Немой набат. 2018-2020 - Анатолий Самуилович Салуцкий

Бен был общительным весёлым и в свои сорок, как и Подлевский, оставался холостяком. На вопрос Аркадия ответил шуткой:

– Ой-вэй, на чужих ошибках учатся, а на своих женятся. Я пока живу безошибочно.

Он был дельцом с Уолл-стрита в секторе «дэй трейдинг». Напутствуя Подлевского, Винтроп сказал: «Этот парень хорошо знает американский мидл-бизнес, вернее, хаймидл – верхнюю планку среднего бизнеса». И не случайно первым делом Гудвин повёз Аркадия в самую нижнюю часть Манхэттена, чтобы он «причастился» у знаменитого бронзового быка – а возможно, «золотого тельца», – упёршегося рогами в истоки Бродвея.

Рядом, между громадами конторских небоскрёбов на углу Бродвея и Уолл-стрит приютилось простое здание Великой Нью-Йоркской фондовой биржи. Раньше, по рассказам Гудвина, под потолком её главного операционного зала была длинная застеклённая галерея для зрителей – дорогущие билеты! – с которой открывался потрясающий вид на броуновскую суету маклеров, пляшущих в биржевом зале под лихорадочный рок-н-ролл курсовых ставок, дело сугубо мужское, ни одной женщины. Но после катастрофы 11 сентября балкон для зевак, понятно, закрыли.

– Вид был сумасшедший! – восхищался Бен. – Когда я впервые увидел этот муравейник, то понял, что обязан когда-то оказаться внизу, среди этого хаоса, подчинённого неумолимым законам биржевой игры.

Они сидели в модном, тесном от обилия столиков итальянском ресторане «Скалинателла» где-то на пятидесятых улицах, вест. И Гурвин умозрительно водил Аркадия по закулисью здешнего биржевого бизнеса. В принципе Подлевский знал суть дела, однако его интересовали местные особенности, и он просил Бена прочесть лекцию об активном трейдинге по-американски. А позднее хвалил себя за любознательность. Понятия были знакомы: риск и торговая стратегия, пошаговый вход в сделку и особенности «точки входа», убыточные дни и симптомы провальных сделок, теория портфельного инвестирования, разброс доходностей и даже «кривая безразличия» – когда, образно говоря, одно кофе и три сэндвича равнозначны одному сэндвичу и трём кофе.

Всё это не было в новинку Аркадию, – даже горячие инвестиционные идеи в формате «Бери и делай!», даже система «Биткоинтрейдинг». Однако в Штатах практическая торговля на финансовых рынках заметно отличалась от московских реалий, и Подлевскому было важно разобраться в деталях. Семьдесят тысяч американских маклеров из таких крупных фирм, как «Мэрил линч», трудились неугомонно, помимо прочего регулярно готовя так называемые «Толковые справки» для клиентов. Фактически же сделки «по рукам» заключали так называемые «специалисты». Разумеется, Аркадий не намеревался нырять в здешние биржевые водовороты – у него и рабочей визы не было, – но нельзя же выглядеть профаном при знакомстве с нужными людьми.

Между тем именно эту задачу он считал для себя приоритетной, с этой целью прилетел в Америку – знакомства!

Первым в списке Гурвина значился Джимми Блэкстоун, член совета директоров крупной трейдинговой компании. Втроём они закатились в стейк-хауз на 42-й улице, неподалёку от спичечного коробка ООН, и Блэкстоун, не глядя в меню, сразу заказал две порции шпината. Воскликнул: «О-очень способствует мужской силе, никогда не упускаю случая!»

– Джимми коллекционирует живую натуру, – поощрительно объяснил Бен.

Блэкстоун сверкнул голливудской улыбкой и, наяривая немедленно поданный шпинат, спросил:

– Ну и как там у вас в России? Путин всё ещё размахивает ядерной дубиной?

Подлевский, готовый разъяснить российскую ситуацию, не успел и слова молвить. Мгновенно разделавшийся со шпинатом Джимми, полнотелый, с наетым лицом, похоже, страдал речевой диареей. Вслед за вопросом он взахлёб обрушил на Аркадия своё понимание России и Путина: чуть ли не завтра этот диктатор после Крыма захватит Прибалтику, русские шпионы наводнили Штаты, Путин на корню душит демократию, в его жестокой империи на десятилетия бросают в тюрьмы каждого, кто причинил тяжкие увечья полицейскому, швырнув в него пластиковый стаканчик. А как его кровожадные команчи сбили малазийский «Боинг»? А смертоносный «Новичок» в Солсбери? В общем, переводя на русский, Рашка – парашка. В Америке ненавидят Трампа за то, что он якшается с Путиным.

Десять минут этой клюквы, политической шелухи и буйных словоизвержений убедили Подлевского, что Блэкстоуна абсолютно не интересует происходящее в России. В голове этого импозантного румяного бизнесмена с сиреневой бабочкой в крапинку и пудовыми брендовыми запонками «Квадрат» из серебра с эмалью, которого Бен называл парнем, хотя ему под пятьдесят, сложились свои представления о варварской России, и Джимми никому не позволит поколебать убеждения, почерпнутые из самых влиятельных американских СМИ.

Поначалу Аркадий даже растерялся и в резонанс с парнем перестарком почему-то вспомнил, что в России на так называемом консерваторском жаргоне молодых людей раньше кликали «стариками» или «старикашечками». Но быстро вернулся к осознанию странной реальности. Этот парень знает о России всё, что ему нужно, дабы считаться в своём кругу экспертом по части российских ухищрений «а ля Солсбери». И с неуёмной жаркой страстью будет хвастать перед френдами, как высказал русскому то, что думает о его стране.

– Это Нью-Йорк, приятель, – как бы извиняясь за пустую встречу, сказал потом Бен. – Город демократов, бунтующих у Трамп-тауэр, не приемлющих главного твиттерщика под лозунгом «Трамп – никогда!». К тому же Блэкстоун явно с Западного побережья, его оклахомское наречие даже я понимал с трудом. Эти джентльмены из долины Сакраменто живут предубеждениями, не слишком благовоспитаны и чрезмерно строптивы. Их фраппирует, иначе говоря, шокирует любое непривычное мнение. То, о чём они не знают, по их мнению, просто не существует. Интим и глобал для Блэкстоуна равнозначны, сегодня он зарядился вдвойне: съел шпинат и обругал Рашку. Между нами говоря, это потенциальные пациенты психолепрозория, потому с ними и носятся, как с объектами культурного наследия. Самая питательная среда для бациллы санкционных умопомрачений.

Та встреча, когда после одной-единственной оправдательной для России ремарки у собеседника вздыбилась холка и он нахмурил брови, упрекнув Аркадия в умственной отсталости, была для Подлевского хорошим уроком – он из всего умел извлекать пользу. И быстро усвоил своеобразную, неискоренимую особенность американского менталитета: все действия Америки на мировой арене – это всегда правда и добро, а помехи, чинимые ей, – это всегда ложь и зло. Впоследствии на ланчах и ужинах он выстраивал разговор так, чтобы подыгрывать настроениям здешней среды, но и по максимуму завлекать собеседников. Сам нажимал на варварское бесчиние, творимое в России, разъясняя, что именно эта дикость позволяет западным бизнесменам сказочно обогатиться. Если, конечно, они найдут опытного консультанта, знающего, как ловчее обходить дурацкие российские финансово-бюрократические рогатки.

Но после таких встреч – все одного пошиба, – оставаясь наедине с собой, Подлевский иногда не без улыбки, а то и с тихим смешком вспоминал немеркнущие тексты Михаила Задорнова о врождённой тупости мериканцев – Аркадию нравилось отбрасывать первую букву «а». Этой упёртой публике можно