Тремор - Каролина Эванс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«А ведь Таня бы просто пожала плечами на это», − тут же пришла ему мысль в голову. «Сказала бы, что я снизил важность, и поэтому Вселенная решила помочь мне».
Улыбка показалась на его лице. Ведь уже завтра они встретятся с ней.
Воздух был пропитан свежестью. Недавно прошел дождь, но небо словно не знало об этом. По нему розоватыми перьями струились облака, иногда прикрывая собой золотистый диск солнца.
− Ну что, мы к тебе?
Кирилл кивнул. Их разговоры на крыше уже давно стали традицией. Прихватив собой бутылки с пивом, они направились к его дому.
Свесив над городом ноги, Лео затянулся вейпом. Кирилл достал сигареты. Его глаза безотрывно смотрели на горизонт. На игру чаек, блеск шпиля Петропавловской крепости. В очередной раз он подумал о том, как удивительна эта осень. Яркие краски почти каждый день вспыхивали в небе.
− Ден говорил тебе, что нас позвали на фестиваль в Москву? — спросил Лео, выпустив изо рта облако пара.
− Нет. Подожди, на «Олимп рока»?
Лео кивнул ему. Кирилл с удивлением покачал головой. Ветер с силой трепал на лице его челку, но он словно не замечал этого. Взгляд ушел в себя, наполнился раздумьями. Всем, что так долго тяжелило ему душу.
− После него он сразу уедет, да? Он что−то говорил вам?
− Нет, просто твердит всем, что лучше сразу взять у него автограф.
Отвернувшись, Кирилл стиснул зубы. Тяжелый вздох друга передал собой все его чувства. Прежняя злость уступила место тоске. Разочарование черной кровью разлилось в его сердце.
− Почему ты не идешь к своей мечте, Лео? — спросил он приглушенным голосом.− Ты о чем?
Кирилл с грустной усмешкой взглянул на него.
− Когда ты напиваешься, то постоянно говоришь о том, что однажды сядешь в фургон и уедешь отсюда. Будешь кататься по городам, по странам. Жить один, без единого человека рядом. Это же так просто. Почему ты не сделаешь этого?
Лео склонил вбок голову. Он делал так каждый раз, когда чувствовал скрытый мотив в вопросе. Сквозь желтые стекла очков виднелся его изучающий взгляд. Темные глаза бились в бессильной попытке пронять его.
− Ну как я тебя оставлю? Уйду, и ты тут же натворишь что−нибудь.
Кирилл усмехнулся и жадно прильнул к бутылке.
− Просто я пока не готов к этому, − сказал Лео, последовав его примеру.
Возникла пауза. Оба смотрели вдаль, предаваясь дурману сигарет, тому, как растекается тепло в теле. К следующему вопросу Кирилл не был готов. Все разом напряглось в нем.
− Давно хотел тебя спросить.
Он лениво повернулся к нему.
− Что происходит с тобой? Ты все реже ходишь на тусовки, с девушками тебя вообще не видно. А в последний раз ты просто высыпал дорожку на пол. Сделал вид, что вдохнул, а сам… Да не волнуйся ты, я никому не скажу, − проговорил Лео, увидев смятение друга.
− Просто знай, что я это осуждаю. Это просто кощунственно. Никакого уважения к мефедрону.
Кирилл поджал губы.
Он уже видел его реакцию на правду. Она, такая странная, нереалистичная даже для него самого, засела в горле, отказываясь изливаться в воздух.
Лео вопросительно поднял брови.
− Да ладно, мне же ты можешь сказать. Обещаю, больше никто не узнает правды.
Он глубоко вздохнул. Опустошив банку пива, Кирилл скороговоркой произнес ее:
− У меня есть девушка.
Как тот и предсказывал, Лео чуть не поперхнулся пивом.
− Чего?! Ты же прикалываешься?
− Офигеть, − произнес он, увидев его многозначительный взгляд.
− Ты вообще хоть раз был с кем-нибудь дольше двух недель?
Опустив глаза, Кирилл с усмешкой покачал головой.
− Когда-то был. Не помню. Слушай, не говори никому. И подробностей не будет, прости, бро.
− Да я и не рассчитывал, − проговорил Лео, отходя от шока.
Город зажигался огнями. Ветер усиливался, но людей на улице становилось все больше. Их разговоры и смех так отчетливо доносились до них, что на миг оба замолчали, слившись с ними.
− Ты разобьешь ей сердце, − сказал он.
Кирилл лишь усмехнулся на это.
Глава 10
Дни стали сплошной эйфорией. Кириллу казалось, что город, который он знает всю жизнь, стал для него совсем другим. Он словно заново погружался в него. Музеи, такие скучные, с клеймом школьной рутины, казались полными вдохновения с Таней.
Они останавливались у картин, и Кирилл смотрел на них ее глазами. Она рассказывала об авторах работ, истории создания и тайном смысле. Тогда ее пальцы описывали пируэты в воздухе. Блестки прозрачного лака сияли в лучах подсветки. Так же сияли ее глаза. В них отражалась та красота, что была доступна лишь ей. Казалось, Таня по-своему видела сочетания цветов, игру света и тени, смысл, который художник хотел передать ими.
Она говорила оживленно, улыбаясь, часто перебивая собственные мысли. Кирилл смеялся вместе с ней, переводя взгляд на картину. А потом она замирала. Для нее исчезали все звуки, пространство и посторонние люди рядом. Ее глаза становились еще больше и, казалось, обретали невидимую связь с произведением. В этот момент в ней все менялось. Веснушки придавали лицу не задор, а какое-то инопланетное выражение. Брови взлетали над глазами еще выше. Тогда Кирилл забывал о картине. Смотрел лишь на нее и хотел, чтобы Таня простояла так как можно дольше.
Иногда он не сдерживался и целовал ее прямо перед группой людей. Они бросали осуждающие взгляды, отходили подальше, но Кирилла только забавляло это. Они с Таней оставались у картины одни, и, смеясь, та слегка толкала его в плечо. Ее щечки пылали румянцем.
Она шла по залу дальше, и Кирилл медленно следовал за ней. Ему нравилось наблюдать за легкостью ее походки. Даже в массивных ботинках у нее были едва слышные, мягкие шаги. Лишь шелест длинной юбки был различим в тишине безлюдного зала.
Кирилл так не умел. Ремни на его куртке, металлические цепи и берцы всегда отчетливо возвещали о его приходе. Даже музейные ковры пропускали сквозь себя его поступь.
Таня с улыбкой оборачивалась на него. Они застывали прямо в центре зала, словно и забыв, что находятся под пристальным взглядом музейного смотрителя. Время никогда не щадило их в эти мгновения.
По вечерам они гуляли по крышам, пили глинтвейн и заходили в Подписные издания. Если в библиотеке Маяковского были интересные лекции, они шли туда. Сидели, держась за
