Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 3 - Александр Дмитриевич Григорьев

синё морё —

А переплыли туры дак за синё морё,

А переплыли туры-ти на Буян-остроф,

А идут по Буяну, славному острову.

5. А им настрету турица златорогая,

Златорогая туриця однорогая,

А и(шше) им-то туриця родная матушка.

Говорыт тут-то туриця златорогая:

«Уш вы здрастуйте, вы туры вы златорогие!

10. Ишше где же были, где вы хо́дили?»

Отвечают туры ей златорогие:

«Ишше были мы, матушка, во Шахови,

Государыня наша, мы были во Ляхови;

Нам слуцилосе идти мимо стольней Киев-град,

15. Мимо Божию-ту церкофь воскрисеньскую;

Выходила девица из Божьей церкви,

Выносила она книгу на буйной главы.

А забродила в Неву-реку по поесу,

Она клала где книгу на сер-горюць камень,

20. Она клала, цитала, сама слезно плакала».

А говорыт им турица златорогая,

Златорогая турица однорогая:

«Уш вы глупые туры, вы неразумные!

Не девиця выходила из Божьей церкви,

25. А выходила Мати Божья, Богородица!

Выносила она книгу Евангелье,

Выносила Евангелье на буйной главы,

Забродила в Неву-реку по поясу,

Она клала Евангелье на сер-горюць камень,

30. А цитала-де книгу — слезно плакала:

«Она цюёт нат Киевом незгодушку,

Она цюёт-де нат Киевом великую!..»

Подымаицьсе собака Кудреванко-царь

Со любимым со зятилком со Артаком,

35. А со любимым со сыном он со Коньшыком.

А у Коньшыка силушки было сорок тысицей;

А у Артака силы-то было сорок тысецей;

А у самого собаки дак цисла-сметы нет,

Цисла-сметы-де нету, пересметушки.

40. Как стоял-то сузёмоцёк ле/су темнаго;

Потходило царишшо Демьянишшо

А становило шатры чернополотняны.

Тут покрыло луну в поли красного солнышка

От того же от пару лошадиннаго

45. А от того же от духу от тотарьскаго.

А как садилосе царишшо на ременьцят стул —

Он писал-де ёрлыки скорописьцяты.

Не пером он писал, не чернилом же, —

Вышывал-де он золотом по бархату;

50. А писал он ерлыки, запечятывал.

А выходил царишшо да ис черна шатра,

А скрычял он своим да громкием голосом:

«Уш вы ой еси, пановье-улановье,

Ишше фсе мои поганые тотаровье!

55. А ишше хто из вас съездит да ф красен Киев-грат

А свезёт ерлык да скорописьцятой?»

Выбиралосе Издолишшо проклятоё:

Он брал-де ерлыки во белы руки,

А скорёшенько скакал на добра коня.

60. Он и в город-от поехал не дорогою,

Он и в Киев-от заехал не воротами, —

Он скакал церес стенушки городовые,

Церес те же он башонки наугольние.

А он прямо-де едёт ко грыдьни княжоневское;

65. Соскоцило Издолишшо со добра коня —

Оставляёт коня он не приказана,

Не приказана коня он, не привязана.

А скорёшенько бежало на красно крыльцо —

Отворяёт ворота, двери на пяту.

70. Он господу Богу не молиццэ,

Он князю Владимеру челом не бьёт,

Он кнегинушки Опраксеи не кланеицсэ.

А бросало Издолишшо ёрлык дак на дубовой стол,

А бросал он, кинал — да сам вон пошол.

75. А берёт княсь Владимер ерлык в руки,

А берёт княсь Владимер, роспечятыват,

А читаёт ерлык дак сам слезно плачет.

А собирал княсь Владимер бал, почесьён пир,

А он про тех же про князей, про бояроф,

80. А он про руськиих могуциих богатырей,

А он про тех поленицей приюдалыех,

А он про тех же казаков со тиха Дону,

Он про тех же калик перехожые

Перехожые калик было переброжые,

85. А про тех же хресьянушок прожытосьних.

А ишше фсе-де на пиру дак напивалисе,

Ишше фсе же на чесном дак наедалисе,

Ишше фсе же на пиру сидят пьяны-весёлы;

А весёлая беседушка не на радошшах.

90. А говорит князь Владимер таковы слова:

«Уш вы ой еси, князи мои, фсе бояра,

Уш вы руськие могучие мои богатыри,

Ишше фсе же поленицы вы приюдалые

А ишше фсе же хресьянушка прожитосьни!

95. Ишше хто из вас съездит да во чисто полё

А пересметит-де силушку у Скурлака,

Привезёт пересмету ф красен Киев-град?»

Ишше большой-от хороницьсе за средьнего,

Ишше средьней-эт хороницьсе за меньшего;

100. А от меньшего там, браццы, ответу нет.

А говорыл княсь Владимер по фторой након:

«Уш вы ой еси, князи, вы все бояра,

Уш вы руськие могуцие мои богатыри,

Уш вы фсе же поленицы приюдалыи,

105. Уш фсе же казаки со тиха Дону,

Уш вы фсе же калики перехожые,

Уш вы фсе же хресьянушка прожытосьни!

А ишше хто из вас съездит да во чисто полё,

А пересметит фсю силушку Скурлака,

110. А привезёт пересмету ф красен Киев-грат?»

Ишше большой-от хороницьсе за средьнего,

А средьней-от хороницьсе за меньшого;

А от меньшого там, браццы, ответу нет.

Говорыл княсь Владимер по третьей након.

115. И-за того же з-за стола было з-за окольнёго,

Из-за той з-за скамеецьки было белодубовой

А выстават-де удаленькой доброй молодец,

А кабы на имя Добрынюшка Микитиць млад.

А ставаёт Добрынюшка на резвы ноги,

120. А говорыт тут Добрынюшка таковы слова:

«Уш ты солнышко Владимер стольнекиевской!

А Вы позвольте-ко мне-ка слово сказать, —

Не позвольте меня за слово сказнить,

За слово меня сказнить, скоро повесити!»

125. А говорыт-то Владимер стольнекиевской:

«Уш ты ой еси, Добрынюшка Микитиць млад!

Говоры-ко, Добрыня, тебе що надобно».

А говорит тут Добрынюшка таковы слова:

«Уш ты солнышко Владимер наш стольнекиевской!

130. А на твоём на кружале есь государевом,

А на твоём на царевом большоём кабаки

А ишше есь где-ка Васька, горька пьяница;

Он можот-де съездить да во чисто полё

А пересметити силушку Скурлака,

135. Привести пересмету в красен Киев-грат!»

А надевал княсь Владимер шупку собо́лью;

А побежал по кружалу государеву

А ко тому же ко цареву большему кабаку;

А заходил тут Владимер во цареф кабак.

140.