Церковь плененная. Митрополит Никодим (1929-1978) и его эпоха (в воспоминаниях современников) - Гусейнова

«Я так и сделал. Написал прошение и сейчас иду подавать его Патриарху», – закончил свой рассказ архиепископ Антоний. (Добавлю ко всему, что в последние дни он был награждён орденом Святого Владимира первой степени, официально – за организацию приёма делегации в Англии, но, скорее, чтобы «позолотить пилюлю» отставки.)

А протоирей Виталий Боровой, комментируя роль Д.А. Остапова в этом деле, резонно сказал мне: «Роль Остапова, как агента Куроедова и КГБ, в организации и проведении отставки владыки Антония выявилась с полной ясностью и в полный рост. То, чего не захотел сделать митрополит Никодим, успешно проделал Остапов» [600] .

«Дело Блюма» было закрыто (до поры до времени). 6 октября 1964 г. в Серебряном Бору за «хитрым ужином» собрались владыка Никодим, архиепископ Брюссельский Василий и П.В. Макарцев – помощник Куроедова в Совете по делам религий.

«Я был удивлён неожиданной встречей, пишет владыка Василий. – Сели ужинать, митрополит Никодим – во главе стола, я – направо от него, Макарцев – налево, напротив меня. Видно было по всему, что он здесь бывает часто и чувствует себя как дома. Говорили, что он с митрополитом Никодимом «на ты», но я этого не заметил. Слышал я и о том, что владыка Никодим спаивает его и тогда добивается уступок для Церкви и разрешения тех или иных вопросов, но насколько это была правда, я не знаю. Впрочем, это было распространённое явление в Советском Союзе, когда архиереи спаивали уполномоченных, чтобы они лучше относились к Церкви. Таким «методом» особенно пользовался, как говорят, рижский римо-католический архиепископ. Сейчас, однако, Макарцев оставался всё время трезвым».

Сначала разговор шёл по принципу: «Всё ни о чём, ничего обо всём», и владыка Василий начал недоумевать, почему его пригласили «на Макарцева». Но вот наступил «момент истины», о чём и рассказывает архиепископ Брюссельский.

Вдруг митрополит Никодим как-то сосредоточился, задумался, переглянулся с Макарцевым и, помолчав минуту и каким-то серьёзным голосом проговорил (я сразу почуял, что начинается «настоящее» дело): «Удивил нас владыка Антоний своим прошением об отставке. Вот уж не ожидали. Чего это ему вздумалось? Он нас огорчил!». Сердце моё так и забилось. Ведь как мы знаем, это всё было не так. Но, в свою очередь, я удивился: неужто владыка Никодим так наивен, чтобы полагать, что архиепископ Антоний не рассказал мне о подлинных обстоятельствах его отставки, от кого исходила инициатива, и как всё было «хорошо» обставлено. Нет, митрополит Никодим не был так наивен, с его стороны это был сознательный манёвр, чтобы я усвоил и подтвердил официальную версию: добровольную, по собственной инициативе и по состоянию здоровья, отставку владыки Антония. «Насколько мне известно, – ответил я, – сам Патриарх предложил архиепископу Антонию подать прошение об освобождении от должности Экзарха. И мы все очень огорчены таким оборотом дела и его уходом». Тут в разговор вмешался Макарцев, и они вместе с митрополитом Никодимом начали критиковать владыку Антония как Экзарха (запустил все дела, не отвечает на письма, идут на него жалобы и т. д.). На что я ответил: «Как мне известно, в Англии все им довольны, да и в Париже не так всё плохо. Мы очень ценим его как человека и Экзарха, гораздо больше, чем его предшественника, митрополита Николая. А владыку Антония мы ценим за его пастырские способности и личные качества. Кроме того, он пользуется широкой известностью и популярностью в инословных кругах западного мира. Его увольнение произведёт большой шум на Западе и будет понято как гонение на Церковь».

Последний аргумент, видимо, произвёл впечатление на Макарцева, он задумался и сказал: «Так что же, по-Вашему, нужно делать?». На что я ответил: «Очень просто, не принять прошения, архиепископа Антония и оставить его на должности Экзарха».

На этом разговор прекратился, и на лицах моих собеседников я увидел явное разочарование от моего предложения. Они обманулись в своих ожиданиях, ведь они, конечно, полагали, что я присоединюсь к критике архиепископа Антония и одобрю его увольнение. Моя защита владыки Антония их разочаровала, а следовательно, и моя готовность сотрудничать с ними оказалась их вымыслом. Словом, моя кандидатура отпала сразу, и «смотрины» провалились, чему я был только рад!

Как ни странно, последствия нашего ужина оказались для архиепископа Антония совсем благополучными. А именно, заседание Синода, на котором, как я слыхал от сопровождавшего меня по Москве священника, должно было рассматриваться прошение владыки Антония и назначение нового Экзарха, было в последнюю минуту отменено. Через некоторое время он был вызван в Москву, виделся с Куроедовым и Макарцевым и не только не был уволен, но был подтверждён в должности Экзарха и возведён в сан митрополита [601] .

Но ровно через десять лет, в 1974 г., владыка Антоний (Блюм) был освобождён от должности Экзарха. О нюансах этой «причинно-следственной связи» вспоминает архиепископ Брюссельский Василий.

21 февраля 1974 г. наш Экзарх, митрополит Антоний Сурожский, подал прошение об освобождении его по состоянию здоровья от должности Экзарха. Так как это прошение было подано всего через три дня после того, как он служил в своём лондонском храме «молебен протеста» о диссидентах в связи с высылкой Солженицына, то в западном общественном мнении отставка его была понята, как будто бы Московская Патриархия уволила его за этот «протест».

На самом деле это было не так: в отличие от 1964 года, когда владыка Антоний вынужден был подать в отставку, сейчас его отставка была для Патриархии неожиданной и даже нежелательной, так как создавала впечатление, будто митрополит Антоний стал жертвой репрессий с её стороны. Митрополит Никодим, любивший подчёркивать, что митрополит Антоний был его кандидатом в Экзархи, хотя он впоследствии в нём разочаровался в деловом отношении, ценил его в качестве Экзарха как человека, пользовавшегося большой популярностью на Западе. В связи с этим прошение митрополита Антония было принято Синодом только 5 апреля, а назначение нового Экзарха задержалось до 3 сентября. Помню, я получил тогда в Брюсселе телеграмму о назначении Экзархом митрополита Никодима. Для всех это было полной неожиданностью…

Но самое главное: человеку, пережившему несколько инфарктов и нуждающемуся в отдыхе, было бы безумием нагружать себя ещё новой работой. К сожалению, митрополит Никодим не хотел этого понять, и чем дальше шло время и чем сильнее ухудшалось его здоровье, тем он больше стремился расширяться и торопился [602] .

В границах Советского Союза Русская православная Церковь была «Церковью молчащей». Но на «зарубежный роток не накинешь платок». И на