать по ночам, от каждого скрипа и шороха, медленно теряя рассудок и последние крупицы достоинства. Ведь пусть его роль в разыгранной Тайвишами партии была далеко не самой главной, это совсем не умоляло его измены. Напротив, в глазах Кирота Кардариша он становился от этого ещё более жалким и ничтожным: одно дело предать или продаться осознанно, и совсем другое – даже не понять, что тебя трахают при народе.

Но ничего. Недолго ему ещё оставалось трястись, забившись в угол. Кирот уж точно об этом позаботится.

Когда рабы принесли полные фруктов золотые подносы и кувшины с вином, Кирот наполнил тяжелый кубок, инкрустированный крупными рубинами и, отхлебнув, поднялся со своего места.

– Нам нужен новый предстоятель,– проговорил он, минуя все ритуальные расшаркивания.

– Вершь выка жа вога (Берешь быка за рога) – раздался тихий измученный голос.

Сейчас в это было почти невозможно поверить, но совсем недавно сказанные этим голосом слова с лёгкостью сокрушали сами своды Синклита. Теперь он звучал словно шипение змеи, на которую рухнул камень.

Своим же видом вещатель алатреев Сардо Циведиш напоминал старую морскую птицу, что не совладав с порывами ветра во время бури, оказалась избитой о скалы волнами, но вопреки всему выжила и выползла на берег. Он сидел скрюченный и переплетенный, пряча в глубинах мантии изломанное тело, сломанную руку в деревянной колодке и прикрывая краем одежды рот, в котором мелькали остатки зубов и половина языка. Его обычно выбритые до синевы щеки поросли почти полностью седой бородой, а обычная бледность превратилась в мертвую серость. Всё в этом человеке было мертво и искалечено. Вот только глаза, его вечно горящие бушующем пламенем ярко-серые глаза, остались прежними.

Хотя нет, прежними они тоже небыли. Никогда раньше Кирот не видел в них столько злобы и ненависти. Казалось, что ещё немного и они лопнут, а из глазниц прыснет раскаленная лава, которой он, умирая, успеет облить всех тех, кто сотворил с ним это.

– Я порядком устал от пустой демагогии Сардо. Мы только и делаем, что говорим, и говорим по большей части всякую чепуху, а за это время у нас успели забрать и Синклит и, кажется уже и все государство. Так что в бездну приличия. Нам нужен предстоятель.

– Нам нужно отмщение! – почти выкрикнул, вскакивая со своего места, двадцатилетний юноша.

Внешне Тэхо Ягвиш напоминал скорее своего двоюродного деда Рего, чем отца. Он был худ, подтянут, да и личико его в целом можно было назвать красивым. Ну а когда он поджимал губы и гордо задирал подбородок, то в его образе сразу чувствовалась старинная мужественность, которой некогда так славился его род, давший Тайлару целую плеяду именитых полководцев. Только вот глазки были такими же мелкими и поросячьими как у Патара, а ума у него было и того меньше.

– Проклятые Тайвиши убили моего отца руками этого скота Мантариша! И я требую мщения! Мщения и крови! И каждый алатрей должен требовать сейчас точно того же! Таково мое слово как наследника нашей великой фамилии!

Забавно. Похоже этот парнишка и вправду верил, что старейшины принесут ему на блюдечке руководство партией и будут слепо подчиняться его словам по праву происхождения. Ну что же, значит тем сильнее будет разочарование, которое его ждет. Может его прадед, или кем там он ему приходился, и провозгласил первый независимый Синклит, а потом Ягвиши и неизменно занимали этот пост, но времена менялись, и они требовали перемен от всех и каждого. Даже от алатреев.

Подойдя к Тэхо Ягвишу, Кирот положил юноше на плечо руку, усаживая обратно в кресло.

– Тайвиши, без сомнения, причастны к смерти твоего отца, Тэхо. Но не думаю, что Мантариш сыграл в ней хоть какую-то роль. Просто он оказался достаточно тупым и недальновидным, чтобы невольно стать их марионеткой.

– Но мой отец мертв! Мертв!

– И все причастные поплатятся за это. Когда наступит время.

– А я требую… Ай!

Рука Кирота Кардариша с силой вдавила паренька в кресло, от чего он сжался и пискнул, словно девчонка, которой задрали платьице. Ягвиши, безусловно, были нужны хозяину поместья. Но не так сильно, чтобы терпеть тон этого сопляка. Великие горести, да он мог раздавить их так же, как давил сейчас этого юнца и его дело бы не особенно пострадало. Даже напротив, оно бы стало проще, так как привыкшие слушаться Ягвишей идиоты, без своих вожаков, наконец-бы заткнулись и перестали действовать ему на нервы.

– Кардариш прав. Нам нужен предстоятель.

Кирот взглянул на широкоплечего мужчину в резном кожаном тораксе, с богато украшенным мечом, висевшем на широком поясе. Хотя за годы затянувшегося уединения Убар Эрвиш сильно постарел и оплыл жирком, сила его