Тремор - Каролина Эванс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
− Если честно, я редко встречаю людей, так искренне любящих классику, − призналась Таня, не отводя от него восторженного взгляда.
− Я тоже. Но, понимаешь, я читал ее не столько для удовольствия, сколько для расширения кругозора. Это необходимо творческим людям. К тому же, песни для «Бенца» в основном пишу я. Иногда еще Лео и Эм. Про Дена даже говорить не буду. Не остановлюсь, если начну.
− Но по твоим словам кажется, что любое действие в жизни ведет тебя к твоей мечте. Неужели ты никогда не делаешь что−то для души?
Кирилл задумчиво пожал плечами.
− Иногда бывает. Например, сейчас,− сказал он, устремив взгляд на здешние просторы.
Таня с улыбкой посмотрела туда же. На дорогу, огибающую поля, стремительно идущую вниз со склона. Там, впереди, виднелся лес. Деревья словно полыхали огнем на фоне неба с оттенком синего клейна. Искрились золотом под лучами солнца. Между их кронами виднелся краешек озера. Этот пейзаж надолго захватил внимание Тани. Природа казалась неестественно яркой, словно с наложенным фильтром. Кирилл тоже заметил это.
− Знаешь, я сейчас смотрю на этот лес и думаю, почему никогда не проезжал его раньше? Я всю жизнь живу в Питере и в первый раз еду куда−то сам в область.
− Почему так? − повернулась к нему Таня.
− Ну, казалось, что это подождет. Лес ведь никуда не денется. Как только стану популярным, можно хоть жить в него переехать. Тебе это, наверное, странно слышать, да? — добавил Кирилл, увидев задумчивое удивление во взгляде.
Таня робко пожала плечами.
− Мне кажется, это иллюзия. Твоя жизнь происходит сейчас. Ничего, в сущности, не изменится, когда ты придешь к цели.
Это была самая долгая пауза за всю дорогу. Сердце неприятно екнуло, заставив Кирилла задуматься над ее словами. Он хотел было ей возразить, но передумал. Не сегодня, нет. Этот день был посвящен совсем другим мыслям. Ему хотелось смотреть на мир Таниным взглядом. Таким простым и беззаботным. Все отпустить и вверить себя чему−то высшему.
Они стали говорить о картинах, музеях и необычных местах Питера. Об открытках из Зингера, экскурсиях по крышам, о том, что нужно вместе пойти в Севкабель порт. И Кирилл смеялся вместе с ней, будто и, забыв, что ему двадцать два, а не восемнадцать, что сердце уже давно тяготит тоска, и лишь лезвие его осколков позволяет хоть что−то ощутить ему. Звонкий, почти детский смех Тани поселил в него что−то по−весеннему легкое. То, что когда−то давно всегда было в нем.
Они подъехали к Монрепо. Их разговор тут же прервался. Остановившись на парковке, оба смотрели по сторонам. Холод все больше пробирал их пальцы.
* * *
Под ногами уже сухие листья, и они с Таней шагают в такт, держась за руки.
Тихо. Слышен лишь хруст желудей и обломившихся веток. Где−то вдалеке поет птица. Прерывает их лимб, напоминая, что надо говорить, а не только искать в глазах свое чувство. Пальцы уже давно окаменели в слиянии. Прошло столько времени, а слов все нет. Они не нужны им. В тишине происходит самое искреннее общение.
Одновременно остановившись, они смотрят в глаза друг другу. Он целует Таню. Опьянение проходит по телу, и ноги совсем не держат ее. Хорошо, что порыв ветра приносит холод, и она хоть немного трезвеет под ним. Уже не так охватывает жар, и сквозь пульс в висках можно услышать свои мысли.
Сколько длился этот поцелуй? Пару секунд, минут, вечность? Их губы разомкнулись, и они тут же отвели взгляд в сторону. Тут же устремили его на другой берег. Туда, где стоит Храм Нептуна. Его колонны − последнее, на чем держится их сознание. Оно все пытается удержать их на ногах, совладать с дрожью в коленях. Пытается придумать, как не сойти с ума и идти по тропинке дальше, но все тщетно.
Тела как магниты. Они вновь порываются друг к другу. Тонут под кронами деревьев, стекают по стволам на холодную землю. «Я не знаю, что делать с этим», − говорят их глаза. Они с облегчением видят в них свое чувство.
* * *
Восемь часов пролетели как одно мгновение. Словно солнце ушло за горизонт сразу, как они зашли в парк. Время так жестоко.
Зажглись фонари, теплым светом выделяя очертания ее лица. Посиневших губ, сведенных мелкой отрывистой дрожью. Кирилл распахнул пальто, прижав к груди Таню.
Не говоря ни слова, они пошли к машине. Никто не шел им навстречу. Было тихо. Они вышли из парка, когда небо совсем стемнело, и охранник закрыл вход за ними.
Слов все не было. Словно и не ехали они сюда под шутливые разговоры и обсуждения, кажется, почти всего, что наполняло их жизнь до этой поездки. Куда все исчезло теперь?
Таня смотрела в окно, думая о своем, наблюдая, как серебристые лучи освещают полосы дороги. Иногда она смотрела на Кирилла. На его сосредоточенное лицо, на глаза, что вели свою жизнь под внешнее безмолвие. Казалось, он не замечал тишины. Совсем забыл, что ее принято глушить музыкой.
Таня знала, о чем он думает. В ее голове были те же мысли. Чем ближе они подъезжали к Питеру, тем отчетливее ощущалось желание бросить все, что ждало ее там. Уйти в их мир, что нашелся под кровом деревьев и всегда быть рядом.
Никто из них не решался говорить об этом. Лишь иногда их ладони прикасались друг к другу, и тогда машина тут же набирала скорость. В нее вбрасывались все чувства, что уже не могли вместиться в нем.
− Ты как? — спросил Кирилл, когда они въехали в город.
Она лишь покачала головой.
− Ты все знаешь.
− Знаю, − тихо сказал он.
Глава 8
− Мам, извини, что не ответила. Я была на занятиях.
− Ничего, у меня как раз завершилась бизнес−встреча. Всю неделю кручусь как белка в колесе, даже не было времени тебе ответить. Но, главное, что все получилось. Я, наконец, могу свободно вздохнуть. Расскажи, как ты, как ребята, учеба. Помню, ты говорила про Машу.
− Про Дашу, мам.
− Да, точно. А про других ребят ничего не помню.
− Ну, я теперь поставляю бижутерию в магазинчик одного арт−пространства. Это вышло так случайно. Мы с Дашей пришли туда и познакомились с Калебом.
