Гибель гигантов - Кен Фоллетт

Вальтер вышел из положения:

— Пожалуй, я пойду. Ваш майор не очень-то дружелюбен. К тому же у нас в двух шагах от передовой имеется бордель, в котором меня уже заждалась пышная блондиночка…

Все засмеялись и стали выкрикивать напутствия. Частично это была правда: бордель действительно имелся, но Вальтер там ни разу не был.

— Запомните, — сказал он на прощанье. — Если вы не будете драться — мы тоже не будем.

Он выкарабкался из окопа. Это был самый опасный момент. Он поднялся на ноги, прошел несколько шагов, обернулся, помахал и пошел дальше. Их любопытство было удовлетворено, а шнапс кончился. Теперь им могло прийти в голову выполнить свой долг и выстрелить во врага. Он чувствовал себя так, словно у него на спине была мишень.

Сгущались сумерки. Скоро он скроется из виду. Еще несколько метров — и он будет вне опасности. Он собрал всю силу воли, чтобы не броситься бежать, понимая, что может спровоцировать выстрел. Стиснув зубы, шел ровным шагом, то и дело обходя неразорвавшиеся снаряды.

Вальтер бросил взгляд назад. Окопов он не видел. Значит, и его оттуда не видели. Он спасен.

Дальше шел уже спокойнее. Рисковать стоило. Он много узнал. На этом участке не вывешивали белых флагов, но здесь русские были не в состоянии хорошо сражаться. Эти солдаты тоже недовольны и готовы к мятежу, а офицерам едва удается поддерживать дисциплину. Прапорщик старался их не сердить, а майор не решился арестовать Вальтера. При таком состоянии умов солдаты не могли храбро сражаться.

Вдали показались немецкие окопы. Он прокричал свое имя и условленный заранее пароль, спрыгнул в окоп. Лейтенант приветствовал его и спросил, удачно ли все прошло.

— Да, все прошло превосходно, — ответил Вальтер.

Катерина лежала на кровати в одной сорочке. Окно было открыто, впуская теплый июльский воздух и шум поездов, проходивших всего в нескольких метрах от окна. Она была на шестом месяце беременности.

Григорий провел пальцем по ее телу — от плеча, по налитой груди, вниз, по ребрам, снова вверх по округлому холмику живота — и снова вниз. До Катерины он не знал такой беспечной радости. В юности его отношения с женщинами были поспешными и недолговечными. Для него лежать рядом с женщиной после секса, касаться ее тела, но не стремиться ею овладеть, не жаждать ее — было ново и волнующе. Может, именно так и бывает в браке, подумал он.

— Теперь, беременная, ты стала еще красивее, — сказал он тихо, почти шепотом, чтобы не разбудить Вовку.

Два с половиной года он был за отца сыну своего брата, но теперь у него будет и собственный ребенок. Ему бы хотелось назвать сына в честь Ленина, но Владимир у них уже был. Когда Катерина забеременела, он стал категоричным сторонником жесткого курса в политике. Следовало думать о том, в какой стране ребенок будет расти, ведь Григорий хотел, чтобы его сын жил свободным. (Почему-то он был уверен, что родится мальчик.) Он хотел, чтобы в России у власти был народ, а не царь или буржуазный парламент или коалиция бизнесменов и генералов, готовая править по-старому, называясь по-новому.

На самом деле Ленин ему не очень нравился. Этот человек постоянно злился, все время кричал на кого-то. Любой, кто с ним не соглашался, был свиньей, ублюдком или проституткой. Но он работал так напряженно, как никто, долго обдумывал проблемы, и его решения всегда оказывались верными. Все прошлые революции в России ни к чему не приводили, сходили на нет. Но Григорий чувствовал, что Ленин этого не допустит.

Временное правительство тоже это чувствовало и, похоже, стремилось свести Ленина с политической сцены. Пресса правого крыла обвиняла его в том, что он — немецкий шпион. Обвинение было смехотворно. Однако что правда — то правда, у Ленина был какой-то тайный источник финансирования. Григорий как один из большевиков еще с довоенного времени входил в круг «своих» и знал, что деньги действительно приходили из Германии. Если бы тайна открылась, это подлило бы масла в огонь подозрений.

Он уже засыпал, когда услышал шаги в коридоре, и за ними последовал громкий, настойчивый стук в дверь.

— В чем дело? — крикнул он, натягивая брюки. Вовка проснулся и заплакал.

— Григорий Сергеевич? — спросил мужской голос.

— Да.

Григорий открыл дверь и увидел Исаака.

— Что случилось?

— Принято решение об аресте Ленина, Зиновьева и Каменева.

Григорий похолодел.

— Надо их предупредить!

— У меня внизу машина.

— Сейчас, я мигом.

Катерина взяла Вовку на руки и стала успокаивать. Григорий торопливо натянул одежду, поцеловал их обоих и сбежал вниз по лестнице.

Вскочив за Исааком в машину, сказал:

— Важнее всего успеть! — Зиновьев и Каменев были стойкими революционерами, но Ленин был той силой, благодаря которой совершалось движение. — Мы должны первым делом предупредить Ленина. Езжай к его сестре. Как можно быстрее!

Исаак погнал машину на полной скорости.

Когда они поворачивали за угол, Григорию пришлось крепко держаться. Потом они снова ехали прямо, и он спросил:

— Как ты узнал?

— От одного товарища в Министерстве юстиции.

— Когда подписали ордера?

— Сегодня утром.

— Надеюсь, мы успеем.

Григорий с ужасом подумал, что Ленина могли уже арестовать. Больше никто не обладал столь непреклонной волей. Он был резок, но именно он сделал партию большевиков ведущей. Без него революция скатилась бы вновь к неразберихе и компромиссам.

Исаак выехал на улицу Широкую и остановился у здания, в каких жили люди среднего класса. Григорий выскочил из машины, вбежал в подъезд и постучал в квартиру Елизаровых. Дверь открыла Анна Ильинична, старшая сестра Ленина. Ей было за пятьдесят, седеющие волосы разделены посередине пробором. Григорий встречался с ней и раньше: она работала в «Правде».

— Он здесь? — сказал Григорий.

— Да, а что? Что случилось?

Григорий почувствовал облегчение. Еще не поздно. Он шагнул за порог.

— Его хотят арестовать.

Анна Ильинична захлопнула дверь.

— Володя! — воскликнула она. — Иди скорее сюда!

Появился Ленин — как обычно, в поношенном темном костюме и галстуке. Григорий быстро объяснил ситуацию.

— Я ухожу немедленно, — сказал Ленин.

— Не хочешь собрать хоть что-то из вещей? — спросила Анна Ильинична.

— Рискованно. Пришлешь все потом. Я дам знать… — Он взглянул на Григория. — Спасибо, что предупредили, Григорий Сергеевич. Вы на машине?

— Да.

Не сказав больше ни слова, Ленин вышел из квартиры, Григорий поспешил распахнуть перед ним дверцу.

— Еще решено арестовать Зиновьева и Каменева, — сказал Григорий, когда Ленин сел в машину.

— Вернитесь в квартиру и позвоните им, — сказал Ленин. — У Марка есть телефон, и он знает, где их найти.

И захлопнул дверцу. Наклонился вперед и сказал что-то Исааку, чего Григорий уже не расслышал. Машина тронулась с места.

Так Ленин вел себя всегда. Отдавал всем приказы, и все подчинялись, потому что его решения были разумны.

Григорий радостно почувствовал, что с его плеч сняли огромную тяжесть. Он оглядел улицу — сначала посмотрел в одну сторону, потом в другую. Из дома на другой стороне вышла группа людей. Одни были в костюмах, другие — в офицерской форме. В одном из них Григорий узнал Михаила Пинского. Тайная полиция теоретически была запрещена, но, похоже, такие, как Пинский, продолжали работать в контрразведке.

Должно быть, эти люди шли за Лениным — и упустили его лишь потому, что зашли сначала не в тот дом.

Григорий снова вбежал в парадное. Дверь в квартиру Елизаровых была все еще открыта. Прямо у порога стояли Анна, ее муж Марк, приемный сын Жора и служанка Аннушка — все страшно взволнованные. Григорий закрыл за собой дверь.

— Он благополучно уехал, — сказал Григорий, — но возле дома полиция. Я должен немедленно позвонить Зиновьеву и Каменеву.

— Телефон там, на столе, — сказал Марк.

Григорий нерешительно посмотрел на телефон и спросил:

— А как он работает? — Он никогда им еще не пользовался.

— О, извините, — сказал Марк. Он приложил одну трубку к уху, а вторую — к губам. — Для нас это тоже новшество, но мы часто им пользуемся и уже привыкли…

Он нетерпеливо постучал по рычагу на стойке.

— Оператор! Будьте добры… — сказал он и назвал номер.

Раздался громкий стук в дверь.

Григорий прижал палец к губам, делая знак всем молчать.

Анна Ильинична увела Аннушку и мальчика в комнату. Марк быстро говорил по телефону. Григорий встал у входной двери. Снаружи голос произнес:

— Открывайте, или мы выломаем дверь! У нас ордер!

— Одну минуту! — крикнул в ответ Григорий. — Штаны надеваю!

Полиция часто навещала дома вроде того, где жил он, и он знал все способы задержать их подольше.