Гибель гигантов - Кен Фоллетт

— Это хорошая мысль, — кивнул капрал.

— Ничего подобного вы не сделаете! — гневно сказал полковник. — Я приказываю всем оставаться на территории школы.

«А вот это большая ошибка», — подумал Григорий.

— Ваш полковник не хочет, чтобы вы поспрашивали у людей, — сказал он. — Разве это не доказывает, что он лжет вам?

Полковник положил руку на пистолет и произнес:

— Прекратить мятежные речи!

Солдаты смотрели попеременно то на полковника, то на Григория. Настал переломный момент, Григорий был как никогда близок к гибели.

Вдруг Григорий понял, что находится в невыгодном положении. Он так увлекся спором, что не подумал о том, что делать, когда спор закончится. У него на плече была винтовка, но с предохранителя он ее не снял. Чтобы снять ее с плеча, повернуть тугой затвор и взять винтовку наизготовку, потребуется несколько секунд. Полковнику, чтобы поднять пистолет и выстрелить, понадобится гораздо меньше времени. Григория обдало волной страха, и ему пришлось подавить желание повернуться и убежать.

— Мятежные? — сказал он, стремясь выиграть время и стараясь говорить ровным голосом. — Когда генерал, которого сместили, идет на столицу, но его войска отказываются атаковать законное правительство, кто является мятежником? Я думаю, генерал. И офицеры, выполняющие изменнические приказы.

Полковник вытащил пистолет.

— Убирайтесь отсюда! Немедленно! — Он повернулся к остальным. — А вам всем необходимо вернуться в школу и собраться в зале. Помните, неповиновение в армии — преступление, и смертная казнь за это возвращена. Пристрелю любого, кто посмеет ослушаться!

И он направил пистолет на капрала.

Григорий понял, что солдаты сейчас будут повиноваться этому офицеру — властному, самонадеянному, вооруженному.

Но он ошибся. Солдаты, переминаясь с ноги на ногу, остались стоять. А капрал ловким движением разоружил полковника и, несмотря на сопротивление, сумел удержать его, не дать тому кинуться на Григория.

— Я попрошу увести арестованного, — спокойно сказал Григорий, внутренне ликуя. — Как вы и говорили, полковник, неповиновение приказам в армии строго карается. Не следует об этом забывать!

От Москвы Фиц и Би ехали лишь в сопровождении Нины, русской горничной Би, и Дженкинса, камердинера Фица, бывшего чемпиона по боксу, которого не взяли в армию из-за слабого зрения.

С поезда они сошла на крошечном полустанке, откуда можно было добраться до поместья. Приглашенные Фицем консультанты советовали князю Андрею построить здесь городок, с лесопилкой, магазинами и мельницей; но ничего этого он не сделал, и крестьяне по-прежнему возили свой урожай на рынок в соседний город за двадцать верст.

Андрей послал им навстречу открытую карету с угрюмым кучером, который спокойно смотрел, пока Дженкинс поднимал багаж в заднее отделение кареты. Пока они ехали по грязной проселочной дороге Фиц, оглядывая окрестности, вспомнил свой предыдущий приезд в качестве новоиспеченного мужа княжны: тогда вдоль дороги стояли крестьяне и радостно приветствовали их. Теперь атмосфера была совсем другая. Крестьяне в поле едва ли глядели в их сторону, а в деревнях и селах жители и вовсе нарочно поворачивались к карете спиной.

Фица это раздражало, и настроение у него испортилось, но при виде старого каменного дома, залитого масляно-желтым светом клонящегося к закату солнца его раздражение прошло. Небольшая стайка опрятно одетых слуг появилась из парадных дверей, как утки, спешащие на кормежку, они засуетились вокруг кареты, распахивая дверцы и разбирая багаж. Дворецкий князя Андрея, Георгий, поцеловал Фицу руку и произнес по-английски фразу, которую, видимо, недавно вызубрил:

— Граф Фицгерберт, ваш русский дом приветствует вас.

Русские дома часто снаружи выглядели грандиозно, но внутри оказывались довольно запущенными, и дом князя Андрея не представлял собой исключения. Высокие потолки нуждались в побелке, а бесценные канделябры были покрыты пылью. Князь Андрей и княгиня Валерия ждали их под большим портретом сурово нахмурившегося деда Би и Андрея.

Би бросилась к Андрею и заключила его в объятия.

Валерия, классическая красавица с правильными чертами лица и темными волосами, уложенными в аккуратную прическу, подала Фицу руку и сказала по-французски:

— Спасибо, что приехали. Мы так рады видеть вас!

Когда Би, вытирая слезы, оторвалась от князя Андрея, Фиц подошел к нему поздороваться. Андрей подал для рукопожатия левую руку: правый рукав у него свободно свисал. Князь Андрей был худ и бледен, словно страдал от смертельной болезни, и в его черной бороде уже виднелась седина, хотя ему было всего тридцать три.

— Я не могу выразить, какое облегчение испытываю, видя вас, — сказал он.

— Что-то случилось? — спросил Фиц. Они говорили по-французски, поскольку французским языком все здесь владели хорошо.

— Пойдемте в библиотеку. Валерия пока проводит Би наверх.

Они оставили женщин и прошли в комнату, полную книг в кожаных переплетах, которые выглядели как новенькие. Непохоже, что их часто брали в руки.

— Я велел подать чай. Боюсь, хереса у нас нет.

— Чая вполне достаточно, — произнес Фиц, опускаясь в кресло. После долгой поездки раненая нога сильно болела. — Так что же происходит?

— Вы вооружены?

— Ну, сказать по правде, вооружен. Мой армейский револьвер у меня в багаже.

У Фица был двуствольный револьвер системы «Веблей МкV», выданный ему в 1914 году.

— Пожалуйста, держите его под рукой. Я постоянно ношу с собой оружие.

Князь Андрей распахнул пиджак и продемонстрировал пояс с кобурой.

— Лучше будет, если вы расскажете, что у вас тут происходит.

— Крестьяне организовали земельный комитет. Набрались от эсеров дурацких идей. Они заявляют свои права на мои земли, которые сейчас не обрабатываются, и хотят поделить их между собой.

— Вроде нечто подобное уже было и раньше?

— Во времена моего деда. Мы тогда повесили троих и думали, на том дело кончилось. Но эти вредные фантазии не исчезли, а лишь затаились и теперь, через годы, расцвели пышным цветом.

— И как вы на это ответили?

— Я показал свой пустой рукав и сказал, что потерял руку, защищая их от немцев. Они притихли, но лишь на время, пока несколько дней назад не вернулись из армии человек шесть местных крестьян. Говорят, их отпустили по домам, но я предполагаю, что они дезертировали. К несчастью, этого не проверишь.

Фиц кивнул. Наступление Керенского провалилось, немцы и австрийцы нанесли контрудар. Русская армия распалась, и немцы устремились к Петрограду. Тысячи русских солдат покинули поля сражений и вернулись в свои деревни.

— Они принесли с собой винтовки, а еще пистолеты, которые, должно быть, украли у офицеров или отобрали у пленных немцев. Как бы то ни было, они вооружены до зубов, а головы их забиты вредоносными идеями. У них там есть капрал, Егоров, вот он у них, кажется, заводила. Он сказал Георгию, что не понимает, почему я все еще считаюсь хозяином земель, тем более невозделанных.

— Просто невероятно, что происходит с людьми в армии! — воскликнул Фиц. — Следовало ожидать, что там их научат понимать, что такое власть и дисциплина — но получается как раз наоборот.

— Боюсь, сегодня утром ситуация дошла до критической точки, — продолжал князь. — Младший брат Егорова Иван выгнал свою скотину на мою землю. Георгий узнал об этом, и мы отправились приструнить Ивана. Мы стали гнать скотину на дорогу, но он попытался нам помешать. У меня был дробовик, и я треснул ему прикладом промеж глаз. Обычно у этих чертовых крестьян головы как чугунные ядра, но тут вышло иначе: этот хлюпик упал и умер. И теперь социалисты баламутят народ.

Фиц с трудом скрывал отвращение. Он не одобрял русской привычки бить слуг, и ему казалось неудивительным, что она приводила к беспорядкам.

— Вы кого-нибудь поставили в известность?

— Я послал человека с просьбой прислать отряд полиции или солдат для поддержания порядка, но мой посыльный еще не вернулся.

— Значит, пока мы сами должны себя защищать.

— Если положение усугубится, боюсь, дам придется отослать.

Дела обстояли намного хуже, чем Фиц ожидал. Приезжать сюда было ужасной ошибкой. Он должен увезти отсюда Би как можно скорее!

Фиц поднялся. Зная, что англичане славятся своим спокойствием в трудные моменты, он произнес:

— Пожалуй, я пойду переоденусь к обеду.

Князь Андрей проводил его в отведенную ему комнату. Дженкинс уже достал из багажа и выгладил вечерний костюм. Фиц начал раздеваться. Он чувствовал себя глупцом. Он подверг себя и Би опасности. Фиц уже составил себе впечатление о положении дел в России, но доклад, который он напишет, вряд ли стоит риска, на который он пошел. Он позволил жене уговорить себя поступить так, как хочет она, а это всегда ошибка. Они сядут на первый же утренний поезд, решил он.