Круглый год с литературой. Квартал четвёртый - Геннадий Красухин

В 1949 репрессирован повторно. Получил 10 лет лагерей особого режима и 5 – поражения в правах. Отбывал срок в Коми ССР.

В 1955-м был сактирован как безнадёжно больной, несколько месяцев лечился (и вылечился!) в Ирбитской больнице.

Весной 1956 приезжает в Москву, восстанавливается в партии и летом 1956 уезжает с семьёй в Гомель, где начинает писать.

Книгу о секретаре ЦК комсомола Западной Белоруссии Николае Дворникове «От Гомеля до Эстремадуры» выпускает в 1971 году. Но главный труд своей жизни «Хроника одного следствия (август 1937 – декабрь 1939)» напечатанным не увидел. Прав оказался Лакшин, прочитавший эту книгу и сказавший её автору: «При нашей жизни это, Яков Израйлевич, не будет опубликовано».

Дробинский умер 14 мая 1981 года. В отрывках книга опубликована сейчас. Целиком – только в 2012 году опубликована в Ганновере родственниками, которые подарили экземпляр книги «Мемориалу».

«Я шёл медленно, медленно. Часовой не подгонял. Я тихо поднимался по лестнице, шёл мимо окон. Последний раз вижу белый свет – такой обычный для людей свет, замечательный солнечный свет… Этот мир, так чудесно и умно сделанный мир. А мои сверстники ещё долго будут любоваться им и, может, никогда так и не поймут, как это много: свет, солнце, зелёный, просвечивающийся на солнце листок.

Я шёл и мысленно прощался с миром, с землёй, с людьми».

Этот кусочек воспоминаний Дробинского я нашёл в Интернете.

Евдокия Петровна Растопчина постаралась быстро выйти замуж, чтобы избавиться от домашнего гнёта. Однако жизнь с мужем не удалась. Скорее всего потому, что супруги не слишком любили друг друга. К тому же муж Растопчиной холодно относился к её литературным занятиям.

Публиковалась Евдокия Петровна много. Её салон посещали Жуковский, Вяземский, Мятлев, Гоголь, Одоевский, Плетнёв.

Большую часть её лирики составляли стихи о неразделённой любви. И надо сказать, что только её поэзия имела успех в обществе.

Она печатала прозу, писала пьесы, но критика всё это упорно не замечала. К тому же она стала нуждаться: некогда богатый муж прокутил и своё и её состояние. Она ещё и занималась благотворительностью.

Умерла в бедности, почти забытая публикой 15 декабря 1858 года. Было ей 46 лет: родилась 4 января 1812 года.

А стихи писала хорошие. Недаром они нравились Пушкину, Лермонтову. Жуковскому…

Дайте крылья мне перелётные,Дайте волю мне… волю сладкую!Полечу в страну чужеземнуюК другу милому я украдкою!Не страшит меня путь томительный,Я помчусь к нему, где бы ни был он.Чутьём сердца я доберусь к немуИ найду его, где б ни скрылся он!В воду кану я, в пламя брошусь я!Одолею всё, чтоб узреть его,Отдохну при нём от кручины злой,Расцвету душой от любви его!..

В одной из своих курсовых работ, которые я печатал в начале шестидесятых в литературных журналах, я цитировал поэта из Харькова Бориса Чичибабина. Цитировал сочувственно, хотя писать я тогда ещё не умел, тем более – анализировать стихи, и похвалы мои были обращены к выбору поэтом темы.

Потом Чичибабин (родился 9 января 1923 года) надолго пропал из легального литературного мира. Но я читал самиздат, понимал, почему он пропал.

Позже я узнал, что он ещё в июне 1946 года был арестован за антисоветскую агитацию. И через два года направлен в Вятлаг.

А в Харьков вернулся только в 1951-м. Был разнорабочим, потом окончил бухгалтерские курсы. Устроился бухгалтером.

В 1963-м выходят сразу две его книжки. В Москве – «Молодость», в Харькове – «Мороз и солнце». Вот на них-то я и опирался в своей курсовой.

КГБ за ним послеживал. Тем более что он и не скрывал своих взглядов. Ненадолго стал вести литобъединение, но под давлением КГБ его от этого отстранили.

В начале 1968 года в Харькове выходит его сборник «Плывёт Аврора». Перед этим в 1965 выходила книжка «Гармония». Ничего из того, что выходит не удовлетворяет поэта: «При желтизне вечернего огня / как страшно жить и плакать втихомолку. / Четыре книжки вышли у меня. / А толку?»

И Чичибабин не выдерживает. «Втихомолку» жить больше не может. Пускает в самиздат рукописи и магнитофонные плёнки, на которых начитаны стихи, не пропущенные цензурой.

В 1973 году его исключают из Союза писателей. В 1974 вызывают в КГБ. Там он подписывает предупреждение, что на него заведут дело, если он будет продолжать сотрудничать с самиздатом.

Он умолкает на 15 лет.

В перестройку его восстанавливают в Союзе писателей. Устраивают вечера. В том числе в Москве, в ЦДЛ, где он читает:

А в нас самих труслив и хищен,Не дух ли сталинский таится,Когда мы истины не ищем.А только нового боимся?

Начинается пора славы. По телевидению показывают фильм «О Борисе Чичибабине». Выходит пластинка с записью его стихов.

В 1990-м за изданную за свой счёт книгу «Колокол» он удостоен Госпремии СССР.

Однако распад СССР Чичибабин не принял. Как не принял и того колоссального неравенства, какое сильно раскололо общество.

Умер 15 декабря 1994 года, написав перед смертью:

Не каюсь в том, о нет, что мне казалась бреннейплоть – духа, жизнь – мечты, и верю, что, звеняраспевшейся строкой, хоть пять стихотворенийв веках переживут истлевшего меня.

Я тоже верю в это. Может быть, даже не пять, а больше. Давно знаю и люблю его очень старое стихотворение:

Кончусь, останусь жив ли, —чем зарастёт провал?В Игоревом Путивлевыгорела трава.Школьные коридоры —тихие, не звенят…Красные помидорыкушайте без меня.Как я дожил до прозыс горькою головой?Вечером на допросыводит меня конвой.Лестницы, коридоры,хитрые письмена…Красные помидорыкушайте без меня.

Почему Алексей Фёдорович Иванов стал подписываться Иванов-Классик? Он рано научился читать и пристрастился к чтению. Но отец, открыв собственную торговлю сукном, забрал его к себе в лавку. Соседям было в диво смотреть на вечно читающего мальчика. Особенно нравилась Алексею смирдинская серия «Классики русской литературы», за что и прозвали его соседи в шутку «классиком».

После смерти отца лавка, доставшаяся Алексею, существовала недолго. Она сгорела, и Иванов нанялся конторщиком в одну из кладовых Гостиного двора.

Первое печатное стихотворение «На смерть Никитина» (1861) Иванов подписал псевдонимом Классик. Курочкин, приметив в нём Божью искру, пригласил его в число постоянных сотрудников «Искры». С тех пор Иванов бросил торговлю и окончательно перешёл на стихи. «Песни Классика» (1873), «На рассвете» (1882), «Стихотворения» (1891).

Впрочем, он писал и прозу. В 1874 году вышла его повесть «Беспутные дети». А свои воспоминания о путешествиях, которые он очень любил, он собрал в книге «Весёлый попутчик» (1889).

Вообще Иванов-Классик – народнический поэт. Его стихи, как правило, нудноваты. Но вот это стихотворение ему удалось. Оно называется «Из детских разговоров»:

В июле по деревне нашей,Спеша домой в жару дневнуюБрели два брата, Коля с Яшей,И встретили свинью большую.– Смотри, свинья какая с поляИдёт!.. – заметил Коле Яша. —Она, пожалуй, будет, Коля,Толстей на вид, чем наш папаша!Но Коля молвил: – Полно, Яша,К чему сболтнул ты эту фразу;Таких свиней, как наш папаша,Я не видал ещё ни разу!

Иванов-Классик напечатал его в Чтеце-декламаторе, а потом перепечатал без подписи в журнале «Кадетский корпус». Там, очевидно, его прочитал Даниил Хармс и списал себе. А потом, очевидно, забыл, что списал. Потому что слегка выправленное оно появилось под фамилией Хармса в 1922 году:

В июле как-то в лето нашеИдя бредя в жару дневнуюШли два брата Коля с ЯшейИ встретили свинью большую.«Смотри свинья какая в полеИдет» заметил Коля Яше«Она пожалуй будет КоляНа вид толстей чем наш папаша».Но Коля молвил: «Полно, Яша,К чему сболтнул ты эту фразу.Таких свиней как наш папашаЯ ещё не видывал ни разу».

Так и печаталось оно несколько раз под фамилией Хармса, пока А.Л. Дмитриенко не написал в 2009 году для сборника филологического факультета Белградского университета статью «Мнимый Хармс».