Запрещенная реальность. Том 1 - Василий Головачёв

Громов дочитал последний документ из папки, предложенной ему комиссаром-2, и поднял глаза на Рыкова.

— И что из всего этого следует?

— По всем этим делам определен один «крестный отец», а именно Тогоев Мирза Тогоевич, друг Соскова и многих влиятельных лиц в администрации президента.

Громов задумчиво пожевал мятную лепешечку.

— Значит, «СС»? Сомнений нет?

— Связи прослежены надежно. По сути, по всем трем делам наказаны лишь «шестерки», главари среднего звена отделались легким испугом, о боссах уж не говорю. Главный же и вовсе чист как ягненок. Впрочем, он всегда выплывал чистым из всех передряг.

Громов вывел на экран компьютера данные персоналий и бегло просмотрел личное дело Тогоева, известного вора, главы московской организации воров в законе, владельца сети московских ресторанов, подмявшего под себя главарей всех мафиозных группировок, в том числе и «беспредельщиков» — молодежных банд, контролирующих в столице торговлю наркотиками. Добраться до Тогоева пробовали многие оперативники МУРа и ГУБО, но дела обычно кончались увольнением и отставкой милицейских начальников, посмевших поднять на него руку.

— И все же не Тогоев заказчик, — пришел наконец к выводу лидер «ККК». — Не мог он решиться пойти против Соскова, за которым стоит немереная мощь военных и оборонных структур. Ищите заказчика, Герман Довлатович.

— И так ясно, что заказчик — маршал «СС».

— И я это понимаю, но кто именно?

Рыков промолчал.

— Да и стоит ли нам распылять силы? — продолжал Громов. — Если мы начнем работать против Сверхсистемы, вряд ли выдержим конкуренцию еще и на этом фронте. Вы же знаете, сколько создано зондеркоманд для уничтожения «ККК» спецорганами.

— Пять, — подумав, сказал Рыков.

— Шесть, — поправил его лидер «Чистилища». — «Анальгин» в Минобороны, «Гроза» в службе безопасности, «Харон» в ГУБО, «Принцип» в МУРе, «Закон» в Генпрокуратуре и плюс теперь «Туз», команда, которую образует Коржанов, начальник службы безопасности президента. Не многовато ли, Герман Довлатович?

Рыков пригладил волосы, глаза его блеснули.

— Это значит, Дмитрий Олегович, что «ККК» очень уважают. Нет, даже не так — боятся! Какая музыка в этом слове — бо-ят-ся!

Громов хмыкнул, с новым интересом глянул на изменившееся на миг бледное лицо комиссара-2, но развивать эту мысль не стал. Поговорив еще с полчаса, Рыков ушел. В гостиную заглянул Шевченко, вызванный Громовым для оперативных указаний.

— Ну как твои ганфайтеры?

— Я имел контакт только с Балуевым, — сообщил начальник службы безопасности «ККК», у которого от недосыпания покраснели глаза. — Он еще не определился. Но, судя по инциденту в Рязани, оба придут к нам. В принципе им просто некуда податься.

— Что за инцидент?

Шевченко рассказал о конфликте между Соболевым и военными вербовщиками, побывавшими у него на квартире.

— Теперь совершенно ясно, что главный заказчика этом деле — служба Юргена. Мы узнали одного из его парней, участвовавших в налете.

— Значит, «Анальгин»? Им тоже нужны высокие профессионалы?

— Профи нужны всем. Кстати, есть идея использовать в наших делах парней РНОФ[102].

— «Красные рубахи»? Разве они себя не дискредитировали?

— Еще не успели, зато у них прекрасные базы и лагеря для спецподготовки, а их боевые группы мало чем уступают нашим.

— Следует подумать, уж больно тенденциозная группировка. А теперь давай обсудим ряд операций по армейским спискам. Удар нужно нанести одновременно в тринадцати городах…

Когда зазвонил телефон «красной линии», министр МВД Пашин подумал, что звонит сам президент, но это напомнил о себе начальник службы безопасности президента генерал Коржанов, не поддающийся никакаму контролю правительственных структур.

— Леонид Арнольдович, Сам весьма обеспокоен вашим бездействием! Вы что, не дорожите своим креслом?

Пашин покрылся холодным потом. Власть Коржакова была абсолютной, о чем говорил и недавний инцидент с захватом службой безопасности президента офиса фирмы «Мастодонт» «в целях борьбы с терроризмом»: начальник московского отделения ФСБ генерал Рогов, попытавшийся разобраться в нем, был снят с должности в течение суток!

— Не понимаю вас, Николай Владимирович…

— Чем вы там занимаетесь, черт побери?! «Чистилище» позволило себе опубликовать в прессе открытое письмо правительству, в котором недвусмысленно угрожает террором высшим государственным лицам! Вы что, не можете понять, чем это кончится?

— Ах, это… Нет, Николай Владимирович, мы все понимаем и принимаем адекватные меры…

— Да какие там адекватные! Перестаньте заниматься своими ср…ми уголовниками и бросьте все силы на «ККК»!

— Но мы работаем не только с… э-э… уголовниками. В производстве двадцать дел по заказным убийствам, девяносто — по коррупции, двенадцать — по «СС»…

— «СС» подождет, она по крайней мере не замахивается на физическую ликвидацию руководителей государственного масштаба. Немедленно создайте команду для ликвидации «ККК» по типу тех, что создаются в ФСБ и ГУБО. Буду крайне удивлен, если через неделю вы не доложите о результатах! И запретите наконец всем газетам публиковать заявления «Чистилища»!

— Каким образом?

— Не мне вас учить. Соберите главных редакторов… пригрозите… проштрафившихся увольте! У меня все.

Трубка замолчала.

Пашин посмотрел на нее, как кролик на удава, потом в сердцах хватил по аппарату. Передразнил. «Создайте команду, создайте команду»… Создали уже! А что толку? Попробуй ликвидировать тайфун…

Сняв трубку другого телефона спецсвязи, тоже прямого, министр дождался ответа и сказал:

— Привет, Сергей Вениаминович. Тебе Коржаков не звонил? Звонил?! Ну, слава Богу, а то уж я подумал, что только мной особенно недовольны. Ну, что будем делать с «Чистилищем»?

— Об этом подумаем, когда «ККК» будет у нас в руках. — ответил директор ФСБ. — А пока и думать не о чем, надо искать.

— Но мне он дал неделю срока!

— Думаешь, мне больше?

— Но это же беспредел, Вениаминович!

Коваль засмеялся.

— Если уж министр жалуется на беспредел… Кстати, вчера вечером молодцы Коржакова снова отличились, слышал? Напали на ночной клуб «Какаду», уложили известных артистов на пол, обыскали… кое-кому залепили по морде…

— Ко мне уже поступило заявление, подписанное Никулиным, Моргуновым, Соломиным, Пугачевой и другими, но что я могу сделать? Это же Коржаков!

— Это не Коржаков, вернее, не один Коржаков. Он чувствует поддержку патрона, так что если кому и жаловаться, то только президенту… или Богу! Однако посоветуемся, как нам совместными усилиями нейтрализовать тихо и быстро «Чистилище».