Иосиф Сталин, его маршалы и генералы - Леонид Михайлович Млечин

корпусов конкретных данных о противнике. Они просто не знали, где и какими силами наступают немецкие части, где противник наносит главные, а где второстепенные удары, где действуют его бронетанковые и механизированные соединения».

Первый удар немцев, по словам Жукова, привел к оцепенению командного состава.

«Неудачи первого периода войны Сталин объяснял тем, что фашистская Германия напала на Советский Союз внезапно, — писал Георгий Константинович. — Это исторически неверно. Никакой внезапности нападения гитлеровских войск не было. О готовящемся нападении было известно, а внезапность была придумана Сталиным, чтобы оправдать свои просчеты...

Из всех причин наших неудач на первое место я ставлю не внезапность, в смысле того, что наши войска оказались застигнуты врасплох, и даже не незавершенность технического переоснащения и реорганизации их, а вооружение противника, мощь его удара. Для нас это явилось большей неожиданностью, нежели внезапный переход границы».

Правдивой информации не поступало, никто ничего не знал. Связь с фронтами прервалась. Командование фронтов и не подозревало, что их части бросили позиции и отступают в беспорядке. Генералы отдавали приказы наступать частям, которые уже не могли вести боевые действия.

Предполагалось, что в случае войны армия воспользуется обычными средствами связи, причем приказы и распоряжения будут отдаваться по телеграфу. Военачальники по опыту Гражданской войны доверяли только телеграфу.

Но хозяйство Наркомата связи и ведомственные линии НКВД не годились для условий военного времени. Проводная связь нарушилась. В авиации и бронетанковых войсках проводная связь вообще неприменима. Не существовало подземной кабельной связи для больших штабов. Командиры и штабисты не умели пользоваться радиосвязью, да и не хватало радиосредств. Западный и Киевский округа имели только треть необходимого им количества радиостанций.

12 июля уполномоченные Наркомата обороны докладывали в Генштаб о состоянии войск Юго-Западного фронта:

«До сих пор не уточнен боевой и численный состав фронта. Связь с армиями и отдельно действующими соединениями осуществляется только, как правило, делегатами на автомобилях и по железной дороге. Осуществлять связь другими средствами до сих пор не представлялось возможным.

Сведения по обеспечению армий и отдельно действующих соединений доставляются фронту отрывочные и сугубо ориентировочные. Причины: отсутствие связи от армий и ниже и несистематическая связь в звене фронт — армия...»

8 августа особисты арестовали генерал-майора Николая Ивановича Галича, который с августа прошлого года служил начальником управления связи Красной армии. Его обвинили в том, что он «преступно руководил работой в управлении, не снабдил армию нужным количеством средств связи, и управление не обеспечило нужд фронта и оказалось неспособным наладить бесперебойную связь с фронтом».

Заодно изобретательные чекисты обвинили генерала Гапича в том, что в 1918 году, когда он под Хабаровском работал телеграфистом на железнодорожной станции Ерофей Павлович, то «установил шпионскую связь с японской военной разведкой и передавал ей сведения о партизанском движении и о частях Красной армии».

Генерал чудом избежал расстрела в сорок первом и просидел всю войну в ожидании суда...

Его арест не изменил бедственной ситуации со связью.

С 1939 года началось включение штабов армейского уровня в систему междугородной правительственной связи, в котором использовался принцип ВЧ-телефонирования, то есть переноса разговорного частотного спектра в область более высоких частот (см. Правительственная электросвязь в истории России. Часть 1. 1917-1945).

Сигнал, идущий через ВЧ-связь, человеческим ухом не воспринимается. Разговор по ВЧ считался гарантией секретности. Но выяснилось, что несложные приборы позволяют перехватывать и разговоры по ВЧ, поэтому с тридцатых годов пытались разработать шифраторы. Секретной телефонией занимался НКВД, в чьем подчинении находилась и междугородная правительственная связь. Членам политбюро устанавливались специальные шифрующие установки. Тем не менее секретные данные в разговоре по ВЧ называть было запрещено.

Командующим фронтами предоставлялась передвижная ВЧ-станция с шифратором, которая размещалась в поезде командующего. Но разговаривать можно было только во время стоянок. В армиях аппараты ВЧ-связи устанавливались командующему, члену военного совета, начальнику штаба и начальнику особого отдела.

Аппаратура ВЧ-телефонирования была крайне громоздкой, и только в ходе войны появились более компактные модели. Штабы оснащались и мобильными радиостанциями, снабженными шифраторами. Они гарантировали радиопереговоры от прослушивания, но разговаривать было крайне трудно — шифраторы делали речь неразборчивой...

В первые дни и недели войны немцы отмечали отсутствие единого командования в Красной армии. Каждая часть дралась сама по себе. Не имея связи, командиры не знали, что происходит у соседей и в тылу. Командиры ринулись в войска, чтобы понять, что происходит, но это только ухудшило ситуацию.

В конце дня 22 июня Ватутин доложил Жукову, что командующие фронтами Павлов и Кузнецов выехали в войска, никто не знает, где они, и связаться с ними невозможно.

После долгого разговора с Тимошенко, Ватутиным и Кузнецовым Сталин разрешил отправить в войска директиву № 3, столь же далекую от реальности, как и две предыдущие.

Войскам приказано было 24 июня «мощными ударами» уничтожить основные соединения противника. Теперь уже Сталин разрешил переходить границу. Директива стала поступать в войска вечером. Получив ее в Тернополе, Жуков был поражен. Войска не могли наладить оборону, а им приказывали наступать. Он сказал своему заместителю Ватутину по телефону:

— Но мы еще не знаем, где и какими силами противник наносит удары. Не лучше ли до утра разобраться в том, что происходит на фронте, и тогда уже принять готовое решение?

Ватутин ответил, что директиву одобрил Сталин.

Поговорить со Сталиным было невозможно. В шесть вечера он уехал на дачу отдыхать. И до трех часов ночи советское командование было парализовано. Вермахт продолжал перемалывать лучшие, кадровые части Красной армии. Немецкие генералы и не ожидали, что все это будет так легко...

Командующие фронтами выполнили приказ. Они вновь и вновь без подготовки бросали в бой свои механизированные корпуса, пока те просто не перестали существовать.

Ни командование фронтов, ни Ставка не представляли себе реального положения дел.

В оперативной сводке Генерального штаба вечером 22 июня говорилось, что «с подходом передовых частей полевых войск Красной армии атаки немецких войск на преобладающем протяжении нашей границы отбиты с потерями для противника». А немецкие танки уже на несколько десятков километров вклинились в глубь советской обороны. Неверная информация приводила к неверным действиям. Приказы Тимошенко «концентрическими сосредоточенными ударами, окружить и уничтожить группировку противника» были абсолютно невыполнимы.

Когда Сталин вновь приехал в Кремль в три часа ночи, уже наступило 23 июня. К нему пригласили Молотова, Ворошилова, Тимошенко, Ватутина и Кузнецова. Потом вызвали Берию и генерал-лейтенанта Павла Жигарева, начальника управления военно-воздушных сил Наркомата обороны.

Стало ясно, что немцы наступают на всем фронте. Быстрее всего они продвигаются на минском направлении. В половине седьмого утра Сталин со всеми распрощался и уехал.

Он